Чудаки - Комар Борис Афанасьевич - Страница 24

— Эх, — чесал Микола затылок, — упряжь не подходит, и оглобли надо переставить.

— Ничего, — подбадривал Сашко — он уже увлекся Миколиной рационализацией. — Это пустяки. Давай оглобли привяжем к хомуту вожжами, без дуги.

Попробовали и так. Понукали Буланого, а тот вперед не хочет идти, все назад пятится.

— Садись на воз, будешь за уздечку тянуть, — сказал Микола.

Сашко сел, потянул Буланого за уздечку, но конь не слушался, мотал головой, пятился назад.

— Кнутом, кнутом его подгони!

Микола взял кнут, стегнул коня. Глаза у Буланого налились кровью, ноздри раздулись. Он порывисто дернул шеей, выпутался из оглоблей и встал дыбом. Сашко повис у него на уздечке, как паук на паутине.

— Отпускай! Отпускай! — закричал Микола.

Сашко отпустил уздечку и брякнулся на землю.

Буланый громко фыркнул, выгнул хвост и помчал на дорогу.

Хлопцы кинулись вдогонку, но за конем только пыль столбом поднялась.

Остановились, постояли, с отчаянием глядя вслед Буланому, как вдруг — глядь! — по дороге от станции катит подвода, а на ней усатый ездовой, за которым они на заготпункте занимали очередь.

— Чего это конь сбежал от вас? — спросил он. — А воз где?

— Да… заехали в рощицу, хотели перепрячь. Что-то в кустах зашелестело, он испугался и наутек, — на ходу выдумывал Микола.

— Вот те раз! Как же вы теперь домой доберетесь?

Хлопцы опустили головы, молчали.

— Ну, ладно, поехали, прицепим ваш воз, я уж дотяну до поворота. А там один останется воз стеречь, а другой сбегает за конем.

Так и сделали: привязали за оглобли воз к подводе — и усатый дотащил его до поворота.

— Ох и влетит нам! — тяжело вздохнул Микола, когда дядька уехал.

— Буланый всю сбрую растеряет, — размышлял вслух Сашко.

— Теперь, пожалуй, и с ездовых снимут.

— Одна дуга останется. Хорошо, хоть ее сняли…

— Беги, Сашко, на конюшню. Буланый уже там. Приведешь назад. Конюху расскажешь все, как мы усатому говорили. Только Сергею на глаза не попадайся. Может, и обойдется…

— А почему мне бежать? Ты придумал, ты и беги! — уперся Сашко. — Ишь слугу себе нашел! Дудки!

Но Миколе, видно, не очень хотелось появляться на конюшне.

Что же делать? Отправляться вдвоем? А воз? Еще утащит кто-нибудь…

Закончился спор тем, что остались оба. Решили подождать, пока снова подвернется попутная подвода.

Ждали долго, и все напрасно. Ни одной подводы на Лепехивку.

После полудня на западе заклубились густые темные тучи.

— Вот так целый день и проторчим тут, — сказал Сашко. — А если хлынет дождь, то и укрыться негде.

— Так что, может, сами покатим воз? — спросил Микола.

— А осилим?

— Попробуем.

Микола взялся за оглобли, Сашко уперся в задок, и покатили.

Воз, хоть и на резиновых колесах, оказался не таким уж легким, как его когда-то расхваливал Сергей. Может, для Буланого он и впрямь был пушинкой, а хлопцы быстро умаялись, взмокли…

Вскоре черная туча наполовину затянула небо. Потемнело, и, как всегда перед грозой, залегла глубокая тишина. Даже неугомонные полевые кузнечики и те умолкли, попрятались, видно, по своим земляным каморкам. Разве откуда-то из гречихи или из проса прокричит какой-нибудь добряга перепел: «Спать пойдем! Спать пойдем!» — да и уснет в одиночестве. Запахло перегретой пашней, терпкой полынью, привялыми полевыми цветами.

Тишина была недолгой. Налетел ветер, поднял пыль, сорвал с хлопцев картузы.

Мальчики подхватили их на обочине, снова метнулись к возу. Как одержимые катили его проселком к селу. Не обращали внимания на ручьи пота, на усталость в руках и ногах.

Но от грозы не ушли.

Трах-та-ра-бах! — ударил над самой головой гром и словно прорвал небесную пелену: на землю обрушился ливень.

