Перекрестки сумерек - Джордан Роберт - Страница 112

• Предыдущая
• 112/199
• Следующая

– Фалион! – резко позвал отдаленный голос Шиайн. – Веди Ханлона ко мне наверх, да пошевеливайся!

Фалион поставила кувшин на стол, стукнув так, что вино выплеснулось через край, и уже направлялась к двери, прежде чем

Шиайн договорила. Фалион всегда спешила повиноваться, когда приказывала Шиайн.

Ханлон тоже поспешил, хотя и по другой причине. Догнав Фа-лион, он схватил ее за руку, когда она уже ступила на первую ступеньку лестницы. Быстрый взгляд назад уверил его, что дверь в кухню закрыта. Может быть, Муреллин все же чувствовал холод. Тем не менее он все же понизил голос.

– О чем это он болтал?

– Не твое дело, – грубо ответила она. – Можешь достать для меня что-нибудь, чтобы заставить его уснуть? Что-нибудь, что можно подмешать в эль или вино? Он выпьет все что угодно, каким бы оно ни было на вкус.

– Если Шиайн думает, что я не повинуюсь ее приказам, это, чтоб мне сгореть, моедело, и ты тоже могла бы это понять, если ты вообще способна сложить два и два.

Она вскинула голову, уставив на него свой длинный нос, холодная как рыба.

– Это совершенно к тебе не относится. Что до того, что думает Шиайн, я по-прежнему буду принадлежатьтебе, когда ты здесь. Видишь ли, некоторые обстоятельства изменились. – Внезапно что-то невидимое крепко схватило его запястье и оторвало его руку от ее рукава. Еще что-то метнулось к его глотке, сжав так, что он не мог вздохнуть. Левой рукой он тщетно пытался нашарить кинжал. Голос Фалион оставался холодным. – Я думала, некоторые другие обстоятельства изменятся соответственно, но Шиайн не смотрит на вещи логически. Она говорит, что когда Великий Господин Мори-дин захочет уменьшить мое наказание, он скажет об этом. Мори-дин отдалменя ей. Муреллин – это ее способ убедиться, что я понимаю это. Ее способ убедиться, что я знаю, что я – ее собака,пока она не скажет обратное. – Внезапно она глубоко вздохнула, давление на его глотку и запястье уменьшилось. Воздух никогда не казался Ханлону столь сладким. – Ты сможешь достать то, о чем я прошу? – проговорила она так спокойно, словно не пыталась только что убить его своей проклятой Силой. От одной мысли о том, что это касалось его, у него мурашки ползли по коже.

– Я могу… – начал он хрипло, но осекся. Сглотнул, потирая глотку. Ощущение было такое, словно она побывала в петле палача. – Я могу достать тебе кое-что, от чего он уснет и уже никогда не проснется. – Если ему подвернется безопасная возможность, он выпотрошит ее как гуся.

Она презрительно фыркнула.

– Я буду первой, кого заподозрит Шиайн. С тем же успехом я могу просто перерезать себе вены, если захочу сопротивляться тому, что она решила. Для меня будет достаточно, если он будет спать ночи напролет. Давай лучше думать буду я, и тогда мы оба будем в выигрыше. – Положив руку на резной столбик лестницы, она взглянула вверх. – Пойдем. Когда она говорит «скорее», это значит скорее. – Как жаль, что он не может подвесить ее как гуся в ожидании ножа!

Топая вслед за ней сапогами по ступенькам, так что грохот отдавался по всей прихожей, он внезапно понял, что не слышал, как уходил посетитель. Если в доме не было какого-нибудь тайного хода наружу, о котором он не знал, выйти можно было только через парадную дверь, дверь в кухне или через вторую заднюю дверь, пройти к которой можно только через кухню. Так что, по-видимому, ему предстояло встретиться с этим солдатом. Возможно, их встреча станет неожиданностью для последнего. Ханлон украдкой ослабил в ножнах кинжал.

Как и ожидалось, в гостиной горел яркий огонь, разведенный в широком мраморном с голубыми прожилками камине. В этой комнате было что грабить – на украшенных позолотой столиках стояли фарфоровые вазы работы Морского Народа, на стенах висели гобелены, а на полу лежали ковры, за которые можно получить неплохую цену. Правда, цена одного из ковров, по-видимому, теперь сильно упала. Посреди комнаты красовался низенький покрытый одеялом холмик, и если парень, который скрывался под ним, не запачкал ковер своей кровью, Ханлон готов был съесть торчавшие из-под одеяла сапоги.

