Зеркальщик. Счастье из осколков (СИ) - Мусникова Наталья Алексеевна - Страница 58

Девушка досадливо тряхнула головой, чуть нахмурилась, вспоминая прочитанное в книге, потянулась к Всеволоду, застыдилась и закрыла глаза от смущения. Так-то проще, когда не видишь, что и как делаешь.

Руки девушки порхали по телу мужчины, словно волны, ласкающие прибрежную скалу, Варенька увлеклась, уже всем телом льнула, умоляя, повелевая, требуя: живи, живи, дыши! И Зеркальщик откликался на этот призыв, кожа его порозовела, дыхание стало глубже, размереннее, на лице заиграла лёгкая, столь дорогая сердцу Вареньки полуулыбка. Исчезло и пугающее свечение из глаз, ресницы дрогнули и смежились.

- Слава тебе, Господи, получилось, - прошептала Варвара Алексеевна, сама не понимая, почему молитва её получилась не столь радостной, сколь огорчённой. Право слово, в книге ни слова не было прописано о том, что страсть любовная разжигается не только у мужчины, но и у женщины! И что ей теперь делать, ежели всё тело горит, словно его крапивой нахлестали?

Барышня досадливо вздохнула, завозилась, пытаясь унять телесный жар, покрепче стиснула бёдра, потом решила, что вдали от Всеволода Алёновича будет легче, как говорится, не видя искуса, проще совладать с соблазном, и поднялась, намереваясь вернуться в свою спальню. А что, Зеркальщик крепко спит, здоровью его, по крайней мере, на данный момент, ничего не угрожает, а коли будет надобность, медальон её всенепременно оповестит. Варенька попыталась подняться с кровати, но Всеволод сильной рукой притиснул девушку к себе, ещё и ногу на её бедро сверху закинул для надёжности, чтобы точно никуда не убежала. Пару раз девушка ещё пыталась незаметно выскользнуть, но Всеволод Алёнович даже в глубоком сне бдительности не терял, каждый раз крепче прижимая к себе Вареньку, словно скряга сундук с золотом. В конце концов барышня смирилась и решила предоставить себя на волю судьбы. Прикрыла глаза, прислушалась к ровному, чуть слышному дыханию крепко прижимающего её к груди мужчины и сама не заметила, как погрузилась в крепкий сон.

Приснилось Вареньке, что бредёт она по пустыне. Злой ветер, не несущий прохлады, а лишь опаляющий всё вокруг, бросал ей в лицо мелкие колючие песчинки, солнце беспощадно лило на несчастную землю расплавленные потоки золота. Барышня вспомнила, как в одной из папенькиных книг читала о подобной пытке, когда провинившемуся в краже даров из языческого храма заливали в рот расплавленное золото. Варвара Алексеевна содрогнулась, обхватила себя за плечи, пытаясь хоть так спасти их от убийственного жара, облизнула пересохшие, потрескавшиеся губы и огляделась по сторонам в робкой надежде увидеть хоть какую-нибудь хижину или одинокое дерево, под сенью коего можно было бы обрести желанную тень. Но вокруг на много-много вёрст расстилалась лишь безжизненная пустыня. Девушка хотела закричать, позвать на помощь, но из горла вырвался лишь чуть слышный сдавленный хрип. Голова Вареньки закружилась от зноя, колени подогнулись, и барышня без сил рухнула на раскалённый песок.

«Погибаю, - вяло и как-то даже отстранённо подумала Варвара Алексеевна, закрыв глаза. – И как это меня занесло в столь жуткое место?»

- Проснись, милая, - прозвучал рядом с девушкой нежный женский голос, - проснись, иначе и тебе, и Всеволоду худо будет.

Всеволод… Сева… Варенька слабо улыбнулась, вспомнив Зеркальщика, его серые, словно лесные озёра, глаза. Мысль о любимом придала сил, барышня с трудом разлепила веки и увидела рядом с собой хрупкую пепельноволосую женщину с большими серыми глазами, невесть как оказавшуюся в столь гибельном месте. Одета незнакомка была в длинную белую рубаху и в отличие от Варвара Алексеевны от жары ничуть не изнывала.

- Проснись, милая, - настойчиво повторила женщина и потормошила барышню за плечо. – Давай, пробуждайся, иначе вы оба от жара сгинете.

Варенька огляделась по сторонам:

- А разве я сплю? Значит, всё это мне только снится?

