Егерь: Назад в СССР 3 (СИ) - Рудин Алекс - Страница 23

Баба Таня с усилием отворила забухшую от мороза дверь. Дверь недовольно скрипнула, задевая порог.

— Слышала, что творится-то, баб Таня? — спросила Наташка.

— А что?

— Председатель, Фёдор Игнатьич, новый дом строит!

— А чего ему не строить? У него, говорят, сын в городе развёлся и любовницу завёл. А квартиру жене оставил. Вот Фёдор Игнатьич для сына дом и строит.

— Неужели приедет? — изумлённо спросила Наташка. — Из города?

— Кто?

— Любовница!

— Непременно приедет! — убеждённо сказала баба Таня, проходя на кухню. — Люди болтать не станут. Ты миску-то взяла под яички? Или что у тебя?

— Вот!

Наташка протянула эмалированную миску.

Баба Таня стала перекладывать в неё яйца из корзинки.

— А ты от кого слышала? — нетерпеливо спросила Наташка. — Про любовницу?

— Да от всех. Ко мне за яичками-то многие ходят. У меня яички хорошие, крупные.

— Это правда! Яички у тебя — заглядение! И тесто на них пышное, мягкое! Значит, любовница? А я думаю — к чему Фёдору Игнатьевичу новый дом? Они с Марьей Антоновной и в старом хорошо живут. Ладно, побегу я, баб Таня! Делов много!

— Миску верни, не забудь!

Гостья выскочила на улицу, и тут чёртов петух подкараулил момент и, хлопая крыльями, вспорхнул ей на голову!

— Пошёл прочь! — закричала Наташка, опасаясь уронить миску. Найда, громко лая, рванулась с цепи. Петух с победным «кукареку» спрыгнул на землю и побежал за угол дома — прятаться.

— У-у-у, шальной!

Наташка пригрозила петуху кулаком.

Проходя мимо нового дома, Наташка ревниво оглядела его. Дом был хорош — хоть и небольшой, в три окна, но ладный и красивый. Крутая крыша покрыта шифером. И стоял он в хорошем месте — недалеко от магазина, почти на самой центральной улице.

Вечером Наташка отправила мужа к бабе Тане на уборку снега. А сама забежала к Катерине Худояровой — выпить чайку по-соседски, и поделиться новостями.

Степан Владимирович отдыхал в комнате. В последнее время он всё больше хлопотал по дому, только изредка позволяя себе ненадолго присесть. Но к вечеру уставал, ноги не держали.

Помог Трифон, который убедил старика, что это нормально. После разговора с доктором Степан Владимирович без споров ложился вечером в постель, хоть спал мало, как многие старики.

— Слыхала, что люди говорят? — спросила Наташка Катерину, которая разливала чай. — Фёдор Игнатьич для любовницы сына дом строит.

— Брешут, — сурово ответила Катерина, — а ты повторяешь.

— И я думаю, брешут, — подхватила Наташка, раскалывая щипчиками сахар. — Стал бы Фёдор Игнатьич для какой-то девки дом городить! Она ему даже не невестка. Да и сын его сюда из города не поедет. Чего ему тут делать?

Наташка торжествующе взглянула на Катерину, сунула за щёку кусок сахара и блаженно зажмурилась. Затем сделала большой глоток чая.

— А я знаю, в чём тут дело! — загадочно сказала она.

Катерина мрачно смотрела на Наташку.

— Ну, и в чём?

Наслаждаясь вниманием, Наташка не спешила. Она отпила ещё чаю и аккуратно поставила чашку.

— Что-то Фёдор Игнатьевич во Мгу зачастил, — хитро улыбаясь, сказала она. — Раньше годами не ездил, а только на этой неделе — два раза! К кому он ездит, спрашивается?

— Ну, и к кому? — не выдержала Катерина.

— Ну, ясно же!

Наталья с жалостью посмотрела на недогадливую подругу.

— Бабу он завёл. А теперь устал ездить, и хочет её сюда перевезти.

— Да брось, Наташка!

Катерина недоверчиво нахмурилась. Такое бесстыдное коварство не укладывалось в её голове.

Не то, чтобы Катерина близко зналась с Марьей Антоновной, женой председателя. Но было по-бабьи жаль её. Надо же, как несчастливо повернулась судьба!

— Ох, треплешь ты, Наташка — сама не знаешь, что, — для порядка сказала Катерина.

Но заноза уже засела в её сердце, и так просто эту занозу было не вытащить.

— Ничего не треплю, — сказала Наташка, раскалывая второй кусок сахара.

