Семья волшебников. Том 1 (СИ) - Рудазова Ксения - Страница 35

— Большой опыт у старика… — пробормотал Дегатти. — Он еще на моего деда жалобы писал…

— Я на своей земле была, — проворчала Лахджа. — Что он там делал?

— А он говорит, что дело было на его территории, — возразил волостной агент.

— Так берем кадастровую карту и идем проверять! — решительно поднялась Лахджа.

— Да я вам верю, — не тронулся с места явно хорошо знавший их соседа Аганель. — Ну что, поздравляю вас. Теперь вы очередной враг Инкадатти. Он вас запомнил и взял на карандаш. Возможно, прямо сейчас этим карандашом что-то пишет.

— Сука старая… — очень тихо произнес Дегатти.

— Многие ваши соседи согласятся с этими словами. В общем-то, все. Вчера вот я к мэтру Пордалли ходил, проверять его усадьбу на предмет фальшивого золота и эльфийского чая. Вы знакомы с мэтром Пордалли?

— Нет, но наслышана, — заинтересовалась Лахджа. — И что, нашли золото и чай?

— Не нашел, о чем мы с мэтром Пордалли очень сожалели.

— Мам, а что такое эльфийский чай? — залезла на стул Астрид.

— Легкий наркотик, милая, — ответила Лахджа. — Он запрещен.

— Обычно на него смотрят сквозь пальцы, — пожал плечами Аганель. — Но если уж есть жалоба…

— А что еще запрещено? — спросила Астрид.

— Все, что причиняет вред окружающим, — охотно объяснил волостной агент.

— Это очень много всего…

Получив от Лахджи и Майно официальную объяснительную и опустошив кофейник, Аганель распрощался. Астрид посмотрела ему вслед и спросила:

— А помойки запрещены?

— Нет, милая, — ответила мама. — Если они в положенном месте.

— А если из них руки лезут?

— А ты где такое видела? — насторожился папа.

— Там, — неопределенно махнула Астрид. — У реки. Я мимо прошла, она за мной поползла, но вылезти не смогла.

Папа издал сдавленный звук. А мама спросила:

— Вылезти откуда?

— Из ямы.

— Какой ямы?

— С телами. Котя Соня сказал, что это бесполезное все. Мам, а что такое условки?

Лахджа изумленно моргнула. Яма с телами. Ее дочь просто гуляла по лесочку и нашла яму с телами.

Элитный райончик, говорите? Жаль, что агент уже ушел.

— Завтра проверим, что там за яма с телами, — пообещал муж.

Лахджа жила в Мистерии третий год. И ей тут нравилось. Больше, чем в родной Финляндии, и уж точно больше, чем в Паргороне. Но она не могла отрицать, что концентрация всякой нечисти и аномалий тут потрясающая. Порой шагу не ступить, чтобы не наткнуться на бродячего духа или проклятый артефакт.

Причины понятны. Тут огромное количество волшебников. Всякую нечисть тянет сюда, как мух на мед. Да и сами волшебники выделяют всякие астральные отходы.

У них, конечно, есть всякие службы мусорщиков и чистильщиков, но остров-то немаленький. Лахджа не знала точно, каких он размеров, но чисто навскидку — примерно с Великобританию. При этом жителей всего два миллиона, так что от тесноты никто не страдает.

Однако ей совершенно не хотелось, чтобы нечисть и аномалии загрязняли ее собственное поместье.

В Паргороне подобным, конечно, никого не удивишь, Паргорон почти на сто процентов состоит из нечисти и аномалий. Но здесь Лахджа хотела для себя иной жизни.

И особенно — для своей дочери, пусть та, строго говоря, тоже нечисть.

— Тут наша территория заканчивается, — сказала Лахджа, перешагнув корень. — Где-то вот здесь пролегает граница. Астрид, ты что, к соседям забиралась?

— Не знаю, — отвернулась девочка, крепко держа маму за руку.

— Вообще, у нас тут не гхьеты, — заметил Дегатти. — Никто не возражает, если по его куску леса кто-то гуляет. Тропки-то общие. Речка общая. Вот то, что за изгородью — туда нельзя, а по лесу и лугу можно ходить свободно. Обычно.

Вот и омут, о котором говорила Астрид. Лахджа уставилась на это мерзкое смрадище посреди лесочка, потом моргнула, отключая истинное зрение — о, вот теперь просто яма. Тоже не особо приятная на вид, с какими-то отходами на дне, но ничего криминального. Обычный смертный пройдет мимо, лишний раз не взглянув.