- Иные сны пострашнее яви бывают, - усмехнулась незнакомка и по-матерински мягко погладила девушку по щеке. – Эх ты, цветик полевой, стала Отражением Зеркальщика, а ничего-то толком про него не знаешь. У Всеволода сейчас жар сильный, и ты, его Отражение, от того же жара изнываешь. Пробудиться тебе надо, девонька, вырваться из плена знойного, иначе и сама сгинешь, и любому своему не поможешь.

Варвара Алексеевна, разом позабыв об иссушающем тело и душу зное, об усталости и ноющих по всему телу ожогах, вскочила на ноги, всплеснула руками:

- Жар! У Всеволода жар! Так нужно же срочно доктора позвать!

Сон разлетелся на острые куски, словно кто-то небрежно смахнул со стола песочные часы, барышня инстинктивно закрыла лицо рукавом и крикнула неизвестной спасительнице, медленно тающей, словно льдинка на прогретой земле:

- Скажите, кто Вы, за кого Бога молить?

И слабым вздохом, чуть слышным шелестом долетел ответ:

- Алёна…

Варвара Алексеевна вздрогнула, распахнула глаза и незряче уставилась в темноту, чувствуя, как сердце колотится где-то в горле, и от непонятного страха стали влажными ладошки. Мамочка милая, Господи Боже, Матерь Пресвятая Богородица, что это было? Сон или явь? Девушка повернулась к Зеркальщику, опять свернувшемуся в комочек на краю кровати, и чуть коснулась его плеча. Ладошку обожгло нестерпимым жаром, напомнившим ветер из пугающе-настоящего сна.

- Господи Боже, - вскрикнула Варенька и вихрем слетела с постели. Медальон, словно только того и ждал, сразу потянул девушку куда-то во тьму.

Варвара Алексеевна послушно последовала за своим волшебным проводником, понимая, что сама в потёмках всё равно не сможет найти ни полотенец, ни холодной воды, чтобы попытаться хоть как-то сбить жар до приезда доктора. Когда медальон клюнул вниз, словно пьющая из ручья птица, барышня наклонилась, выставив перед собой руки, и почти тут же нащупала прохладный бок то ли кувшина, то ли какой-то вазы. Варенька крепко обхватила драгоценную добычу и прижала к груди, а медальон опять повлёк девушку во тьму, пока не замер в складках чего-то небольшого и пушистого, висящего аккурат напротив лица Вареньки. Разбирать, что это и для чего повешено, барышня не стала, перехватила кувшин одной рукой, а другой ловко сдёрнула тряпочку, после чего шёпотом попросила медальон отвести её обратно к Всеволоду. Талисман не подвёл, в скором времени Варвара Алексеевна опять оказалась у кровати. Возможно из-за того, что ночь сменялась утром, или же ещё по какой-то иной причине, но в спальне было гораздо светлее, чем в тот миг, когда девушка уходила из неё. Варенька без труда смогла разглядеть и невысокий овальный столик, и стоящую на нём глубокую миску, похожую на ту, в коей Малуша парила ручки барышне после долгих прогулок в стужу.

«Ну, прямо то, что мне сейчас и надо», - удивилась девушка, но долго размышлять о происходящих чудесах не стала, без того хлопот много.

Варвара Алексеевна плеснула воды в миску, быстро окунула в неё тряпку и опрометью бросилась к кровати, красочно представляя свои попытки перевернуть бездыханное, налитое жаром тело Зеркальщика. Прошлый раз, помнится, у неё только с пятого али даже седьмого раза получилось развернуть Всеволода на спину. К счастью, Всеволод Алёнович развернулся сам, разметался на кровати, раскинув руки и ноги и тяжело со всхлипом дыша.

- Ничего, милый, потерпи, - заворковала Варенька, бережно обтирая лицо и грудь Зеркальщика, - сейчас легче станет. Сейчас я компресс сделаю и доктора позову. Никита Васильевич приедет, микстурку даст али капелек каких, и ты выздоровеешь. Хворь как рукой снимет. Ты, главное, держись, Сева, держись, не умирай.

Варенька и сама не знала, кого именно успокаивала: себя али Всеволода, но щебетала не переставая. Отчего-то ей казалось, что душа Зеркальщика идёт на её голос, точно корабль на призывный свет маяка, а болезнь наоборот корчится, словно бумага на огне, слабеет и отступает. От разговора с Зеркальщиком Варвара Алексеевна отвлеклась лишь единожды, когда подошла к висящему на стене зеркалу, приложила к прохладному стеклу ладошку, точь-в-точь как это делал Всеволод, и попыталась позвать Никиту Васильевича. Как правильно звать человека с помощью зеркала, девушка не знала, а потому воззвала всей душой, взмолилась так, как только в церкви и молилась, - пылко, страстно, всю душу в эту мольбу вкладывая.