Чудаки - Комар Борис Афанасьевич - Страница 19

— И без соли, — заключил пятый.

Заспорили они, но так ни к чему и не пришли из-за того жадюги.

Идут надутые, а есть все сильнее хочется.

Тогда жадина обратился к страннику с горшком:

— Давай вдвоем приготовим кашу: мое пшено, твой горшок, — вдвоем и съедим.

Подумал, подумал тот, не хотелось ему соглашаться, но голод не тетка, пришлось согласиться.

Высыпали пшено в горшок, но что они с ним ни делали — и терли, и палкой вымешивали, — а каши так и не получилось.

— Пожалуй, без воды не обойтись, — сказал странник с горшком.

Хоть и не хотелось жадному делить кашу на троих, однако пришлось согласиться.

Пригласили третьего, залили пшено водой. Долго мокло оно, грели горшок, укутав в свои одежды, выставляли на солнце, а попробовали — ни то ни се, на пищу совсем не похоже.

Подумали, посоветовались и решили, что не обойтись им и без огня.

И вот горшок на огне. Клокочет, бурлит, брызги выбрасывает в разные стороны, аппетит нагоняет.

Не дождались даже, пока пшено разварится, набросились на горшок с ложками. И хотя и говорится, что голодному и опенки — мясо, но только почему-то никто из них это варево есть не стал. Один попробовал и скривился, так же и второй, и третий… И лишь владелец пшена начал его жевать. Пожевал-пожевал да и сплюнул.

— Не я ли говорил: не будет каши без соли, — усмехнулся пятый странник.

Посолили кашу и снова поставили на огонь.

А когда она доварилась, поделили ее на пять равных частей да и принялись есть…

— Вот и вся моя притча… Надо вам ее растолковывать или и так поняли? — спросил дедусь.

— Поняли, — ответили все разом.

Он довольно разгладил усы.

— Ну, коли так, пошли проводим наших гостей в дорогу…

Чудаки

Мальчики еще издали, лишь только выползли из оврага на косогор, узнали яблоню. Как и рассказывал Олег, она была похожа на тополь. Ствол прямой-прямой, и ветви прямые, прижатые к стволу. Желтые с красными боками яблоки казались игрушечными.

— Все-таки не соврал, и вправду красивая, — сказал довольно Микола.

— Как новогодняя елка, — добавил Сашко.

Даже Кудлай притих у их ног, словно бы тоже любовался красотой яблони.

— Значит, так, — поднялся на колени Микола. — Побежим, быстро нарвем — и айда назад, в овраг.

— Может, не надо вдвоем? — заколебался Сашко. — Может, сначала кто-нибудь один будет рвать, а другой сторожить. Потом…

— Зачем? — не дал договорить Микола. — Видишь, никого не видно: ни Шморгуна, ни дедуся Артема. Наверное, в шалаше попрятались от жары.

— Пусть будет по-твоему, — согласился Сашко.

Мгновение — и мальчики уже возле яблони. Миколе хорошо: высокий, длиннорукий, достает до яблок. А Сашко низенький, стал на цыпочки, сорвал одно, другое — и все.

Но Микола не таков, чтобы только о себе заботиться, он всегда и другому поможет. И на этот раз выручил друга. Нагнул ветку, позвал:

— Иди рви.

Оборвали ее вдвоем, Микола хотел еще одну нагнуть, а она тресь — и отломилась.

«Гав-гав-гав!..» — зашелся Кудлай.

— Тсс! Тсс! — унимали его. — Чего ты?

Но было уже поздно. Сторож услышал лай и выглянул из шалаша. Увидев между стволами яблонь мальчишечьи ноги и собаку, схватил дробовик и трусцой, трусцой к оврагу. Знал, хорошо знал, куда побегут воры. К саду лучше всего подбираться оврагом. Ближе и безопаснее. Там почти никогда никто не бывает. А если кто и встретится, есть где укрыться: на обоих склонах растет высокая полынь, тысячелистник, перекати-поле.

Микола и Сашко, как только отломилась ветка и залаял Кудлай, замерли. Постояли немного, прислушались и рванули к оврагу. Но тут же увидели Шморгуна, бегущего им наперерез.

— Наза-ад! — крикнул Микола и кинулся в противоположную сторону — через сад к акациевой посадке.

