Мир без силы. Антология боевой фантастики (СИ) - Коллектив авторов - Страница 18

Серый пристроился перед амбразурой.

Туман, плохо. Клубится, словно дым. Того гляди, снег сыпанет. Тогда они вообще не смогут ничего разглядеть дальше своих носов. А у железяк Альянса тепловизоры и куча других датчиков. Плюс – картинка с воздуха, и, возможно, со спутника.

Носители, ясное дело, близко не подойдут. Сбросят десант в трех-четырех километрах и затаятся. Серый видел однажды носитель с близкого расстояния: машина напомнила ему самолет Мстителей или Людей Икс.

Сообщение Сторожки, что на одиннадцать часов от Ротонды замечено движение, вызвало всплеск нарочитого, нервозного веселья. Особенно разухабился молодняк, предвкушая свое первое сражение. Лишь несколько отморозков, вроде Серого, молча всматривались в мглистую даль, словно сами были боевыми машинами.

Ударило хлестко и зло. Затрещали скалы, по капониру забарабанил щебень. Туман смешался с дымом. Снаряд лег позади Ротонды, в глубине охраняемой территории.

– Работают минометы! – заорал Шмель в перемотанный изолентой «Кенвуд». – Началась артподготовка!

Снаряды падали один за другим. В грохоте и дымной круговерти Серый уже не мог определить, действительно ли гвоздят по ним из минометов, или же это все-таки наподдали с беспилотников.

В бой вступила маленькая, но гордая батарея «Чульмана». Снаряды, выпущенные из 82-миллиметровых и 120-миллиметровых минометов, пронеслись над Ротондой и нырнули в туман. В отдалении прогремели взрывы.

Сначала огонь корректировали со Сторожки, но потом Серый краем уха услышал, что Бог-Колобок приказал бросить скалу, значит, в Ротонде с минуты на минуту станет еще многолюднее. Заголосил Ящерка – его взвод стоял на могильнике, – первая волна бегунов была на подходе. И следом порыв ветра донес стрекот «Утесов».

Появились бойцы со Сторожки и с других покинутых точек на дальней линии: Стакана, Водокачки, Избы. Они принесли с собой запах пороховой гари, снега, пота и первой в этом году крови. Дальняя линия и не была рассчитана на долгое сопротивление, настоящий бой начнется на второй линии.

Бог-Колобок вызвал Серого и Шмеля: неприятель находился всего в километре, и расстояние быстро таяло. Какие-то особенно быстрые железяки обошли Ящерку с фланга и прижали к почти отвесному горному склону, отрезав возможность отойти к основным силам.

– Меня запарил этот туман, командир! – прокричал Серый в рацию. – Дай мне взвод, я прикрою Ящерку, а Шмель прикроет меня!

Шмель кивнул, поглаживая «винторез».

Бог-Колобок какое-то время сомневался, потом проговорил сквозь помехи:

– Ладно! Возьми людей и пару «РПГ». На могильник не спускаться, пусть Ящерка сам выбирается. Поддержи его огнем и обратно в Ротонду!

Серый свистом собрал своих пацанов. Всего в его взводе было восемь человек. Не густо, конечно, к тому же двух необстрелянных юнцов Серый оставил со Шмелем.

Неприятель перевел артобстрел на полкилометра выше, теперь снаряды ложились перед входом в хранилище. Возле Ротоны было относительно спокойно, только носились с действующим на нервы гулом невидимые во мгле беспилотники, да вспарывали воздух шальные осколки. Вот-вот должны были нагрянуть железяки.

Туман заключил Серого и его людей в холодные неласковые объятия.

Низко пригнувшись, они припустили вниз по склону. На этой дороге им был знаком каждый камень и каждая ямка. Серый не сомневался, что он и его бойцы, если понадобится, в считаные мгновения найдут себе временное укрытие. С каждым шагом стрельба на могильнике слышалась громче.

От стылого воздуха перехватывало дыхание. Серый шумно дышал и часто сплевывал густую мокроту. Лед под берцами сковывал движения.

Из тумана проступила стена деревьев. Лиственницы с раскидистыми кронами, стройные сосны, душистые пихты. В их ветвях шумел ветер, точно бормоча предупреждение.

– Враг на одиннадцать часов! – выпалил бегущий за Серым Худеющий.

Серый показал жестом – все на землю!