Сама Шиайн сидела в резном кресле – привлекательная женщина в вышитом золотом синем шелковом платье с узорчатым поясом плетеного золота; на стройной шее висело тяжелое золотое ожерелье. Блестящие каштановые волосы, спускавшиеся ниже плеч, были схвачены замысловатой кружевной сеткой. На первый взгляд она выглядела хрупкой, но в лице ее было что-то лисье, а этих больших карих глаз никогда не касалась улыбка. В руках у нее был украшенный кружевами платочек, которым она вытирала маленький кинжал с огневиком в рукоятке.

– Иди скажи Муреллину, что у меня тут… сверток, от которого ему потом надо будет избавиться, Фалион, – спокойно произнесла она.

Лицо Фалион осталось спокойным, как полированный мрамор, но она опустилась в чуть ли не раболепном реверансе и тут же бегом бросилась из комнаты.

Уголком глаза наблюдая за женщиной с кинжалом, Ханлон подошел к холмику и наклонился, чтобы приподнять уголок одеяла. Пустые голубые глаза глядели на него с лица, которое при жизни, должно быть, было суровым. Лица мертвых всегда выглядят мягче. Очевидно, он все же оказался не настолько умным и осторожным, как показалось Фалион. Ханлон отпустил одеяло и выпрямился.

– Он сказал что-нибудь, что тебе не понравилось, миледи? – мягко спросил он. – Кто это такой?

– Он сказал много чего, что мне не понравилось. – Она подняла кинжал вверх, разглядывая небольшой клинок, чтобы удостовериться, что он чистый, и затем опустила его в вышитые золотом ножны у себя на поясе. – Скажи, ребенок Илэйн от тебя?

– Я не знаю, кто отец этого щенка, – кисло ответил он. – А в чем дело, миледи? Ты считаешь, что я становлюсь слишком мягким? Последнюю девчонку, которая заявила, что я сделал ей ребенка, я засунул вниз головой в колодец, чтобы слегка охладить, и проследил, чтобы она оттуда не выбралась. – На подносе на одном из столиков стояли узкогорлый серебряный кувшин и два серебряных кубка, украшенных гравировкой. – Это можно пить? – спросил он, заглядывая в кубки. В обоих на дне было вино, но небольшое дополнение в одном из них могло сделать посетителя легкой добычей.

– Катрелль Мосенайн, дочь торговца скобяным товаром из Ми-роуна, – произнесла женщина так спокойно, словно это было известно всем на свете, и он чуть не вздрогнул от удивления. – Ты размозжил ей голову камнем перед тем, как засунуть в колодец, не иначе как заботясь, чтобы она не утонула. – Откуда она могла знать имя девчонки, не говоря уже о камне? Он и сам-то его не помнил! – Нет, я сомневаюсь, что ты становишься мягким, но мне бы очень не хотелось думать, что ты целуешься с леди Илэйн втихомолку от меня. Мне бы этого очень не хотелось.

Внезапно Шиайн нахмурилась, глядя на запятнанный кровью платок у себя в руке, и, грациозно поднявшись, скользнула к камину и бросила его в огонь. Она стояла, греясь у очага и даже не глядя в его направлении.

– Смог бы ты устроить так, чтобы некоторые из шончанских женщин бежали? Лучше всего если это будут обе женщины, называющие себя сул'дам,и те, кого называют дамани, – она немного спотыкалась на незнакомых словах, – но если ты не сможешь устроить это для всех, сойдут и несколько сул'дам.Они смогут освободить кого-нибудь из остальных.

– Может быть. – Кровь и пепел, она этой ночью перескакивала с одного на другое хуже, чем Фалион! – Но это будет непросто, миледи. Их всех хорошо стерегут.

– Я не спрашивала о том, легко ли это будет, – ответила она, глядя в огонь. – Можешь ли ты убрать стражу от складов с продовольствием? Меня бы очень порадовало, если бы некоторые из них наконец сгорели. Я уже устала от попыток, которые всегда проваливаются.

– Этого я не могу, – пробормотал он. – Разве что ты хочешь, чтобы я после сразу же пустился в бега. Они настолько тщательно фиксируют все приказы, что содрогнулся бы даже кайриэнец. И все равно от этого не будет большого толка, если учесть, что через эти треклятые врата каждый день проходят все новые и новые фургоны. – По правде говоря, об этом он не жалел. Его тошнило от способа, каким это делалось, но он не жалел. Он считал, что дворец в любом случае будет последним местом в Кэймлине, куда придет голод, но он переживал осады с обеих сторон городских стен, и в его намерения никак не входило еще раз варить суп из собственных сапог. Шиайн, впрочем, хотела пожара.

• Предыдущая
• 112/199
• Следующая