Мир жизни и смерти 4 (СИ) - Пуничев Павел - Страница 12

Здесь, в тени стены даже при ясном небе и свете встающих лун было очень темно, но впереди виделось множество мелькавших меж деревьев огней, так что с пути не собьюсь.

Ага, как же. За десять метров три раза запнувшись о невидимые кочки, и чуть не свалившись в невидимый в темноте ров, я плюнул на маскировку и включил над собой огонек. Никакие жуткие оборотни на меня тут же не накинулись, но перебравшись через ров получил сообщение, что попал в открытый инстанс: Домик старого друида. На сколько я видел, это был здоровенный трехэтажный особняк и название «домик» к нему никак не вязалось. Еще меня оповестили, что в этой локации уже присутствуют представители клана Стальные Амазонки, и что если я к ним не присоединюсь, то мне придется с ними конкурировать при прохождении этого данжа.

Присоединятся я ни к кому не собирался, как и проходить нубский данж. Мне надо как можно быстрее подписать контракт, как бы невзначай подержаться за объемную Лапочкину ягодицу и свалить назад. Как сказал Снегирь, из непроверенных источников стало известно, что через сутки потерянные не привязанные вещи пропадут и тогда Странник с Резаком бунт на корабле поднимут, лишившись своих легендарок. И так мы договорились, что они завтра пораньше в капсулы лягут, чтобы до часа Х успеть пару-тройку попыток сделать.

Я продрался сквозь кусты, выбираясь на освещенную площадку перед домом. Выглядело это весьма странно, будто мы перенеслись в зараженные радиацией джунгли. Гигантские цветы-мухоловки склоняли свои чемоданообразные хавальники к земле, орошая ее текущим изнутри тягучим соком. Свернувшиеся улиткой гигантские папоротники, деревья, сплошь покрытые черными и красными пульсирующими шарами. Листья кувшинок в три метра диаметром, в заросшем тиной пруду... и еще десятки растений, которые и описать то было сложно. Что это разнообразие растительного мира делало прямо у городской стены, мне было не понятно. По-моему, им самое место где-нибудь в лесной глухомани. Еще меньше я понимал, что делали люди, толпящиеся на площадке около дома. Боевая пятерка, вместо того чтобы рубить дверь, выбивать окна, штурмуя мрачное убежище друида, крутились на месте, то закидывая оружие за плечо или убирая его в ножны, то потом опять вытаскивая, натягивая луки, зажигая в руках файерболы, картинно взмахивая мечами. На некоторому удаление от них суетилась еще одна группка во главе с суетливым толстячком, бегающим вокруг воительниц, беспрерывно размахивая руками. Я, заинтересовавшись, подошел ближе, вставая у них за спинами.

— Ли-лу, ты зачем выставляешь на камеру то, чего у тебя нет? Задом, задом повернись, выгнись и не смотри ты на меня, в даль смотри с умным видом! Хотя, о чем это я? Хотя бы сосредоточься, лицо строгое сделай, хватит лыбиться! Захар, чтоб ты жил на одну зарплату, я что тебе сказал! Свет подними выше, и сдвинь правее, тень должна лечь на пруд! Лапа, обворожительна, как всегда, но, когда машешь своей железякой, бей резче, огонь на миг спадает — рейтинги растут. Сью, когда зажигаешь файербол, держи руки ближе к себе, чтобы тебя снизу подсветило, это придает твоему лицу больше зловещей загадочности...

Толстяк тараторил без умолку, и я перестал обращать на него внимание, сосредоточившись на боевой группе, а вернее непосредственно на своей нанимательнице. В жизни она оказалась выше, чем на экране, максимум сантиметров пять не дотягивая до моего приличного роста, но больше всего меня привлек ее нынешний прикид, состоящий из языков пламени, лениво облизывающих верхнюю часть роскошного тела, будто короткое платье с глубоким декольте вдруг вспыхнуло от жара своей хозяйки. При резких движениях, языки пламени на миг гасли, открывая спрятанное под ними содержание. Длинные волосы были схожи с только что потухшим костром, обрамляя милое личико идущей волнами огненной аурой, которая бросала оранжевые блики, на угольно черную шкуру, лоснящейся к ее ногам пантеры.

