Перекрестки сумерек - Джордан Роберт - Страница 179

• Предыдущая
• 179/199
• Следующая

– Госпожа Анан говорила мне, что ты большой негодяй, Игрушка. – Ее тон был прохладным, но не холодным. Сосредоточенным. Она повернулась к нему, ее лицо было скрыто в тени капюшона. – Скольких женщин ты целовал?

Лев проснулся и кашлянул; от этого могучего звука у любого встали бы дыбом волосы. Туон даже не моргнула.

– Похоже, опять дождь собирается, – неуверенно сказал Мэт. – Селусия с меня шкуру спустит, если я верну тебя ей вымокшей.

Он услышал, как она тихо засмеялась. Что такого он сказал смешного?

Разумеется, была и цена, которую он должен заплатить. Может быть, все складывалось так, как он хотел, может, нет, но когда ты считаешь, что да, всегда приходится платить.

– Они болтают как стая сорок, – жаловался он Эгинин. Вечернее солнце стояло над горизонтом – красно-золотой шар, наполовину скрытый тучами, отбрасывающий на стоянку балагана косые тени. Дождя не было, в кои-то веки, и, несмотря на холод, они сидели под своим зеленым фургоном, играя в камни, на виду у любого, кто станет проходить мимо. Многие и проходили, мужчины, спешащие доделать свои дела, ребятишки, ловящие последнюю возможность погонять обруч по грязным лужам или покидать мяч, пока не наступила темнота. Женщины, придерживавшие свои юбки, проходя, кидали взгляд на фургон, и даже когда они были в капюшонах, Мэт досконально знал, какое выражение было на их лицах. Вряд ли хоть одна женщина в лагере станет теперь говорить с Мэ-том Коутоном. Он в раздражении загремел черными камнями, которые держал в левой руке. – Когда мы доберемся до Лугарда, они получат свое золото. Это все, о чем им надо беспокоиться. Почему они суют свой нос в мои дела?

– Ты не должен их винить, – протянула Эгинин, изучая доску. – Предполагается, что ты и я – сбежавшая парочка, и тем не менее ты больше времени проводишь с… ней, чем со мной. – Ей по-прежнему было трудно не называть Туон Верховной Леди. – Ты ведешь себя так, словно ухаживаешь за ней. – Она протянула руку, чтобы положить свой камень, но остановилась с рукой, занесенной над доской. – Но ты ведь не думаешь, что она завершит обряд, правда? Вряд ли ты настолько глуп.

– Какой обряд? О чем ты говоришь?

– Ты трижды назвал ее своей женой той ночью, в Эбу Дар, – медленно проговорила она. – Ты что, действительно не знаешь? Женщина три раза называет мужчину своим мужем, а мужчина три раза называет женщину своей женой, и тогда они считаются женатыми. Обычно добавляются еще благословения, но именно то, что они говорят это перед свидетелями, делает это свадьбой. Ты не зналэтого?

Мэт засмеялся и пожал плечами, шеей ощущая нож, висящий у него сзади. Хороший нож придает человеку чувство уверенности. Но его смех прозвучал хрипло.

– Но она-то ничего не говорила. – Еще бы, ведь он как раз в это время засовывал кляп ей в рот, чтоб ему сгореть! – Так что, что бы я ни сказал, это ничего не значило. – Но он уже знал, что собиралась сказать ему Эгинин. Он знал это так же хорошо, как то, что вода мокрая. Ему уже не раз говорили, на ком он собирается жениться.

– С Высокородными все обстоит немного иначе. Иногда знатный лорд с одного конца Империи женится на знатной леди с другого конца. Брак по договоренности. В Императорской семье не бывает других браков. Иногда они не могут дожидаться, пока встретятся, и тогда она признает брак там, где находится она, а он – там, где находится он. В случае, если они оба произносят это в присутствии свидетелей и между их заявлениями проходит не больше года и одного дня, такой брак считается действительным. Ты правда не знал?

В чем бы там Мэт ни был уверен, но камни высыпались из его руки, раскатившись по всей доске. Треклятая девчонказнала! Может быть, она считала все это просто приключением, какой-то игрой. Может быть, для нее быть похищенной – такое же развлечение, как тренировать лошадей или трижды проклятых дамани!Но он знал, что он – рыба, ждущая, пока она забросит удочку.

