Назови меня по имени, или Укротить миллионера (СИ) - Чи Майя - Страница 39

— Ты выйдешь за меня? — прозвучал главный вопрос этого вечера.

— Конечно! — воскликнула она, громко шмыгнув носом. — Ты еще спрашиваешь?!

— Ну не вести же тебя в ЗАГС без спроса. Я же не варвар какой-нибудь.

Я перевел взгляд на притихшую Ласточку. Она смотрела в упор на тарелку, часто моргая. Одинокая. Печальная. Потерянная. Меня настолько захватили ее эмоции, что я пришел в ярость! Дуреха же, нет?! Сбежала, обрекла себя на душевные страдания и теперь пыталась выглядеть сильной и независимой. Или мне все казалось? Ведь если рядом с ней этот Никита, то, может, она неплохо провела эти полгода? А сейчас просто устала…

Поцелуй теперь уже жениха и невесты вызвал бурные аплодисменты. Кристина бросилась их поздравлять. Вика коротко обняла сестру, улыбаясь и искренне радуясь за нее. Вот только вскоре что-то шепнула Юле на ухо, вызвав ее недоумение, и поспешно покинула ресторан.

Эй, куда?! Я посмотрел на Цербершу. Она с извиняющимся выражением лица поджала губы, и я недовольно вздохнул, собираясь отругать ее на работе за самовольство. Видно же, что сводничала. Вот только злости на нее не появилось. Пожав руку Роберту, я залпом осушил бокал шампанского и быстрым шагом поспешил за Викой, зная наверняка, что далеко она не ушла. Не в таком состоянии.

И оказался прав. Ласточка стояла на углу ресторана, прислонившись к стене и опустив голову. Словно вжалась в саму себя. Скомкала в кулак одежду, будто отчаянно умоляла свое сердце больше не болеть. Тяжесть захватила и меня.

— Ласточкина? — позвал я, поравнявшись с девушкой.

Она вздрогнула. Начала вытирать слезы и шмыгнула носом, но я не стал ждать. Не смог. Услышал, как рвется натянутая цепь, которая все это время не позволяла даже дотронуться до моей девочки. Схватил ее за ладонь, потянул за угол и, прижав к стене, поцеловал: отчаянно, боясь ее реакции, желая ощутить ее ответное желание.

— М-м-м! — запротестовала Вика. Все такая же колючая.

— Тише, малыш, — попросил, оторвавшись от влажных солоноватых губ, и начал вытирать со щек слезы.

— Пусти.

— Нет, — с давящей болью в груди произнес я. — Ни сейчас, ни когда бы то ни было.

— Рома!

— Как же я скучал по твоему голосу, Ласточка, — признался в ответ на возмущение. Не удержался. Обнял. Провел носом по шее, наслаждаясь мягкостью кожи. — По запаху. По губам. Ласточка моя, зачем ты так быстро улетела?

— Рома, пусти, — ее подбородок затрясся, она шмыгнула носом и отвернулась. А спустя миг, едва по щеке скатилась очередная слеза, прошептала с такой дрожью в голосе, что мне стало не по себе: — Ты ведь с ней…

Ревновала? Ее чувства не угасли? Я часто думал: а были ли они на самом деле? Вспоминал ее румянец на щеках, как мы потеряли голову от желания, и она тянулась ко мне. Сама. И теперь я невольно обрел надежду. Крохотную совсем, но даже такая вселяла веру в то, что еще все можно вернуть.

— Нет, Ласточка, нет! Ну же, посмотри на меня. Анжелика мой деловой партнер.

— С партнерами не ходят на дни рождения друзей, — нахмурившись, процедила она сквозь зубы, зло, отчаянно, на грани истерики.

— Я с ней спал задолго до нашей встречи, — пояснил и все-таки повернул это милое личико к себе. Улыбнулся, достал платок, чтобы вытереть очередные слезы, но на миг застыл, встретившись с моей девочкой взглядом. — И Роберт мне давно не друг.

— Тогда зачем ты пришел?

— Ради Юли. Мы сработались с твоей сестрой. И… как только узнал, что здесь будешь ты, передумал идти, — сказал я и тут же пожалел о намерении говорить чистую правду.

Ее глаза снова наполнились слезами. Женщины такие плаксы. Будь то маленькая испуганная Ласточка или грозный зубастый Цербер.

— Погоди, не надо… Черт! Я скучал. Очень, — решил признаться. Вдруг сработает?