Вокруг никакого строения, ни деревца, спрятаться от ненастья негде. Надежным укрытием могла бы послужить разве что скирда соломы у дороги, в которой любил отсыпаться Сергей. Вон она, едва маячит сквозь дождевую стену. И Микола с Сашком покатили воз дальше.

Быстро темнело. Одна за другой вспыхивали огненные молнии. Беспрестанно громыхал гром. Казалось, по небу кто-то катал гигантскую железную бочку с камнями.

А дождь лил не переставая. На дороге уже шумел мутный поток, грязь налипала на колеса, босые ноги оскальзывались — воз стало тащить еще труднее.

Пока добрались до скирды, наступила ночь. Хлопцы вконец обессилели и замерзли.

Первым заторопился к скирде Сашко. Заранее тешился надеждой, как заберется в Сергееву «пещеру», согреется в сухой соломе. Но лишь только приблизился к ней, сразу же и попятился.

— Чего ты? — подошел к другу Микола.

— Там кто-то есть… — прошептал испуганно.

— Ну и что? Пусть будет. Теперь все равно все будут знать.

— Я не о том. Там что-то большое и глазами светит.

— Тебе показалось.

— Ну да, показалось! Сам пойди погляди.

Микола направился к скирде.

«Наверное, почудилось…» — успокаивал себя, потому что и ему передался страх Сашка. Пожалел, что нет Кудлая. С ним Микола всегда чувствовал себя увереннее.

Ступил несколько шагов и замер на месте. Под скирдой стояло диковинное чудовище — высокое, длинное — и сверкало глазами. У Миколы по спине прошел мороз. Рывком повернулся он и бросился бежать. За ним что есть духу помчался Сашко.

«И-иги-ги-ги!» — понеслось им вдогонку.

Отбежав порядочное расстояние, мальчики остановились перевести дух. Прислушивались сквозь шум дождя, не гонится ли страшилище? Нет, не слыхать.

«И-ги-ги-ги!..» — снова прозвучало в темноте, но теперь уже знакомое.

— Буланый! — радостно воскликнули оба почти одновременно.

Ну и растяпы, ну и чудаки — не узнали своего коня! Это же он зовет их!

Яркая молния на мгновение осветила поле. Так и есть: под скирдой стоял Буланый.

Побежали к нему.

— Вымок, бедный, замерз, — радостно похлопывая коня по шее, приговаривал Сашко, словно бы сам он и не вымок и не замерз.

Микола ощупывал на Буланом сбрую.

— Уздечка есть, хомут есть, шлея есть… Ничего не потерял. Молодец, ждал нас…

Забыв, что собирались укрыться в скирде от ненастья, повели коня к возу и запрягли.

Буланый хорошо знал дорогу к селу. Несмотря на кромешную тьму, сам сворачивал, где надо, сам обходил рытвины. Не прошел и мимо конюшни.

Как только въехали во двор, из конюшни вышли бригадир и конюх.

— Где вы так замешкались? — спросил дядька Василь. — Мы тут беспокоимся, хотели уже вас разыскивать.

— Дождь пережидали в скирде, — в замешательстве пробормотал Микола. — Да разве его переждешь? — добавил уже смелее.

— Дождь надолго, — согласился бригадир. — К тому же холодный, как осенью. Быстренько распрягайте да бегите домой греться. Замерзли, наверно, так, что и «тпрруу» не выговорить?

Конюх помог им выпрячь Буланого. Потом Микола и Сашко отвели коня на конюшню, насыпали овса — заслужил, не подвел! И, довольные, что все обошлось и о их приключениях никто не узнает, отправились по домам.

Возле своего двора Сашко остановился.

— Слушай, Микола, я-то по новому методу все время толкал воз, а ты, как Буланый, тянул…

Хотел засмеяться и не смог — от холода свело челюсти.

Микола слегка двинул друга кулаком в бок:

— Завтра поговорим. — И потопал дальше.

Но случилось так, что они увиделись не скоро. Оба простудились и пролежали целую неделю.

Бригадир дядько Василь очень сожалел, что лишился таких умелых и старательных ездовых. Замену им, говорил он, трудно найти. А искать надо: фрукты зреют и медлить с их сдачей на приемный пункт нельзя.

Когда Микола и Сашко выздоровели, был уже конец августа, пора было готовиться к школе.

— Микола, вставай! — разбудила утром мама.