Будь моей ошибкой (СИ) - Фирсова Мария - Страница 15

Калитка садика привычно скрипела на ветру. Мы поздоровались с охранником и вошли в коридор. Тепло тут же окутало, заставляя перестать ежиться и вжимать голову в плечи. Каждый шаг отдавался стуком сердца. Кажется, я теперь знал, сколько ударов всего занимает путь от двери до группы сына.

Тимоха побежал к кабинке, развязывая по пути шарф и стягивая варежки. Я прислонился к стене, расстегнув ворот, и принялся ждать, что судьба в это утро мне вновь улыбнется.

И когда она появилась на моем лице расцвела, наверное, идиотская улыбка.

— Здравствуйте, — ее нежный голос звучал музыкой, заставляя расслабиться и дышать ровнее. — Пойдем, Тимофей, поможешь мне цветы полить.

Сын кивнул, вприпрыжку направился в группу, махнув мне напоследок рукой. Ольга тоже пошла за ним следом, а я себя почувствовал не в своей тарелке. Вот так ждал встречи, ждал и что?! Она меня, кажется, даже не заметила. Оставалось печально выдохнуть, хотя больше хотелось выругаться, конечно.

Развернувшись, я коснулся рукой двери, когда нежный женский шепот заставил вздрогнуть.

— Артем, — произнесла тихо Оля.

Я обернулся и, черт, это сколько же надо иметь сил и самоконтроля, чтобы не забрать ее с собой. Как дикарь — забросить на плечо и утащить в свою пещеру.

Не дожидаясь, что она скажет еще, просто провел рукой по ее щеке, а потом поцеловал в губы. Кроткий поцелуй, вполне невинный, но мне заряда бодрости, кажется, хватило бы на несколько дней.

— Встретить тебя после работы?

— Что ты, — всплеснула она руками, — а вдруг, кто увидит. Артем, — попыталась Оля вновь завести старую песню, что нам нельзя, что это плохо.

— Не желаю ничего слышать. Все проблемы решаемы, Оль, выберем день, поговорим с твоим мужем и все.

— Что все? — испугалась она, прижав ладошки к груди. Ее глаза наполнены были слезами, но сквозь них все равно просачивался свет. Он озарял мне путь, позволяя уверенно шагать вперед.

— Ты будешь моей, Ольга Петровна.

— Буду самой большой твоей ошибкой, — улыбнулась она, а я засмеялся.

— Хорошо, пусть ошибкой, но самой нужной. До вечера? Я тогда позже Тимку заберу, чтобы проводить тебя. А то темно, район у нас вроде не криминальный, но так мне спокойнее будет.

— Хорошо, — согласилась Оля, а у меня даже отлегло.

Я шел домой, улыбаясь, как придурок, и плевать, что подумают окружающие. Мне было ради кого и чего жить. У меня был сын, женщина, которая воодушевляла, давала сил на борьбу с обстоятельствами. Я хотел идти вперед, открывать для себя новые горизонты.

— Эй, — кто-то внезапно окликнул со стороны, — закурить не найдется?

Я мазнул взглядом по окнам своего дома, словно чувствуя, что мне необходим сейчас кто-то. Под ложечкой неприятно засосало в дурном предчувствии. Но бежать, как трус, было глупо.

— Не курю, — повернулся я корпусом к парням, что, кажется, на голову были выше меня.

Их физиономии мне не понравились сразу, а уж ехидные взгляды и подавно. Взять с меня нечего, думаю, они это понимали тоже, да и на неадекватных ребята походили слабо. И это выглядело очень странно.

— Самый умный, да? — язвительно фыркнул один из них, скривившись в ухмылке.

— Самым здоровым у него быть не получилось, — рыкнул другой, и они оба засмеялись.

— Ребят, вопросы еще есть? Если нет, то, пожалуй, до свидания, — произнес я, но поворачиваться спиной к ним не спешил. Наоборот весь напрягся, будто ожидая рывка от этих двоих.

— Не торопись, у нас времени много, а вот у тебя, — вытащил тот, что стоял ближе, из кармана руку и между его пальцев блеснуло лезвие.

Я сглотнул ком, проигрывая в голове возможный сценарий, но силы были не равны.

Когда я последний раз дрался? Кажется, в студенческие годы и то на драку это мало походило, так легкий спарринг, поэтому сейчас первый удар я благополучно пропустил. Как только удержался на одной ноге — удивление. Костыль из-под правой руки отлетел в сторону, я-то понимал, что меня мало что способно спасти в данной ситуации. Сжал челюсти, втянул голову в плечи, стараясь, как-то сгруппироваться. Вспомнил вовремя теорию, не зря же учил когда-то новичков падать так, чтобы травмы были минимальны. Надо же, а тело еще помнило уроки. Оно реагировало на команды мозга, но куда я — калека против двух здоровых парней, да еще со стальными лезвиями. Поразительно, что ребята даже не боялись размахивать этим добром перед моими глазами. Не опасались, что раздадутся сирены полицейских авто, на улице кто-то появится. Они вообще были, то ли бесстрашные, то ли попросту отморозки.