Два дня он не заходил в лиловый фургон. Нет смысла спешить – треклятый крючок уже засел в его глотке, и он сам засадил его туда, – но это еще не значит, что он должен глотать эту штуковину. Вот только он понимал, что это – лишь вопрос того, когда она решит потянуть за леску.

Как бы медленно ни двигал балаган, в конце концов он достиг переправы через Элдар между Алкиндаром на западном берегу и Кораменом на восточном. Это были чистенькие небольшие городки с крытыми черепицей каменными зданиями, при каждом городке имелось с полдюжины каменных пристаней. Солнце взобралось уже высоко, небо было почти совершенно чистым, а если на нем и показывались облака, то они были бел ыми, как только что отмытая шерсть. Может, сегодня дождя не будет. Это был очень важный перекресток путей; у некоторых из причалов стояли торговые корабли, приплывшие сверху по реке, а между городами неспешно передвигались большие паромы, похожие на баржи. Шончан, очевидно, тоже понимали значимость переправы. На окраинах обоих городов располагались их военные лагеря, и судя по тому что вокруг лагерей начинали возводиться каменные стены, а внутри росли каменные постройки, они не имели намерения вскоре покидать это место.

Мэт переправился верхом на Типуне с первым фургоном. Гнедой мерин выглядел достаточно обычно для неискушенного взгляда; вряд ли могло показаться неуместным, что на нем едет парень в грубой суконной куртке и шерстяной шапке, натянутой от холода на уши. Он по-настоящему не рассматривал возможность того, что ему придется бежать в холмистую заросшую лесом местность вокруг

Корамена. Думал об этом, но не рассматривал серьезно. Крючок все равно останется на месте, сбежит он или нет. Поэтому он остановил Типуна в конце каменного причала, посмотрел, как труппа переправляется через реку и потрусил в направлении города. На причалах были Шончан, группа рослых крепких парней в сегментированных доспехах, раскрашенных синим и золотым, под командованием высокого молодого офицера с одним тонким голубым пером на чудно выглядящем шлеме. По-видимому, они находились здесь, просто чтобы поддерживать порядок, но офицер проверил предписание на лошадей Люка, а Люка спросил его, не подскажет ли благородный лорд, можно ли на землях возле города разбить свой лагерь и давать представления? Мэт чуть не заплакал. Он видел солдат в полосатых доспехах, разгуливающих по улицам, входящих и выходящих в лавки и таверны. Ракенна длинных перепончат ых крыльях скользнул по небу, приземлившись возле одного из лагерей за рекой. Трое или четверо таких же тварей со змеиными шеями уже были на земле. В этих лагерях, должно быть, сотни солдат. А может, и тысячи. А Люка собирается разбивать здесь стоянку балагана.

Один из паромов ударился обитым веревками носом в причал, с него спустили настил, и по настилу на мостовую выкатился лиловый фургон без окон. Лошадьми правила Сеталль. Селусия расположилась по одну сторону от нее, выглядывая из-под капюшона выцветшего красного плаща. С другой стороны, закутанная в темный плащ так, что не было видно даже дюйма ее тела, сидела Туон.

Мэту показалось, что глаза его сейчас вывалятся из глазниц. Если сначала не лопнет под ударами сердца грудная клетка. В голове застучали игральные кости – тот грохот, с каким они катятся по столу. На этот раз он заранее знал, как они лягут – это будут «глаза Темного», он просто знал это.

Ему, впрочем, ничего не оставалось, как пристроиться в хвост лиловому фургону и ехать не спеша, словно жизнь прекрасна, ехать не спеша по широкой главной улице, среди зазывал перед лавками и разносчиков, продающих всякую всячину с лотков. И шончанских солдат. Здесь они уже не маршировали строем и с интересом поглядывали на ярко раскрашенные фургоны. Ехать не спеша и ждать, пока Туон закричит. Она дала ему слово, но пленник готов сказать все что угодно, чтобы ослабить свои узы. Ей всего-то и нужно – возвысить голос и призвать себе на помощь тысячу шончанских солдат. Кости подскакивали и крутились в голове Мэта. Ехать не спеша, ожидая, когда ему выпадут «глаза Темного».

• Предыдущая
• 179/199
• Следующая