Безжалостный епископ (ЛП) - Идэн Вероника - Страница 7

После всего, что мы сделали сегодня, это кажется легким. Я распушиваю волосы и откидываюсь на подушки, наклонив лицо, чтобы получилась милая картинка. В моих раскрасневшихся щеках и блестящих глазах светится жизнь. Это один из тех редких случаев, когда мне нравится, как я выгляжу на фотографии с первого раза.

Тея: Спокойной ночи [сердечко эмодзи] (фото вложено)

— Тея!

Стук в дверь заставляет мое сердце пропустить около восьмидесяти ударов. Моя жизненная сила угрожает покинуть мое тело. Я чувствую тягу к тому, чтобы она вылетела изо рта и улетела через потолок. Поэтично, что я умру молодой, сытой и совершенно чертовски голой.

Мама подергала ручку и снова постучала. — Почему твоя дверь заперта?

— Секунду, мам! Я переодеваюсь ко сну.

Я засовываю телефон под подушку и пинаю свой комбинезон под кровать. Поспешно облачившись в пару розовых фланелевых штанов для сна и свободную футболку, лежащую в корзине для белья, я смотрю в зеркало и надеюсь, что она ничего не заметит.

Отперев дверь, я заглядываю в щель. — Тебе что-нибудь нужно?

— Просто хотела убедиться, что ты не забыла подготовиться к тесту по математике.

Мама скрещивает руки, внимательно изучая меня в той молчаливой материнской манере, которая словно пожирает заживо. Я переминаюсь на ногах, усилием воли сохраняя спокойное выражение лица. Изобрази спокойствие, и она не потребует осмотреть комнату. Ее взгляд скользит по моему плечу, заглядывая в то немногое, что я позволяю ей увидеть в своей комнате, поскольку я блокирую дверь.

— Конечно, я готовилась к нему. У меня все готово к вечеру, — заверяю я ее. Черт, мой голос все еще немного задыхается? Я прочищаю горло. — В любом случае, спокойной ночи.

Я целую ее в щеку и убегаю в свою комнату, ныряя под одеяло. Хихиканье бурлит у меня в груди, и я прячу его в своем чучеле морского льва, когда достаю его.

Сегодняшняя ночь была потрясающей.

У меня либо все еще кружится голова от курения травки и дрочки, либо я схожу с ума, потому что фотография, которую прислала моя горячая таинственная подружка, выглядит слишком знакомой. Она прислонилась спиной к куче пурпурных подушек с рюшами или еще какими— то девчачьими штучками, ее кудри рассыпались по красивому лицу. Она смотрит на меня так, что… черт, мне снова хочется с ней кончить.

Что-то в ее взгляде подталкивает меня, пока я томлюсь в своей послеоргазменной дымке с одной рукой, закинутой за голову, чувствуя себя чертовски хорошо.

— Подожди.

Я сажусьчерт возьми, член все еще не снаружи и все такое. Потому что я знаю эти сине-зеленые глаза лани. Обычно они окидывают меня острыми искрами презрения, когда я дразню ее по поводу убогих свитеров, в которые она кутается. Не просто презрение, а осуждение, прямо как у ее пронырливой суки-матери.

— Ну, дерьмо. — Я тяну это слово, а затем коротко смеюсь от недоверия, глядя на девушку, которую я знал только как свою соседку-ботаника, Тею Кеннеди.

Застенчивая девочка в школе, которую я люблю мучить, просто чтобы посмотреть, как она краснеет.

Такая же сексуальная, как блядь, маленькая распутница, с которой я только что провел потрясающий сеанс дрочки.

Я провожу пальцем по губам и смотрю на свое окно. Окно ее спальни выходит на мое. Я подглядывал за ней раз или два, пока переодевался, думая, что эти занавески скрывают ее. Возможно, я даже устроил для нее небольшое шоу, когда узнал, что она любит смотреть. Жалюзи — это для кисок.

Кто бы мог подумать, что под этими бесформенными свитерами всех цветов радуги скрывается такое тело, с такими соблазнительными изгибами? На самом деле именно тихие изгибы — самый большой сюрприз.

Я прокручиваю назад наши сообщения, любуюсь обнаженными нарядами и ухмыляюсь. Ее голосовая запись все еще там, потому что она наивная штучка, которая не настроила их на истечение срока действия после прослушивания. Как мило. Между фотографиями и записью я мог бы провести целый день, шантажируя ее, чтобы она сделала все, что я захочу.