— Рома…

— Маленькая моя, как же долго я искал тебя. Сначала спрашивал о тебе в салоне, потом караулил ночами в ларьке, был в приюте, торчал под твоими окнами, не понимая, почему там не горит свет. А потом шантажировал Юлю и даже дал ей снова работу. Я сходил с ума. Понимаешь?

Она опустила голову, а меня пробрало такой щемящей нежностью, что, несмотря на вялое сопротивление, я снова словил ее губы, такие манящие, чувственные, трепещущие от моих прикосновений. С трудом подавил желание углубиться в поцелуй, чтобы показать, насколько я скучал по своей девочке. На миг оторвался, ощутил немного пьяное дыхание. Наверное, не стоит сейчас настаивать. Это будет нечестно. Однако холодные ладошки коснулись моей шеи, в свете фонаря заблестели мокрые от слез ресницы, а подрагивающий подбородок дал подсказку — Ласточка ищет утешенья. А может, не только его?

— Эй… — дотронулся до ее щеки.

Вика приластилась к моей руке и, словно решившись на отчаянный шаг, подалась вперед. Она ответила на поцелуй с таким отчаянием, что смела последние крохи сомнения. Моя девочка.

Кажется, я впервые не знал, как поступить. Хотелось ее всю, каждый сантиметр тела, каждую частичку души. Всю, черт возьми! Чтобы больше никаких Никит в голове и уж тем более в реальности. Кто бы ни был рядом с ней, я загорелся желанием встать на его место, потому что только там себя и видел. Рука об руку. Плечом к плечу. Конечно, мы почти ничего не знали друг о друге. Двух недель катастрофически мало, но времени подумать у меня было в избытке. И сейчас, увидев свою девочку, я словно получил второй шанс. Глупо не воспользоваться им!

Я нащупал в кармане телефон.

— Рома?

— Вызову такси, — коротко сказал и сильнее сжал ее ладонь, боясь упустить.

— Не надо. Я уже.

— Давно?

Она посмотрела на время и огорченно вздохнула.

— Еще семь минут. Долго.

— Не дольше, чем ждать тебя полгода.

— Можно подумать, ты ждал! — фыркнула она и тут же судорожно вздохнула.

Я снова подался к ней, не давая передышки. Начал осыпать поцелуями, распаляя и наслаждаясь будоражащим рваным дыханием. Никто с таким трепетом не отзывался на мою ласку. И я сам еще никогда не чувствовал столь острой необходимости в женщине.

— Я работал, — прошептал ей на ухо. — Пытался забыть.

— Забыл?

— Как видишь, не смог… А ты?

Ответом мне стал поцелуй. Такой отчаянный и полный потаенного желания, что если бы не обстоятельства, я наплевал бы на приличия.

Нас прервал машинный гудок.

— Мое такси. Мне пора, — сообщила она, а пока я переваривал услышанное, вырвалась из объятий и направилась к нему.

Что значит пора?

— Ласточкина! — возмутился ей вслед. Девчонка обернулась, непонимающе свела брови и спросила: — Что?

— Мы не прощались!

— А-а-а… Ну, пока.

Она отвернулась и пошла дальше. Как ни в чем не бывало! Словно не мы несколько секунд назад теряли голову из-за близости и сходили с ума от поцелуев.

Я сорвался с места, как только закрылась дверь автомобиля. Ударил ладонью по стеклу, обогнул машину и запрыгнул на заднее сиденье, рядом с ней.

— Эм, — Ласточка нахмурилась и негромко спросила: — Нам в одну сторону?

— Адрес! — потребовал таксист и, получив от меня координаты, завел мотор.

Путь домой занял какое-то время. Я то и дело касался руки Вики, мечтал снова словить дыхание, но одергивал себя, не собираясь смущать таксиста. А едва мы вышли из машины и та отъехала, прижался к своей девочке, отчаянно боясь хоть на миг расстаться. Даже если она кому-то уже принадлежит, сделаю все, чтобы этот кто-то померк на фоне меня.

— Где мы?

— Возле моего дома.

— Рома, мне надо в отель, потом к маме заехать и вообще… М!

Я не смог отказать себе. Снова поцеловал, демонстрируя, что не нужно бояться. Так надо! Так должно быть!

— Ласточка, — отстранившись, посмотрел в затуманенные глаза. — Давай поднимемся.

— Я… — она стушевалась.

— Маленькая моя, — начал уговаривать ее, порхая губами по покрывшейся мурашками коже. До последнего надеялся услышать согласие, увидеть хоть какой-нибудь знак, чтобы действовать смелее. И получил его:

— Я… хорошо, поднимемся.