Конан и огненный зверь - Джордан Роберт - Страница 29

• Предыдущая
• 29/44
• Следующая

– Конечно нет! – произнесла она, задыхаясь. – Как смел ты такое подумать! Дай встать! Слезь с меня, ты, бык! Дай встать, говорю тебе!

Свои слова она перемежала ударами кулачков, лупя его по плечам, но вдруг пальцы ее вцепились в волосы киммерийца, и она прижала свои губы к его губам.

Конан поморгал удивленно, но затем ответил на поцелуй, вложив в это столько же страсти, сколько вкладывала она.

– Не думай, что это убедит меня остаться, – проговорил он тогда, когда оторвался от нее, чтобы глотнуть воздуха.

– Если остановишься, – простонала она, – то тогда ты точно дурак.

Последний раз молча напомнив себе, что он не будет дураком, Конан прекратил разговоры, отбросил всякие мысли и переключился на удовольствия более простые и более сложные одновременно.

Он не дурак, еще раз сказал сам себе Конан, направляя лошадь по тропе, идущей по склону безымянного пика на самой границе Кезанкийских гор. Если он будет повторять это, то со временем может себя в этом убедить. Впереди и позади него растянулась охотничья партия, все на лошадях, со многими вьючными животными, направляясь в глубь владений горцев. Солнце едва взошло над горизонтом. Охотники вышли из лагеря среди холмов еще до того, как забрезжил рассвет. Повозки с быками и раненые уже, наверное, возвращались в Шадизар.

Погрузившись в свои мысли, Конан не заметил и теперь удивился тому, что Йондра отъехала в сторону и поджидает его. Он не говорил с княжной с тех пор, как она повернулась к нему спиной, но заметил, что сейчас она, по крайней мере, улыбается.

Она поехала рядом с Конаном. Тропа была достаточно широкой, чтобы две лошади могли идти рядом.

– Прекрасный день, правда? – сказала она радостно.

Конан лишь посмотрел на нее.

– Я надеялась, что ты придешь ко мне ночью. Нет, я обещала себе, что не скажу этого. – Она робко посмотрела на киммерийца сквозь опущенные ресницы. – Я знала, что ты не можешь меня оставить. Что ты… Я подумала… ведь ты из-за меня остался, правда?

– Да, – ответил он угрюмо, но она, казалось, не обратила внимания на его тон.

– Я это знала, – сказала она, и улыбка ее засияла еще больше. – Сегодняшней ночью мы раз и навсегда позабудем о прошлом. – С этими словами она поскакала вдоль линии охотников на лошадях, чтобы снова занять свое место впереди.

Конан низким голосом что-то бормотал.

– Что ей было нужно? – спросил Тамира, подъехав к Конану. Воровка сидела на той гнедой лошади, что выбрала себе для побега. Она посмотрела вслед аристократке взглядом, полным ревности.

– Ничего особенного, – ответил Конан.

Молодая воровка презрительно пробурчала:

– Она, вероятно, думает, что ты здесь благодаря ее прелестям, которые она так любит выставлять напоказ. Но ты ведь остался ради меня, правда?

– Я остался ради тебя, – сказал ей Конан. – Но если ты не хочешь узнать, как Йондра обращается с плеткой, тебе лучше не разговаривать со мной слишком часто при ней.

– Пусть только попробует.

– Значит, ты собираешься объяснить ей, что ты не служанка Лиана, а воровка Тамира?

– Если бы она встретилась со мной в честной драке, – начала хрупкая женщина, вскинув голову, затем остановилась, рассмеявшись. – Но от тебя мне нужны не разговоры. Разговоры пусть достанутся ей. До ночи, Конан.

Конан тяжело вздохнул, когда Тамира отъехала. Перед ним стояла нелегкая задача, и все из-за того, что он не мог позволить женщине, делившей с ним постель, – тем более двум женщинам, – отправиться в Кезанкийские горы, когда сам он будет скакать назад в Шадизар. Он полагал, что те, кто называет себя цивилизованными людьми, а его варваром, спокойно могли бы это сделать. Он, однако, на это не был способен, и честь заставляла его думать, что он сможет вывести обеих женщин невредимыми из гор. Конечно, он понимал, рано или поздно женщины узнают друг о друге. И тогда, он был уверен, ему лучше будет встретиться со всеми кезанкийскими горцами, чем с этими двумя разъяренными тигрицами.