Я машинально поднял руку и помахал девушке. Почему-то дружно ответили мне все сразу, но тут толстячок нервно подскочил на месте и, перейдя на ритм бензопилы, суматошно затараторил:

— Собрались, собрались, собрались! Застыли! Съёмки через три, две, одна... Мотор!

Последний вопль толстячка еще не затих, как почерневшая от старости дверь с жутким скрипом распахнулась, и из-за нее на свет вышел опирающийся на узловатую клюку старец, слегка выпучил глаза на стоящую у порога полуобнаженную девичью группу, осклабился беззубым ртом. Озорные огоньки в его глазах подсказывали, что он может и стар годами, но чувства прекрасного ничуть не утратил.

— Приветствую вас, прекрасные девы, чем обязан счастью лицезреть вас на пороге своего скромного жилища?

Лапочка вышла вперед, отработанным жестом выхватывая из ножен меч, и направляя его конец старику в грудь:

— Мы знаем твою истинную сущность и что ты задумал! Мы пришли остановить тебя!

— М-да? И кто же я по-вашему?

— Полночь. Сейчас начнется, — заглушил ответ Лапочки, стоящий рядом со мной статист, поднимая повыше горящий шар, чтобы получше осветить разыгрывающуюся сцену.

Будто дожидаясь его реплики, старик стал резко изменяться: скрюченная спина выпрямилась, старческая бледность исчезла, в потемневших глазах полыхнул огонь, кривая клюка преобразилась в магический посох. На этом преобразование закончилось. То, что произошло дальше, для меня было несколько неожиданным: изменившийся старикан не стал свершать магическое колдунство, не стал бить клюкой по лбу заигравшейся паладинше, а просто сделал шаг назад, захлопывая дверь перед её носом. Судя по изумленному виду боевой пятерки, удивился не только я, видимо, они ожидали, что старик бросится на них с клюкой на перевес, но скоро всем стало не до удивления. Деревья вокруг поляны заскрипели, заскрежетали, закряхтели, вырывая из земли толстенные корни, протягивая в нашу сторону скрюченные ветви. Пятерка зашугано обернулась на скрип, упустив из виду хищную флору, растущую у дома: гигантские мухоловки, подняв свои опущенные хавальники, накрыли ими магичку и лучницу, подбрасывая их в воздух, и с жутким чавканьем смыкая на их телах свои зубастые челюсти. Огромные лилии, плавающие на темной поверхности пруда, начали подниматься в воздух на толстых извивающихся стеблях, зашипели сотней рассерженных змей, метнулись вперед, цепляясь в ноги лекарю и одним рывком уволакивая ее в беззвучно расступившуюся воду. Рядом со мной завопили: под толстячком расступилась земля, открывая темный провал, куда он благополучно и ухнул. Стоящий рядом с ним осветитель, не удержался на ногах, рухнул за ним следом. Земля схлопнулась и на поверхности остались торчать только его нервно подергивающиеся ноги. Вокруг сразу стало гораздо темнее.

— Кажись, что-то пошло не так...

Вылезшая из леса толстенная лиана метнулась к моим ногам и задергалась, разбрызгивая зеленоватый сок — топор сработал как надо, но вместо одной, из зарослей вылезал уже десяток его собратьев. Пришлось отступить к дому, оставшаяся двойка девушек совершала тот же маневр: по пути рубя головы хищно атакующим Мухоловкам. Это не очень помогло: пока пасти Мухоловок падали на землю, забрызгивая все пространство каплями жгучего сока, оплетающий фасад здания плющ, отлепился от стены, упал вниз паучьей сетью, накрывая девушек и погребая их под своим весом, едва не достав и до меня своими судорожно извивающимися стеблями. Я уж было вознамерился накрыть этот оживший ковер каменным дождём, но увидев вылезшую из-под него руку с зажатым в ней знакомым мечом, сменил его на ледяной буран, прокладывая себе хрустящую от замерзших растений дорожку к дому. Подскочил, хватая Лапочку за протянутую руку, помогая выбраться её из-под раскрошившегося растительного покрывала, придержал за ягодицу(второй пункт плана выполнен, жаль только, что огненное платьице под рукой ощущалось, как стальная броня), помогая ей подняться и буквально швыряя ее в сторону дома, со всех сторон на нас уже надвигались ожившие скрипучие деревья, а мой недоделанный Пегас где-то нажирает свой и так неподъемный курдюк.