Чудаки - Комар Борис Афанасьевич - Страница 46

— Такие вам нужны?

Сашко схватил обеими руками коробочку, прижал к груди и глазами, полными благодарности, смотрел на отца.

— Транзисторы тоже есть, не бойся! Я их спрятал, чтобы не испортить, — похлопал тато себя по карману. — А пока возьми это, — протянул новую ученическую форменную фуражку.

Сашку захотелось помчаться к маме и рассказать ей все-все…

Утром, когда Сашко шел в школу, отец попросил:

— Сынок, наведайся после уроков на пруды. Мне надо ехать в район, и я вернусь, наверное, только к вечеру.

— Хорошо, схожу, — пообещал.

И сдержал слово. Прямо из школы пошел на пруды.

Сашку уже не раз приходилось самому хозяйничать на колхозных прудах. Когда тато отлучается куда-нибудь надолго, он всегда его подменяет. Знает, что надо делать. Нужно смотреть, чтобы в проемах водоспусков не собирался мусор, своевременно высыпать рыбам корм, отгонять хищных птиц, а порой и любителей поудить карпов, не разрешать купать лошадей. Нужно также наблюдать за уровнем воды в прудах и записывать данные в дневник.

Вот и сегодня возле нижнего, старого пруда собралась гурьба малышей. Они бросали в спокойный плес камешки: кто больше блинов испечет? Перевезет ли дед бабку? Над прудом звенели восторженные возгласы и громкий смех.

В это время из-за гребли показался Сашко.

— Вот я вам перевезу! — крикнул сердито. — Зачем рыбу пугаете?

Ребятня, точно цыплята от коршуна, бросились наутек.

После полудня над полем начали собираться большие синие тучи. Залегла на дно рыба, ласточки сновали над самой землей. Солнце, точно предчувствуя, что ему сегодня недолго осталось согревать землю, наверстывало свое, припекало так, что Сашку казалось: вот-вот начнет тлеть сорочка на плечах. Сашко знал: так всегда бывает перед грозой. Он отодвинул на водоспусках по одной заставке, внес в сторожку весло, подсак и узелок с отрубями.

Между тем из райцентра вернулся тато. Он успел и домой зайти.

— Это тебе мама передала, поешь, сынок, — поставил наземь кошелку, — а я пойду осмотрю пруды.

Как только солнце исчезло за тучами, подул ветерок, запахло дождем. Стеклянная поверхность пруда враз помутнела, покрылась мелкими волнами. Пискнул в траве перепел, ударил крыльями и полетел к своему гнезду.

Тучи темной громадой двигались по небу. Огненной змеей вспыхнула молния, прогромыхал гром, и на пыльную дорогу упали первые капли дождя.

Сашко с отцом укрылись в сторожке.

Ветер налетел по-разбойничьи, поднимал на пруду волны, срывал с них брызги. А через какую-нибудь минуту-другую с неба хлынули неудержимые потоки. Стало темно, как ночью.

— Ну, это надолго, — сказал отец, вытирая вспотевшее лицо. — Хоть бы до вечера перебесилось.

А дождь лил не переставая, и гром все громыхал над самой головой…

Сашко задремал под монотонный шум дождя.

Вдруг что-то зашумело и загудело. Он мигом вскочил на ноги, метнулся к выходу. Глядь — а пруд полон-полнехонек, вот-вот переплеснется через край. В водоспусках ревет, лодка, подхваченная течением, крутится посреди пруда. А вода все прибывает.

— Греблю прорвало! — крикнул отец и кинулся вон из сторожки.

Сначала Сашко подумал, что плотина прорвана в ближнем пруду. А оказалось, в том, который в овраге, чуть повыше. Гребля там была еще свежая, насыпанная в прошлом году. Ливень, видимо, подмыл земляную стену, она и обвалилась. И вода ринулась вниз. А вместе с ней и рыба.

— Сынок, беги в село за подмогой! — велел встревоженный отец, а сам схватил лопату и побежал на греблю.

Сашко во весь дух помчался к селу.

Ливень постепенно утихал, а когда мальчик достиг села, с неба сеялся лишь мелкий дождик.

Сашко был охвачен одной мыслью — как бы поскорее собрать людей отцу на помощь. Не забегать же в каждую хату. Так и за час не обернуться. А на пруду за это время может греблю прорвать…

Когда Сашко пробегал мимо бригадного двора, его озарило: а что, если взять коня?

Влетел в конюшню:

— Дядько Михайло! Дядько Михайло!

