Зеркальщик. Счастье из осколков (СИ) - Мусникова Наталья Алексеевна - Страница 72

Старики говорят: по тому, как утро начинается, можно примечать, хороший человек или не очень. Коли человек добр, то и утро к нему заглядывает с ласковыми лучами солнца, птичьим щебетом в любое время годы, да ласковыми улыбками. А ежели душа у человека от грехов темна, мается, покоя не зная, то для неё всё едино, что ночь, что утро. И всю-то ночь такой бедолага мается, глаз сомкнуть не может, а ежели и смежит веки, то тут же с криком и просыпается от страшного видения. Служащие же Сыскного Управления неизменно добавляют, что есть третья категория людей, коим крепкий сон по службе не положен: дознаватели. Такую вот скорбную истину вспомнил Всеволод Алёнович, вырванный из сладкой дрёмы оглушительным грохотом в дверь. Кратко помянув недобрым словом тех, кто и сам не спит, и другим не даёт, Зеркальщик отшвырнул одеяло и, в очередной раз дав себе зарок нанять какого-нибудь парнишку посмышлёней в услужение, отправился открывать, на пороге вернувшись и поспешно натянув на себя длинную ночную рубашку. Сей шедевр портняжного искусства дознавателю подарила одна девица, мечтавшая поселиться в уютном холостяцком гнёздышке Зеркальщика. Всеволод Алёнович в момент дарения не смог найти внятных и, самое главное, приличных слов для отказа, потом в вихре служебных дел ему стало не до дарительницы и её подарка, а когда спустя два года во время очередной уборки сей саван рухнул Всеволоду на голову, возвращать его и вовсе стало неприлично: девица благополучно вышла замуж. Компрометировать молодую супругу возвращением дара сомнительного вида и предназначения Зеркальщик не стал, оставив рубашку как орудие устрашения незваных и нежданных гостей. Как правило, увидев не пороге фигуру в серо-белом развевающемся одеянии, гости отпрыгивали в сторону и быстро вспоминали о том, что час для посещений излишне ранний, дома ждут дела и семьи, а к дознавателю лучше приходить прямиком на службу и исключительно по предварительному вызову.

Вот и сейчас Всеволод решительно распахнул дверь, с помощью дара придав своим глазам особое потустороннее свечение. Приглушённое: «Ох, ты ж, мать честная» прозвучало благостнее птичьего пения, вызвав чуть приметную усмешку на губах Зеркальщика. Стоящий на пороге Анатоль взмахнул рукой, словно нечистого прогоняя, перекрестился и выпалил:

- Всеволод, дай тебе бог здоровья, я уж думал, ты это страшилище выбросил!

- И тебе доброго утра, - дознаватель зевнул, прикрыв рот ладонью и посторонился, пропуская гостя в дом. – Что привело тебя ко мне в столь ранний час?

Анатоль взъерошил волосы, кавалерийским шагом прошёлся по небольшой прихожей, кусая губы, хмыкая и непрестанно поправляя шейный платок.

- Ну, не томи, что у тебя стряслось? – Всеволод запахнул рубашку и прислонился к стене. – Судя по твоему виду, ты кого-то убил, не раскаялся и теперь тебе нужно срочно спрятать бездыханное тело.

- Это почему ещё, не раскаялся? – вскинулся Анатоль, на миг даже прекратив своё неустанное кружение.

- Иначе ты бы пошёл не ко мне, а к священнику.

Анатоль обиженно посопел, хмыкнул, потом оглушительно расхохотался и хлопнул Всеволода по плечу с такой силой, что Зеркальщик даже пошатнулся.

- Друг мой, иногда я не понимаю, шутишь ты или же говоришь серьёзно.

Зеркальщик пожал плечами и вопросительно посмотрел на друга, мол, не пора ли перейти ближе к делу.

Оказалось, господин губернатор, к дочери коего Анатоль имел самые нежные чувства с самыми серьёзными намерениями, попросил передать Зеркальщику приглашение на бал.

- Друг, пойми, я и рад бы отказать, но… - Анатоль виновато развёл руками, намекая на то, что сладкие тенёта держат крепче цепей кандальных.

Всеволод повертел в руке приглашение, проверил его на свет, даже понюхал. Ничего особенного, никакой угрозы, кроме как расчихаться от излишне пряного аромата кёльнской воды, коей пользовался губернатор, листок плотной бумаги в себе не содержал. Да и текст был чёткий и понятный, одним словом, обычное приглашение.