То, как она реагировала на меня, подчинялась мне, делает это сильным искушением. Мой лучший друг Девлин, вероятно, сделал бы это в мгновение ока, но он темный и извращенный ублюдок. Я поддерживаю репутацию, что могу разрушить жизнь по прихоти, хотя на самом деле я предпочитаю иметь причину, чтобы уничтожить кого-то с тем компроматом, который я храню на людей.

Когда я нажимаю на кнопку воспроизведения, ее задыхающийся голос снова наполняет мою комнату.

— Уайетт, — хнычет Тея, невинная и грешная одновременно. Ее мягкий тон возбуждает мой член для еще одного раунда. — Ощущения такие приятные. Я уже близко.

Когда я услышал это в первый раз, меня передернуло настолько, что я перестал поглаживать свой член. Она назвала имя другого мужчины, и во мне вспыхнула праведная ревность. Я никогда не был собственником по отношению к своим связям, но что-то в ней в тот момент заставило меня захотеть услышать мое имя, сорвавшееся с этих пухлых розовых блестящих губ, прежде чем она кончит.

Теперь все встало на свои места, когда кровь вернулась в мой мозг. Это все случай ошибочной идентификации. Она написала сообщение не на тот номер. Кем бы ни был этот Уайетт, он не я. И если мне есть что сказать по этому поводу, он никогда не услышит, как Тея так стонет от его имени.

Игры, в которые я играю с ней в школе, — это от мелкой скуки. Мне нужно больше этой стороны Теи. Все только что стало намного интереснее.

В следующий раз, когда она издаст эти звуки, это будет потому, что я вытянул их из нее.

Мой рот кривится в злобной ухмылке. Держу пари, это разозлит ее соседскую зануду-мать, если она когда-нибудь узнает, что ее застенчивая, робкая маленькая дочь непослушная под этими хорошими оценками и огромными бабушкиными свитерами. Пришло время отомстить за то, что сделала эта женщина, сунув свой нос, куда не следует.

Если я собираюсь сделать это, я должен действовать стратегически и не могу пока раскрыться. Это слишком быстро закончит игру. Тея — застенчивый тип, который любит пошалить втайне. Она наложит в штаны и убежит, если я буду слишком настойчив.

Нет, я должен действовать медленно и уверенно. Продумать свою игру и следующие три возможных хода наперед, чтобы найти подходящий момент для раскрытия того, что это все время был я.

Пока что я сохраняю ее номер в своем телефоне и убираю грязные салфетки, которые я бросил на пол после того, как привел себя в порядок.

Тея еще не знает об этом, но благодаря одному пикантному селфи она шагнула в мой мир.

К следующей неделе я уже привык к новому распорядку дня. Проснуться, написать смс маленькой мышке, живущей по соседству, позаботиться о своей утреннем стояке с помощью фотографий сонных глаз Теи, искрящихся озорством, принять душ для школы, написать ей снова — и так далее в течение дня, пока я не приду перед сном к изображению идеальных сисек Теи. Лучшая часть игры — проходить мимо Теи в коридорах или на общих занятиях, совершенно не подозревая, что я знаю, как она звучит, когда собирается кончить.

Я продолжаю притворяться, что я тот самый Уайетт, с которым, по ее мнению, она общается.

Во вторник у футбольной команды тренировка после школы. Половина из нас играет на позиции, прикрывая одну команду, а остальные играют против нас. У нас ничья 1:1, но мы приближаемся к концу игры.

Ничто не сравнится с ощущением, когда ты гонишь мяч к воротам, ветерок с ароматом травы треплет твои волосы, каждое нервное окончание бурлит энергией. Я люблю играть в футбол. Всегда любил, с тех пор как отец впервые положил передо мной мяч.

Мой мальчик Девлин только наполовину погружен в игру. Однажды я подтянул его как капитана, но он продолжает следить за командой девочек по легкой атлетике. Точнее, за школьной благотворительницей, сидящей неподалеку, словно она что— то тонко чувствует. Девлин выгнал ее из команды, потому что она его разозлила. Эти двое обязательно будут трахаться к концу года, если еще не трахаются.