Первая академия. Том 1 (СИ) - "Amazerak" - Страница 49

— Ваше благородие, а я рад, что вы вернулись, — басовито проговорил Сиволапов. — И буду рад служить вам, как служил Василию Владимировичу.

— Однако сейчас меня больше всего интересует завод. Что там происходит? Там остался кто-то из наших стражников?

— Нет, ваше благородие, нас всех вышвырнули оттуда. Явились жандармы со своими бумагами, сказали, что предприятие арестовано. А через несколько дней я узнал, что завод охраняют, кто бы вы думали? Стражники Шереметева.

— Хотя, казалось бы, что им там делать? — с негодованием добавил Денис. — Сволочи!

— Так Шереметев того и добивался, — объяснил я. — Он давно хотел купить наше предприятие. А теперь договорился с главой третьего отделения и обделал все делишки.

— Хитрый ублюдок! — процедил Денис.

— Ещё какой!

— И ничего нельзя сделать? Может быть, есть возможность вернуть предприятие?

— Для этого надо либо отменить решение суда, либо попытаться перекупить завод. Для первого у меня нет власти, для второго — денег… Если, конечно, отец не оставил мне в наследство пару миллионов, — я многозначительно посмотрел на юриста.

— Увы, сбережения вашего отца были не столь значительны, — проговорил господин Колотило.

— А сколько стражников осталось? — я снова обратился к Сиволапову.

— Пятеро, включая меня, ваше благородие.

— Очень хорошо. Готовьтесь. В конце недели мы все отправимся в Москву.

— Как в Москву? — удивился Денис. — А здесь кто останется?

— Возможно, один-два человека, я подумаю. Здесь у нас почти ничего нет, а ближайшие четыре года я точно проведу в Москве. Там мне люди нужнее.

— Господа, господа, минуточку, — вмешался господин Колотило. — Простите, что прерываю беседу, однако нам с Алексеем Васильевичем и Елизаветой Михайловной необходимо обсудить ряд юридических вопросов, касающихся цели их визита.

— Да, давайте в другой раз поговорим, — сказал я. — Мне придётся пожить в Ярославле несколько дней. Напишите свои телефоны, я свяжусь и назначу встречу.

Вечером мы с Лизой и стражниками перебрались на съёмную квартиру — большую, старую, в центре города. Она имела анфиладную планировку, коридоры отсутствовали. Но зато комнат было шесть, не считая кухни, и все мы смогли разместиться с относительным комфортом.

На следующий день посетили герольдию. В назначенное время нас ждали. Чиновник проверил мои документы, притащил толстую амбарную книгу, сделал несколько записей и попросил нас с Лизой расписаться. В соседнем кабинете мне выдали временное удостоверение личности — бумагу, где значилась моя нынешняя фамилия. По ней можно было получить новый паспорт.

Я вновь оказался Дубровским, даже на душе стало спокойнее.

Сразу из департамента герольдии мы с Лизой поехали к юристу, где проторчали до конца дня, разбираясь с бумагами и оформлением наследства. Документов оказалось не так уж много, однако я предпочёл досконально изучить их все. Надо было вникать в дела с самого начала. Тем более, законодательство Российской империи тридцатых годов отличалось от того, к которому я привык в Западной Индии.

К вечеру мы разобрались со всеми делами, осталось лишь заверить кое-какие документы в соответствующих инстанциях.

Так же господин Колотило наконец-то раскрыл тайну моего наследства. У Василия Дубровского были дом и две квартиры в Ярославле. Помимо этого он хранил в банковской ячейке шестьдесят пять тысяч наличными. Плюс долговые обязательства Валентина, по которым он должен мне отчислять пять процентов с прибыли кофеен, а в случае продажи компании — выплатить сорок шесть тысяч рублей.

Таким образом у меня появилась полная сумму на покупку компании троюродного брата. Но я всё равно решил отдать четвёртую часть Лизе, а оставшиеся средства сохранить на чёрный день.

В дополнение к этому я собирался взять кредит, чтобы выкупить московский дом Валентина. Поначалу речи о его продаже не шло, возможно, троюродный брат рассчитывал на возвращение, однако в последнем разговоре с Лизой он заявил, что дом на Покровке тоже намерен продать.