У бегунов хорошие такие, высокие силуэты – их удобно брать на мушку. В свою очередь, железки очень редко промахиваются, все они – снайперы, если, конечно, дать им возможность прицелиться.

Во мгле появилось движение. Раздвинув ветви деревьев, вперед вырвался увешанный дополнительной броней громила, над его бочкообразным корпусом нависали раструбы четырех реактивных гранатометов. А за громилой выплеснула целая свора сошек помельче: безголовых тварей на четырех острых лапах-ходулях производства «Бостон Динамикс», они были размером с крупную собаку, вдоль их «хребтов» размещались пулеметы. За сошками последовали бегуны, за бегунами – огнеметы, за огнеметами – взрывники и ракетчики…

Полковник О’Бэннон так и не научился пользоваться таблетками для обеззараживания воды, а может, ему достались из бракованной партии. Живот сводило болезненной судорогой, перманентная диарея усугубляла обезвоживание. О’Бэннон никогда бы не подумал, что ему самому придется заботиться о своем питье. Но уорент-офицер Гаррисон, который раньше чистил полковнику форму, подавал на стол и выполнял прочие поручения, гнил под облепленной мухами рогожей в дальнем углу тесного и душного подвала, служившего последнюю неделю штабным бункером 9-го армейского корпуса Альянса, запертого хитрыми китайцами в Котле Чаочжоу.

Связи не было, путь на побережье отрезан. О’Бэннон даже не мог выяснить, сколько человек из почти тридцати тысяч личного состава корпуса уцелело. Он предполагал, что много. Однако силы были разрознены, прижаты к земле непрерывным огнем и деморализованы.

Внутри похожего на гроб полевого робота-хирурга бормотал опьяненный морфином генерал Мердок: он то горячо нахваливал свою коллекцию магнитиков для холодильника, обращаясь почему-то к президенту Маккейну, то начинал сумбурный отчет о ходе операции на линии Чаочжоу – Чжанчжоу. Слова Мердока, безусловно, были бредом, однако даже в таком состоянии он не ошибался, оценивая ситуацию на «Фронте Ч – Ч» – «пора уносить свои задницы!»

Робот-хирург назойливо гудел сервоприводами, выполняя лапаротомию. Этот звук действовал О’Бэннону на нервы.

Чтобы вдохнуть свежего воздуха, О’Бэннон перебрался поближе к обложенной мешками с песком амбразуре. За пулеметом лежал лейтенант Коллинз, который был трижды ранен, и все три раза – в голову, но не покинул строй.

– Ну что там, лейтенант? – спросил О’Бэннон.

– Похоже, будет дождь, сэр, – отозвался Коллинз, из-за выбитых зубов он сильно шепелявил.

Снаружи грохотало. Но это была не артиллерия: среди серых, похожих на мозги в формалине туч сверкали молнии.

Дым стелился над руинами городской окраины. Ветер раздувал пожары, багровые искры кружились в токе воздуха, будто снег.

Горелые остовы бронетехники, хвост беспилотника, сплющенная ударом чудовищной силы кабина «Апача».

Редкая «зеленка» в пятнах гари.

О’Бэннон подумал, что кто-то подменил его жизнь, в которой была непыльная служба, дом на Побережье, новая тачка и любящая семья, на чью-то чужую. Все это должно было происходить не с ним.

Но его проект, его надежда и опора, накрылся медным тазом: сразу же после того, как сводный батальон вардроидов потерпел поражение в битве на северных отрогах Станового Хребта. Отдел расформировали, личный состав отправили раструсить жирок на фронт. У О’Бэннона перед глазами до сих пор стояли кадры, полученные из гущи того сражения.

Неопрятный пожилой человек с допотопным ружьем вышибает электронные мозги подобравшемуся к воротам бывшего секретного объекта «Ликвидатору». Однорукий бородач в камуфляже, расстреляв магазин пистолета-пулемета, выхватывает из-за пояса топор и идет в рукопашную на группу «Инвестигаторов». Взвод одетых, как сброд, людей со старыми добрыми «АК-47», отчаянно ругаясь, переходит в наступление и сбрасывает с обрыва десяток «Хаудкиллеров»…

О’Бэннон, бывало, просыпался среди ночи и снова, раз за разом, прокручивал в голове эти картинки.

– Вы любите китайскую кухню, сэр? – поинтересовался Коллинз, прервав размышления полковника.