— Чего скалишься? — прошипел один из них и сжал огромную ладонь в кулак. Я ненароком поежился, понимая, что если он попадет в цель, то, скорее всего, моя голова расколется на две части.

— А день так хорошо начинался, — стараясь пятиться задом к подъездной двери, хмыкнул я.

— Жаль он последним будет для тебя.

— Ну, может, еще повезет, — тянул я время, сам не зная, на что именно рассчитывая.

Все надеялся, что удача улыбнется, каким-то чудесным образом они провалятся в ад, а я просто продолжу свой путь. Кто такие и собственно какого дьявола, меня мало интересовало, на обычную шпану парни не были похожи, оставалась лишь одна мысль, и она мне не нравилась.

Договориться с ними я даже не пытался — не видел смысла. Вряд ли я смог бы перекупить их интерес, но и сдаваться вот так сразу не намеревался. Все юлил, заговаривал зубы, чем, кажется, только злил их больше.

— Ребят, ну зачем я вам сдался, у меня в кармане ветер свистит, — по-простецки выдал я, а сам приготовился отражать удар.

Сделал упор на здоровую ногу, чуть согнул ее в колене, рассчитывая, что смогу отразить бросок единственным костылем, что был под рукой. Только из этого стройного ряда выпадала существенная деталь — их было двое.

— Что-то он слишком болтливый, — рыкнул тот, что вертел в руках нож.

Холод пробежал по моей спине, стоило лишь поймать злой взгляд парня. В его глазах плясали черти, языки пламени отражали ту ярость, что творилась внутри. Нет, это был не человек — орудие. Киборг, который пришел с одной-единственной целью — убивать. Ладони потели, культя ныла, но я упрямо всматривался в лица тех, кто собирался меня уничтожить.

— Парни, кто вас нанял?

— Он еще и любопытный, — засмеялся тот, что был чуть ниже ростом и сделал пару шагов вправо.

Я боковым зрением старался не терять его из виду, но делать с каждой минутой это было непросто. Они обступили меня с двух сторон. Да и на вопросы не спешили отвечать. Наверное, чувствовали свое превосходство и в силе, и в количестве, поэтому сейчас только забавлялись, загоняя жертву в тупик.

Зажали меня, словно в коробочку. А потом боль обожгла бок: острая, резкая, заставляющая поскуливать. Нога подкосилась, и я плюхнулся в грязь. Отбросив костыль, прижал руку, чувствуя тепло, что сочилось сквозь пальцы. Мир завертелся с бешеной скоростью перед глазами, он вибрировал, переворачивался, совершая немыслимые кульбиты. Я уже не пытался заслоняться от ударов, просто сжимал челюсть, не в силах терпеть боль, что расплывалось волной по телу. Она сосредоточилась в одной точке, собралась в какой-то пучок, а потом рассыпалась на сотни осколков. Они пронзили, кажется, все клеточки моего тела.

Лежа в грязи, сквозь пелену я видел серое небо, тяжелые облака заслоняли собой бледное солнце. А я молил лишь об одном — только бы вытерпеть это унижение. Пережить, смочь в очередной раз восстать из пепла назло смерти. Спастись, ведь это было бы так глупо уходить, не попрощавшись ни с сыном, ни с Олей.

Где-то раздались мужские голоса, свист и мат. Словно сквозь вату я слышал вопли и женские визги, а потом что-то тяжелое ударило меня в висок. Мир поплыл окончательно. Закружился в безумном танце и рухнул, кажется, навсегда.

После обеда зарядил дождь, такой предсказуемый осенний ливень. Капли били по стеклам, стекая ручейками вниз. А непогода, кажется, и не собиралась заканчиваться. Вечер медленно опутывал город ранними сумерками, заставляя грезить об отдыхе и чашке сладкого чая. В группе было тихо, лишь временами шелест страниц слышался за спиной. Мы остались одни с Тимофеем и на каждой шорох реагировали ожидающим взглядом. Время бежало, а Артем так и не появлялся. Это настораживало, но Тимоха уверенным тоном заявлял, что за отцом такое водится — он мог благополучно уснуть после обеда и не услышать звон будильника. Почему-то мне очень хотелось верить в это, однако, в груди болело. Это было необъяснимо, непонятно, и сама не могла дать оценку своему состоянию, списывая все больше на перемены в жизни. Все-таки это был риск давать Кузьмину разрешение встретить меня с работы, а еще больший — целовать его утром в беседке. Задумавшись об этом на мгновение, я только крепче обхватила себя за плечи, словно пыталась согреться. Ощутила какую-то катастрофическую нехватку Артема, будто бы он представлял собой целый мир, мою личную точку опоры.