С Кузьмой Сиволаповым и Денисом мы повторно встретились в четверг днём на съёмной квартире. С ними мне многое предстояло обсудить.

Ника и два стражника Оболенских торчали в столовой рядом с прихожей, мы с Лизой и гостями устроились в кабинете. Я сидел за столом, как самый главный, остальные расположились на стульях напротив.

Говорили о поместье и заводе. Я сказал, что мне удалось узнать от садовника Фёдора.

— К сожалению, в тот день в поместье не было ни одного стражника, — сказал Сиволапов. — Все находились на заводе. Если бы могли знать, что они туда явятся, словно воры, то непременно остановили бы их, чего бы это ни стоило.

— Сволочи, — процедил Денис. — Ну ничего, они поплатятся. У меня хоть и осталась одна грабля, а магии меньше не стало.

— Что ты собираешься делать? — спросил я.

— Посмотрим.

— Мстить хочешь? Знаешь, кому? Святослав Шереметев, так-то, в Москве.

— Знаю. Святослав-то в Москве, а вот пешки его — здесь. На заводе, в конторе есть человек, которому кое-что удалось выяснить. Кузьма, расскажи ему.

— Да, ваше благородие, — подтвердил Сиволапов, — есть у нас несколько имён. Всех дружинников, которые сейчас находятся в Ярославле, возглавляет некий дворянин Саморядов. Он служит сотником у Шереметевых. Он руководил нападением на вашу семью и на Степана Гущина, которого убили на следующий день…

— А это ещё кто такой? — перебил я.

— Знакомый вашего отца. Считается, что он тоже был замешан в заговоре. Так же в убийстве принимал участие пятидесятник Разумовский — потомок одного московского рода.

— Что он забыл у Шереметевых?

— Да родственники они, — сказала Денис. — Все одного поля ягоды.

— Ладно. Дальше, — велел я.

— Ну и общая информация, — продолжал Сиволапов. — Дружину Святослава возглавляет его младший сын Аркадий. Именно через него идут все приказы. Однако операцией, скорее всего, руководили из тайной канцелярии Шереметевых. Глава тайной канцелярии — Аркадий Шереметев по кличке Палач, тоже родственник. Думаю, и тот, и другой могут быть причастны.

— Только этих шавриков нам не достаться, — напомнил Денис. — Далеко сидят, гады. А вот первые двое могут ответить за содеянное уже скоро. Мы знаем, где живёт Саморядов. Он ничего не сможет сделать против шести опытных бойцов.

Я задумался. У меня появился шанс расправиться с одной из пешек Святослава Шереметева. Саморядов причастен к убийству Василия и Гавриила Дубровских, а значит, достоин смерти. Да и неплохо было бы нанести ответный удар. Но стоило ли делать это именно сейчас? В отличие от Дениса я не жаждал мести, точнее, жаждал, но совсем иначе. Не моих родителей убили месяц назад, а потому рассудок мой оставался трезв.

Что произойдёт, если мы сейчас начнём резать дружинников Шереметева? Один-два исполнителя получат по заслугам, но что потом? Допустим, меня Святослав не достанет, поскольку я торчу всё время в академии. Но ведь скоро я обзаведусь собственное дело, и по нему могут ударить. Да и моих людей тоже могут начать вырезать.

Готов ли я был начать сейчас открытое противостояние? Всё упиралось именно в это. На моей стороне были шесть стражников. Ника и Сиволапов владели магией, остальные — эфирники. Негусто. А у противника — десятки и, возможно, сотни бойцов.

Надо было ждать. Может, бойцов у меня и не станет существенно больше, зато через год сил прибавится многократно, если прогресс пойдёт таким же темпом. Тогда уже можно о чём-то говорить. А пока надо попытаться развить и сохранить дело, которое мне даст средства к существованию, и сберечь тех немногих, кто готов продолжать служить нашему роду.

Единственный, с кем я в ближайшее время собирался расправиться — это Никитин. За него вряд ли дружина открыто впряжётся. В начале тридцатых аристократы ещё предпочитали не афишировать свои криминальные связи. С остальными пешками можно и повременить. Никуда они не денутся.