Сторож погнался за ними, кричал — аж надрывался.

— Держите!.. Ловите!.. — будто кнутом стегал мальчуганов его надсадный крик.

Бежать было нелегко — полные пазухи яблок. Нужно придерживать руками, чтобы сорочка не выбилась из брюк и яблоки не рассыпались.

А тут еще Кудлай, глупый, мешал, прыгал то на Миколу, то на Сашка… Наверное, думал, что они затеяли какую-то игру.

— Поше-ел! — прикрикнул на него Сашко, когда пес совсем уж разошелся — схватил за штанину.

Микола оглянулся. Сашко отстал шагов на десять.

— Быстрее! Быстрее! — торопил друга. — Не слышишь, гонится!.. Как на коне мчит…

Сашко вкладывал в ноги все силы, но разве за Миколой, аистом длинноногим, угонишься?!

Ф-фу, наконец сад кончился!

Вскочили в узенькую, в четыре ряда, акациевую посадку, тянувшуюся вдоль колхозного сада и дороги до станции.

Сашко в изнеможении прислонился к дереву.

Микола выглянул на дорогу — не идет ли кто?

Пустынно. Лишь в отдалении, на повороте к сушильне, показалась подвода, на которой сидел старший сын Шморгуна Сергей и еще какая-то женщина или девушка.

«Куда же спрятаться? — лихорадочно соображал Микола. — Посадка насквозь просматривается… хлеба скошены… до кукурузы не добежать. Шморгун выскочит из сада, узнает, тогда убегай не убегай — не миновать беды. До сих пор он нас, пожалуй, еще не распознал, далеконько был, да и деревья мешали… И в свекле не скроешься… Ох, смотри ты, да ведь свекла окопана канавкой!..»

— Сашко! За мной!

Добежали до свекольной плантации и упали в узкую канавку.

— А Кудлай где? — спросил Микола обеспокоенно.

— В поса… посадке, — просипел Сашко.

— Он же нас выдаст! Вот еще… Кудлай! Кудлай! — позвал вполголоса, не поднимаясь.

Пес прибежал, но в канавку к мальчикам не полез. Стоял, высунув красный язык, и удивлялся: с чего это им вздумалось прятаться?

Микола схватил Кудлая за лапу, втащил в канавку.

С Сашка ручьями стекал пот. Заливал глаза, скатывался капельками с носа, подбородка. И усталость налегла такая, что трудно было шевельнуться. Даже когда пес лизнул его мокрым языком по лицу, он не нашел сил оттолкнуть его, а только отвернул голову.

Микола устал не очень, мог бы еще бежать и бежать. У него лишь в ушах звенело, будто после гулкого выстрела: «Держите!.. Ловите!..»

Сначала послышалось, как топают по земле тяжелые сапожищи сторожа (он не снимал их и летом — говорил, ноги ломит), потом затрещали сухие ветки в посадке. Шморгун, видимо, выбежал на дорогу. Остановился, стал ругаться, обещал угостить воришек солью из дробовика.

Потом немного угомонился, принялся кому-то жаловаться:

— Отбоя нет… Как саранча лезут… С листьями обрывают, а ты отвечай… Ишь как распоясались, сортовое дерево обобрали, да еще и сук отломили!.. И чьи они, антихристы? Чему только их в школе учат?..

«Вот хорошо, что не узнал! — радовались мальчики. — А то влетело бы…»

— Смотри, Сашко, не проговорись никому, что мы в саду были, — шепотом предостерегал Микола. — Спросит Олег, почему на речку не пришел, скажешь — не смог, отцу помогал.

— Угу, я так и скажу: тату помогал на пруду.

Мальчики снова прислушались.

— Конечно, нехорошо это, — послышался незнакомый девичий голос, когда Шморгун вволю выговорился. — Но в школе наверняка об этом не знают. Обратитесь к учителям, пусть их приструнят.

— А-а, очень это поможет! — сердито отвечал сторож, и ребята представили себе, как он при этом сморщил свой шишковатый нос. — Теперь такие лоботрясы растут, что их и чертом не запугаешь!

Миколе не терпелось поглядеть, с кем разговаривает Шморгун, но высунуться из канавки боялся: а вдруг заметят!

Когда же голоса смолкли, решился. Осторожно высунул голову и сразу же опять пригнулся.