Без обязательств (СИ) - Вильде Арина - Страница 20

Бегу вверх по ступенькам, тихонечко отпираю замки и прокрадываюсь квартиру. Все на что меня сейчас хватает — раздеться и лечь рядом с Элей.

Утро меня к сожалению встречает не радостно. Я проспала важную лекцию, в университет успеваю только ко второй паре. Думать о Дамире времени нет.

Стоит мне войти в аудиторию, как сразу же наступает тишина. Все взгляды обращены ко мне, начинаются перешептывания между однокурсниками. Потому что все знают что я якобы написала в министерство жалобу на одного из преподавателей, который брал взятки. К нам нагрянула проверка и покатились головы. Несколько экзаменов пришлось проводить в присутствии проверки. Эти предметы я, кстати, благополучно сдала. В отличие от остальных.

На самом же деле я уверена, что все это дело рук Мирона. Этот гад подставил меня знатно. Нет, писал жалобу явно не он, а какой-то оскорбленный коррупционной системой студент, но Мирон сделал так, чтобы и преподавательский состав, и студенты считали меня стукачкой. — О, Богданова, соизволила наконец-то явиться, — за моей спиной слышится голос преподавателя. Он проходит в аудиторию и становится за кафедру. Я делаю шаг к партам, заприметив в конце одну свободную, как вдруг мне летит:

— Вас, Богданова, в деканате вообще-то ждут. На первой паре, которую вы благополучно пропустили, вас искала методист.

Я оборачиваюсь, растерянно смотрю на преподавателя.

— А… Спасибо. Я могу сейчас пойти?

— Естественно. Только вернуться на лекцию не забудьте, — хмуро смотрит на меня и качает головой, словно я каждый день прогуливаю занятия.

Я выхожу из аудитории и быстро шагаю по коридору к деканату.

— Меня вызывали. Богданова, — говорю секретарю, безумно нервничая.

Не к добру это.

— Можете пройти. Я смотрю на дверь, ведущую в кабинет декана, и медлю. Потому что догадываюсь о чем пойдет речь. И не ошибаюсь.

— Вы в курсе, Богданова, что у вы не сданы шесть предметов? — мужчина строго смотрит на меня и делает вид, что совершенно не знает откуда и как у меня взялись эти «хвосты».

— Да, я обязательно пересдам. Если нужно, вы можете вызвать областную комиссию, чтобы те оценили уровень моих знаний, — смотрю на него не мигая, намекая на то, что меня просто напросто завалили. По его приказу. И я готова доказать, что не глупая прогульщица. Леонид Аркадьевич окидает меня хмурым взглядом, вздыхает, словно следуещее решение далось ему крайне:

— Если через две недели вы не закроете предметы, я, к сожалению, не смогу допустить вас к учебе в следующем полугодии и внесу вашу фамилию в списки на отчисления. После этих слов вся кровь отхлынула от моего лица. Меня затрясло, внутри поселилась безнадёга. Это то, чего я боялась больше всего.

— Но как же так? Насколько мне известно, к учебе в новом семестре допускаются студенты у кого есть три задолженности.

— Вы на кого учитесь, Богданова? Какие задолженности по профильным предметам могут быть у студентов медицинского? Вы же после получения диплома собираетесь человека нового в мир принимать, беременности вести, вовремя патологии выявлять, а не по клавиатуре ногтями крашенными стучать!

Леонид Аркадьевич раскраснелся во время своей пламенной речи. Мне даже слова вставить не дал. Роль свою натурально отыграл, ничто не намекает на то, что виной моей неуспеваемости является то, что мне несправедливо занизили оценки. В ещё желание преподавательского состава выбросить меня из университета.

— Так что вы меня поняли, Богданова. Две недели, в противном случае — отчисление, — жестко чеканит он, буравя меня своими глазёнками.

— Да, — произношу сдавленно и с трудом сглатываю ком в горле, хочется на весь мир кричать о несправедливости, но никто не услышит.

Я покидаю кабинет в смятении. Не удаётся удержать слез, крупные капли покатились по щекам. По коридору почти бегу, хочу поскорее покинуть здание университета. Перед глазами все расплывается, я заворачиваю за угол и врезаюсь в крепкое мужское тело.

В поле моего зрения попадает пуговица на белой рубашке. Я поднимаю голову, чтобы извиниться и натыкаюсь на пронзительный взгляд до боли знакомых глаз.