— Ты к Марье Антоновне ходила?

— Что я, дура?

Наташка покрутила пальцем у виска.

— Кто ж с такими вестями к женщине пойдёт?

— Мы пойдём, — твёрдо сказала Катерина. — А нечего ему из хорошей бабы дуру делать!

— Я не пойду!

Наташка замотала головой.

— Тогда я одна, — согласилась Катерина. — Но если Марья Антоновна спросит, откуда я узнала — я прямо про тебя скажу.

Катерина накинула платок и фуфайку. Хотела надеть сапожки, но передумала и сунула ноги в привычные валенки. Не в гости идёт, по делу.

Заглянула в комнату, проведать тестя.

Старик лежал, неподвижно глядя в потолок.

— Я уйду ненадолго, — сказала Катерина. — Ничего?

— Ничего, — помолчав, ответил старик.

Говорил он немного, но Катерина и этому была рада. Всё лето старик пролежал молча. Она уж и деньги на похороны скопила потихоньку. Но, слава богу, обошлось.

— Может, телевизор включить?

— Не надо. Так полежу.

Катерина подоткнула старику одеяло, вышла из комнаты и кивнула Наташке:

— Идём!

В свете фонарей вдоль центральной улицы кружились редкие снежинки. Морозец к ночи усилился и щипал щёки и голые кисти рук.

Мария Антоновна смотрела телевизор.

— Привет, Марья! — на правах старшей поздоровалась Катерина.

— Здрасти, тётя Маша, — пискнула из-за её спины Наташка.

— Здрасте, — удивлённо ответила Мария Антоновна. — Вы чего это, на ночь глядя? Ну, проходите в дом, не выстужайте!

От большой кирпичной печи шло мягкое тепло. Наташке сразу захотелось спать — поднялась ещё затемно, и весь день хлопотала.

— А твоего нет? — спросила Катерина, мельком заглядывая в комнату.

Она уже хотела, чтобы Фёдор Игнатьевич оказался дома, и разговор можно было бы отложить до более удобного времени.

— Нет, — вздохнула Мария Антоновна. — Как связался с этой стройкой — так и пропадает там до позднего вечера.

— А что строит-то?

— Как что? Дом. Не видели, что ли?

— Почему не видели? — вмешалась Машка, кивком сгоняя с себя сонную одурь. — А для кого Фёдор Игнатьич этот дом строит, знаешь?

— Конечно, знаю.

Если Мария Антоновна и удивилась вопросу, то вида не подала.

— Хорошего зоотехника во Мге нашёл, да умудрился к нам переманить. Женщина уже на пенсии, но согласилась за небольшую зарплату присматривать за совхозной свинофермой. Будет молодёжь обучать.

— Да ладно! — недоверчиво воскликнула Наташка. — На пенсии? Это она старше тебя, что ли, тёть Маша? Позор-то какой!

— Какой позор? — удивилась Мария Антоновна.

Катерина толкнула Наташку локтем, и та осеклась.

— Да это я сдуру, тёть Маша! Люди болтают!

— Что болтают-то? Говори уж!

— Да будто бы Фёдор Игнатьич себе любовницу во Мге нашёл, и сюда её переселить хочет.

— Ну, и дура ты, Наташка! — в сердцах выругалась Мария Антоновна. — Какую любовницу? Да ему не до любовниц — с утра до ночи в заботах. Домой к темноте доползёт, поест, и спать носом к стенке. Вот что, бабы! Идите-ка вы отсюда со своими глупостями. Да по деревне не болтайте. Дойдёт до Фёдора эта чушь — я вас покрывать не стану. Идите, идите, некогда мне!

С этими словами Мария Антоновна выпроводила обеих женщин за калитку.

— Вот так, — вздохнула Наташка. — Бедная женщина! И ведь не скажешь никому о таком — засмеют!

— О каком «таком»? — рассердилась Катерина.

Ей было стыдно перед Марией Антоновной. Пошла выручить хорошую женщину, а оказалась сплетницей.

— Да о таком! — не отступала Наташка. — Фёдор Игнатьич-то всё — не мужик!

— В каком смысле? — не поняла Катерина.

— Да в том самом! Слышала, как Марья Антоновна сказала — придёт домой, поест, и спать.

— Так он на работе устаёт, — опешила Катерина, не успевая мыслями за подругой.

— Потому и устаёт, — воскликнула Наташка, — что больше уставать негде. Всё, отбегался! То-то Мария Антоновна нам и жаловалась.