- Я только не пойму, с чего вдруг столь трепетный интерес к моей скромной персоне? – Всеволод Алёнович вопросительно посмотрел на друга. – Уж не твоими ли стараниями, а?

Анатоль посмурнел, дёрнул плечом, виновато отвёл взгляд и проворчал:

- Да если бы…

- Так, а ну-ка, не темни, выкладывай всё начистоту, - приказал Всеволод Алёнович, враз становясь строгим дознавателем, - что не так с этим приглашением?

- Господин губернатор намерен на балу представить тебя почтенному купцу меценату и прочее Омутову Михаилу Осиповичу. Более того, наш славный градоправитель точно знает, что это твой отец.

Под кожей Всеволода заиграли желваки, пальцы сжались в кулаки так, что побелели костяшки, взгляд стал подобен смертоносным лезвиям.

- И кто же донёс?

- Похоже, супруга Омутова тебя увидела и узнала, - Анатоль вздохнул, взъерошил волосы, ничуть не заботясь сохранностью модной причёски. – Прости, друг.

Всеволод Алёнович задумчиво побарабанил пальцами по стене, потом решительно хлопнул ладонью:

- Сделаем вот что. Помнится, тебя по служебной надобности в столицу отправляют?

Анатоль кивнул.

- Отлично. Так вот, до отъезда застать меня у тебя не получилось, и приглашение ты мне не передал.

Всеволод торжественно вернул другу пригласительный.

Анатоль помолчал, внимательно глядя на друга, а потом не удержался и хмыкнул:

- А тебе в детстве не говорили, что обманывать некрасиво?

- В годы невинного детства мне быстро пришлось понять, что если хочешь жить, нужно уметь выкручиваться из любого положения, - парировал Всеволод Алёнович. – удачной поездки, Анатоль.

- И тебе, друг, удачи. Береги себя.

Анатоль ушёл, а Всеволод, решительно выбросив из головы происшествие с пригласительным, стал собираться на службу.

***

Как оказалось, было и второе приглашение, кое дожидалось Зеркальщика на службе, дабы подчеркнуть значимость мероприятия, и лишить дознавателя возможности под тем либо иным предлогом отказаться от участия в нём.

- Обложили словно волка, - фыркнул Всеволод, стискивая приглашение и страстно мечтая испепелить его вместе с теми, кто за ним стоит.

- Может, сказаться больным? – Вареньку внезапный интерес градоправителя к скромной персоне Зеркальщика тоже чрезвычайно настораживал, сердце тревожно сжималось, предвещая беду.

- Тогда он и самолично нагрянет, ещё и доктора с собой приведёт, - Всеволод Алёнович передёрнул плечами и чуть слышно проворчал, дабы не тревожить невесту ещё больше. – И добро, если только доктора.

Как ни тихо была произнесена фраза, Варвара Алексеевна её услышала и поняла, о ком идёт речь. А ведь действительно, уж не батюшка ли Всеволода Алёновича воду мутит? Хотя нет, купец Омутов слишком болен, чтобы интриги затевать, для него просыпаться по утрам уже подвиг, а вот супруга его вполне себе здорова и на всё пойдёт, дабы помочь ненаглядному супругу. Ох, матерь божия, уж не обряд ли наследника они проводить удумали?! И если да, то что она, Варенька, может сделать, дабы им помешать?

- Варенька, - Всеволод притянул девушку к себе, - не тревожься. Раз господин губернатор так жаждет видеть меня на балу, хорошо, пусть будет так.

- Я еду с тобой, - выпалила Варвара Алексеевна, а дабы жених не успел отказаться, поспешно прижала пальчик к его губам и кокетливо взмахнула ресницами. – Право слово, Всеволод Алёнович, было бы очень странно, если бы жених появился на балу без невесты, коя является его Отражением! Подумайте только, как Вы скомпрометируете меня в глазах общества, ежели станете манкировать моим обществом ещё до свадьбы!

В потяжелевшем, точно могильная плита, взгляде Зеркальщика барышня безошибочно прочла всё, что он думает по поводу обременительных правил приличия, балов, а также хитроумных девицах, кои готовы добровольно засунуть голову зверю в пасть, дабы пересчитать все клыки.

«А вот не отступлю, - сердито подумала Варенька, упрямо сдвинув брови и даже ножкой притопывая. – И пусть потом Всеволод Алёнович как угодно меня бранит, одного я его не оставлю!»