— Окна у нас тоже старые, мы уже несколько лет добиваемся финансирования на их замену, и батареи… — звучит где-то на задворках сознания, потому что в этот момент весь мой мир переворачивается и я вижу только его.

Но он сейчас в дорогом деловом костюме, рядом с ним такие же люди. Ничто на лице Дамира не выдаёт того, что мы знакомы. Только в глазах появляется тревога при виде меня заплаканной. Поэтому бросится ему на грудь и разрыдаться — абсолютно недопустимо.

— Простите, — нахожу наконец-то силы выдавить из себя хотя бы слово и оторвать взгляд от Дамира. Я сбегаю оттуда так быстро, насколько только возможно. Мне отчего-то стыдно перед мужчиной. А ещё очень хочется, чтобы он догнал меня, обнял и успокоил.

Я делаю глубокий вдох, когда попадаю на улицу. Ежусь под пронизывающим ветром и набрасываю на голову капюшон, чтобы никто не заметил моих слез. Благо погода располагает, иначе люди странно смотрели бы на меня.

Я иду с опущенной головой, капюшон закрывает пол лица. Пересекаю дорогу и направляюсь к парку напротив здания университета. Там расположена небольшая ярмарка с всякими вкусняшками, а еще варят отличный глинтвейн. Вот он мне сейчас больше всего нужен.

Я делаю заказ и жду свой заказ. Чувствую, как в кармане начинает вибрировать телефон. Достаю его и сердце пропускает удар.

На экране высвечивается имя Дамир.

Я прочищаю горло и принимаю вызов, ни капли не раздумывая. — Да?

— Привет, котёнок, ты где? Я перед входом стою, у тебя ещё пары? — Его голос действует на меня успокаивающе. Так бы и слушала без остановки.

— А, нет, я ушла уже.

— Далеко?

— Не очень, — признаюсь нехотя. — В парке напротив. Возле лавки «Карамелька».

— Сейчас приду, дождёшься?

— Да.

Я опускаю руку, пальцы сжимают корпус телефона, в груди разливается тепло. Он бросил свои дела из-за того, что увидел меня заплаканной? Поэтому пошёл следом? От такой догадки даже слёзы высыхают. — Девушка, возьмите, — я оборачиваюсь на голос парня, который протягивает мне картонный стаканчик горячего глинтвейна.

— Спасибо, — я грею замёрзшие руки о стакан с напитком и всматриваюсь вдаль. Замечаю Дамира, который размашистым шагом идёт в мою сторону. Я замираю с глупой улыбкой на лице. Наблюдаю за его приближением. Наконец-то он останавливается рядом со мной. Порыв ветра доносит до меня аромат его мужского парфюма. — Привет, — его лица приближается к моему, губы скользят по моим. Легкий поцелуе заставляет кровь в моих венах течь быстрее.

— Привет, — застенчиво смотрю на него из-под полуопущенных ресниц. За вчерашнюю вспыльчивость стыдно. А ещё щеки гореть начинают, когда вспоминаю что он со мной делал в постели. — Кто обидел тебя? — он обхватывает пальцами мой подбородок, заставляя поднять голову и посмотреть на него. Дамир выглядит недовольным, требовательным, на его лице играют желваки,

— Я… — я замолкаю. Жаловаться не хочется, как и рассказывать подробности сложившейся ситуации— Предмет завалила, вот и расплакалась, — признаюсь ему и почти не вру.

Дамир в мгновенье расслабляется, черты на лице расправляются.

— Экзамен это ведь такая мелочь. Хочешь поговорю за тебя с кем надо?

— Нет, — поспешно произношу, качая головой, — я сама. Пальцы Дамира соскальзывают к моим губам. Нежно ласкают их и я мгновенно воспламеняюсь. Замечаю, как начинает темнеть его взгляд. В нем появляется похоть. Мы молчим. Смотрим в друг другу глаза, мысленно представляя как трахаем друг друга и молчим.

Мимо нас проходят люди, а мы никого и ничего не замечаем. Стоим посреди аллеи и не можем оторваться друг от друга. — Ты прости, что сделал вид, что мы незнакомы, сама понимаешь…

— Да, я понимаю…

И в груди вдруг тесно становится от его слов. — Я уже освободился, давай ко мне поедем? На заднем дворе есть мангал, можно мясо приготовить. Будем тебе настроение поднимать.