Но если видишь астрал — тут что-то непонятное и неприятное. На дне перекатываются невидимые туши, пульсирует плоть, отовсюду появляются и смотрят глаза. Вокруг тоже скверная активность — снует мелкая нечисть, какие-то крохотные уродцы. Вьются над омутом мошкарой, приникают к стокам, пьют оттуда.

— Ну, кажется, ничего страшного… — протянула демоница.

— Да, я тоже ожидал большего, — согласился муж. — Яма с телами… Это ж просто скотомогильник.

— А руки откуда?

— Та-а-ак… — протянул Дегатти, подходя к самому краю вместе со Снежком. — Не, не, никаких следов разумных индивидов. Это… чаропомойка. Похоже, тут живет порченик.

— Здорово, — неискренне обрадовалась Лахджа. — Наш сосед по даче — мастер проклятий.

— Не, обычно они не так… эм… — забормотал Дегатти. — Это ничего страшного, Лахджа, он просто раздолбай. Тут ничего такого.

— Но это тела! — вылезла вперед Астрид. — Мы проведем расследование?

Она попыталась прыгнуть в яму, но мама перехватила ее за шкирку. А папа стал объяснять, что адепты Детримента — самые… как бы это выразиться… неряшливые волшебники. Они занимаются проклятиями, а это значит, что они все время разводят грязь. Но не обычную грязь, а духовную. После их заклятий остается много астральных отходов, а если волшебник экспериментирует — то и изуродованных тел, потому что экспериментирует он на животных.

— Тут в основном крысы и немного свиней, — заметил Дегатти.

— Зачем вообще заниматься проклятиями? — приложила пальцы к лицу Лахджа.

— Проклятия — это общее название. А вообще это просто сорт быстрых заклинаний. Они заключаются в пометках на аурограмме, могут влиять не только на живых, но и на предметы, и могут быть не только вредными. Наши порченики и благословлять могут.

— Но почему-то их называют не благословителями, а порчениками.

— Ну… э-э… да. Слушай, я в этом не разбираюсь. Никогда не брал факультативы на Детрименте.

— Но мы с этим что-то сделаем? Я не хочу, чтоб вот такое было прямо у наших границ.

— Проведем сеанс экзорцизма, — кивнул муж.

Дегатти засучил рукава. Денек выдался прохладный, и он накинул плащ. Снежок распушился, став похожим на белый шерстяной шар. От целительного фамиллира хлынула очищающая благодать, и чаропомойка зашипела. Мелкая нечисть прыснула в разные стороны.

Помойка оказалась старой, многолетней. Скопилось несметное множество разложившихся трупов и смешанных духов. К тому же все они были многократно прокляты-перепрокляты, поэтому удерживались в этаком кошмарном клубке. Дегатти и Снежок чистили заразу скрупулезно, но дело продвигалось медленно.

— Кстати, Астрид, ты тоже можешь помочь, — присела рядом с дочерью Лахджа.

— Да! — загорелись глаза Астрид.

Она снова бросилась в яму с палкой, но мама снова ее перехватила.

— Да не так! Ты же вся перемажешься в проклятиях и будешь проклинать все, чего коснешься…

— Кудесно!..

— Ничего кудесного, ты и сама будешь вонять на всю округу. Тут нужны дистанционные атаки, Астрид. У тебя есть пушка против проклятий, демонов… всех, кроме мамы. Если пульнешь в маму — мама расстроится.

— И сожрет меня?

— И сожрет тебя.

Дегатти покосился на неправильно воспитывающую детей жену. Но отвлекаться не стал — они со Снежком вошли в полный унисон и распутывали чаропомойку. По мере того, как они углублялись в недра, становилось понятно, что это продукт нескольких поколений волшебников.

Пожалуй, уже тянет на Великий Могильник, и с этим точно следует разобраться, пока оно не сформировалось во что-нибудь голодное, подвижное и целеустремленное. Таких тварей еще называют Призрачными Веретенами, и добра от них не жди.

Астрид, которой мама наконец растолковала, что делать, вытянула руку и хлестнула Лучом Солары. Ослепительный поток ударил в омут, и девочка восторженно заверещала.

Она даже не подозревала, что такое умеет!