Мысль о горцах вернула его к настоящему. Если он не будет начеку, они могут даже войти в горы, не говоря уже о том, чтобы из них выйти. Конан оглядел крутые бурые склоны вокруг, на которых ветер и жесткий климат высекли странные узоры. Он осмотрел зазубренные пики впереди. Ему не удалось обнаружить никаких признаков жизни, однако ветерок донес до него какой-то звук, тихий, но тревожащий. Звук этот донесся сзади.

Конан развернул лошадь, чтобы посмотреть назад, и почувствовал, как на голове зашевелились волосы. Вдали, у подножия гор, бушевала битва. Он мало что мог разглядеть, кроме пыли, поднимающейся клубами от холмов, и маленьких фигурок людей, копошащихся, будто муравьи, однако в какое-то мгновение он увидел – Конан мог в этом поклясться – заморийский штандарт на вершине холма. Затем штандарт сорвали и растоптали люди в тюрбанах. Почти все остальные фигурки, насколько он мог разглядеть, были тоже в тюрбанах.

– В чем дело? – крикнула Йондра, скача назад. Ей пришлось с трудом прокладывать путь через толпу охотников, сгрудившихся за Конаном. – Почему остановились?

– Там битва, моя госпожа, – сказал Телад, приставив ладонь козырьком, чтобы смотреть вниз. – Не могу определить, кто сражается.

– Горцы, – сказал Конан. – Судя по тому, что видно, горцы расправляются с частью заморийской армии.

– Ерунда! – бросил Арваний. – Армия смела бы любую толпу горцев. К тому же племена не собираются в таком количестве, и… и… – Слова его делались все тише, по мере того как он говорил, и он неловко закончил: – Невозможно на расстоянии разобрать подробности. Там может сражаться кто угодно. Вероятно, это вообще не сражение.

– Вероятно, это народные пляски, – сказал сухо Конан.

Йондра коснулась его руки:

– Мы ничем не можем им помочь?

– Не можем, даже если бы у нас были крылья, – ответил огромный киммериец.

На лицах охотников, услышавших этот ответ, явно читалось облегчение, смешанное со страхом. Можно спокойно говорить о том, что, войдя в Кезанкийские горы, рискуешь испытать на себе гнев горских племен. Совершенно другое дело – увидеть этот гнев своими глазами, даже на расстоянии, и особенно тогда, когда разгневанных горцев было столько, сколько не встретить, даже если всю жизнь бродить по Кезанкийским горам.

Йондра оглядела по очереди лица, затем изобразила с трудом улыбку.

– Если внизу столько горцев, значит, в горах мы одни. – Слова ее мало повлияли на настроение охотников. Из-за склона горы появился ворон. – Смотрите, – сказала Йондра, вынимая лук, – если в горах осталось несколько горцев, с ними мы справимся так же легко. – Тетива просвистела, крылья ворона сложились, и птица камнем полетела вниз. Конану показалось, что княжна пробормотала что-то о бритунийце, когда засовывала лук на место в чехол. – Теперь поскакали, – приказала она и направилась вверх по тропе.

Постепенно охотники снова образовали за аристократкой колонну. Когда Тамира проезжала мимо Конана, она бросила на него тревожный, удивленный взгляд. Вероятно, он все-таки действительно дурак, но уж такой он есть. Успокоив улыбкой молодую воровку, он присоединился к веренице всадников, взбирающихся на гору.

Элдран окинул взглядом четыре десятка человек, едущих за ним дальше в горы по полю, заваленному огромными валунами, и сказал:

– Сделаем привал.

– Давно пора, – отозвался круглощекий мужчина с длинными с проседью волосами, убранными со лба кожаным ремешком. – Мы начали скакать еще до рассвета, а я уже не так молод.

– Если скажешь мне еще раз о своих старых костях, Харал… – рассмеялся Элдран, и остальные присоединились к нему, хотя смех их и был натянутым. Возраст Харала и его полнота могли ввести в заблуждение, если бы не шрам на лице и если бы не знать, что волк, чьей шерстью была оторочена накидка, был убит им голыми руками. – Лишь краткий привал, – продолжал Элдран. – Горы мне эти не нравятся, и я предпочел бы поскорее сделать то, для чего мы сюда пришли, и убраться отсюда.

• Предыдущая
• 29/44
• Следующая