Конюх не откликнулся — наверное, за кормом поехал. Да и не нужен он: Сашко только теперь увидел, что в конюшне не было лошадей, — все, видимо, в разъездах или на пастбище. Один жеребец Ворон бил копытом в загородке.

Вдруг рядом, в желобе, кто-то зашевелился, забормотал, зачмокал губами. Потом громко, на всю конюшню, захрипел, будто его душили.

Сашко, затаив дыхание, заглянул: кто это?

А-а, известный соня и лежебока Шморгун Сергей… Лежал на спине, подложив под голову седло, укрывшись ватной фуфайкой.

«Вот и хорошо, разбужу, пусть скачет в правление», — обрадовался Сашко, но сразу и сник: вспомнил, что на Вороне никто, кроме конюха, не ездит. Все боятся. Побоится, ясное дело, и Сергей.

«Может, самому попытаться?.. А что ж, только пусть Сергей выведет Ворона из конюшни и поможет сесть верхом».

Но и этого Сергей, пожалуй, не захочет сделать. Потому что еще до сих пор сердится на Сашка и на Миколу.

«Нет, не буду будить… Сам попробую…»

Сашко вскочил в кладовушку, схватил уздечку, надел через загородку на Ворона. Жаль, что седло под Сергеем, ну да ладно, и без седла обойдется.

Отворив загородку, стал сбоку на ящик, позвал жеребца:

— Кось, кось, кось…

Было очень страшно. Как никогда в жизни. Захотелось даже отказаться от своей затеи. Но в этот миг перед глазами встала картина: тато мечется по гребле, через которую вот-вот переплеснет неистовая вода…

Когда Ворон выходил из загородки, Сашко ухватился за гриву, зажмурил глаза, точно собираясь нырнуть, и прыгнул ему на спину.

Жеребец, словно ничего не случилось, спокойно шел к выходу.

В двери Сашко, чтобы не удариться о притолоку, пригнулся, схватил поводья.

На дворе Ворон остановился, тряхнул головой, заржал. Сашко боялся шевельнуться.

Видно, услышав ржание, Сергей проснулся, выбежал из конюшни.

— Куда ты? — закричал испуганно. — Слезай, дурень! Слезай!.. Убьет!

Сашко даже не оглянулся, слегка дернул повод, чтобы направить жеребца в ворота.

Ворону это не понравилось. Брыкнул раз, другой, третий…

Однако Сашко не полетел наземь. Как только жеребец начинал брыкаться, наклонялся к гриве — и не падал.

Тогда Ворон рванул по улице — только грязь полетела у него из-под копыт.

Сашко не видел остолбеневших, изумленных хлопцев на обочине дороги, не заметил окаменевшего от удивления Олега Шморгуна…

У конторы Ворона схватили за уздечку, помогли Сашку слезть с жеребца.

— Ну и ну! — покачал головой бригадир дядя Василь. — Что тебе, хлопче, жизнь надоела? Как ты отважился? Это же зверь, а не конь!

Мальчик силился что-то сказать и не мог. Только раскрывал рот, точно рыбина, вытащенная из воды.

Услышав гомон, к раскрытому окну подошел председатель колхоза, спросил:

— Что случилось?

— Да вот… — кивнув на Сашка, начал было объяснять бригадир, но Сашко сам подбежал к председателю:

— Я… я… там… на пруду… Нужно спасать… Быстрее… — бормотал, задыхаясь.

— Кого спасать? — нахмурился председатель. — Успокойся, говори толком.

Сашко немного отдышался, рассказал, наконец, что произошло.

Председатель бросился на радиоузел, отдал команду в гараж, в бригады, чтобы немедленно выезжали спасать пруды. А еще обратился к колхозникам: каждый, кто его слышит, пусть немедленно берет лопату, ведро или корзину и бежит к гребле.

Назад, к прудам, Сашко ехал на машине вместе с председателем колхоза и бригадиром дядей Василем.

Что там только творилось, сколько машин понаехало, сколько сбежалось людей! И все с лопатами, ведрами, корзинами, носилками.

Сначала засыпали промоины, обкладывали водоспуски мешками с землей, потом укрепляли греблю лозой и камышом.

Когда же все необходимое было сделано, председатель поблагодарил колхозников, больше других — Сашка.

— Если бы не Сашко, — сказал, — то беды не миновать. Пруд бы погиб, и вся рыба пропала бы… Спасибо тебе, хлопче! Ты просто молодец! — И похлопал его по плечу.