Рождение Патриарха (СИ) - "Sedrik& - Страница 1

Караван шёл по лесной дороге, неторопливо приближаясь к своей цели — небольшому городку, разместившемуся дальше в предгорьях хребта Драконьих Вершин. Городок был недостаточно велик или знаменит, чтобы наноситься на карты (во всяком случае, на карты серьёзных торговых гильдий), но там можно было приобрести шкуры редких на равнине животных, некоторые не самые распространённые ингредиенты да пару-тройку возов овечьей шерсти или уже спрядённой ткани, если повезёт. Словом, неплохое местечко для небольших торговцев или даже купцов средней руки, но не более того. А чем известны представители данной ниши торгового люда? Тем, что стараются экономить на всём, в том числе и на охране. Понятное дело, что совсем беззащитными люди не были — не найдётся в мире дурака, что будет заниматься перевозкой ценностей, не имея за спиной сил, способных обеспечить его безопасность. Просто… в этот раз торговцы столкнулись с противником, что был много выше их уровня.

Началось всё довольно просто и обыденно — на караван налетели волки. Такое порой случалось, пусть и не в это время года, но мало ли? Правда, звери действовали слишком уж скоординированно, но осознать это охранники каравана, равно как и сами караванщики, банально не успели. Следом за животными из вечерних сумерек выступили иные фигуры: вооружённые, носящие пусть и скромные, но вполне добротные кожаные и кольчужные доспехи. И ещё… у них горели глаза, а приоткрытые в ухмылках губы демонстрировали заострённые клыки. «Вампиры», — холодея, осознали охранники, мысленно кляня скупердяя-нанимателя за то, что тот не удосужился пригласить в сопровождение ни одного жреца, пусть даже самого завалящего, так как волшебник-подмастерье, что с горем пополам мог выдать один «Огненный шар», вряд ли имел шансы чем-то серьёзно помочь.

Секундный ступор заметивших главную опасность охранников длился ровно до момента, как враги устремились вперёд со скоростью хорошего скакуна, невзирая на то, что бежали не по ровной дороге, а сквозь кусты и ухабы. Раздались хлопки арбалетов, короткие болты устремились к цели, часть из них даже попала, но… солнце уже скрылось за горизонтом, а потому Дети Ночи были особенно сильны. И живучи. Стальные болты, что могли смертельно ранить даже воина в тяжёлых латах, просто выдирались из тел. Кровь из ран и не думала вытекать, а сами повреждения затягивались буквально на глазах. Времени на второй залп охране не дали. Добравшиеся до дистанции удара кровососы принялись просто разрывать людей, вспарывая когтями броню, вырывая клыками глотки и с жадным урчанием втягивая кровь. И словно этого было мало, встретившись взглядом с одним из нападавших, облачённым в самые богатые доспехи, отрядный маг швырнул своё самое эффективное боевое заклинание… в группу охранников, что пыталась хоть как-то организоваться. Взрыв разметал людей, и на этом сопротивление, даже чисто теоретическое, перестало существовать.

— Господин, — преданно склонился один из нападавших к тому самому вампиру в наиболее дорогой броне, — мы захватили добычу.

— Вижу, — надменно отмахнулся названный господином. — Наши потери?

— Только несколько волков, сир.

— Превосходно, — вампир довольно прикрыл глаза, — немного драгоценностей в мою коллекцию будут не лишними, — лидер перевёл взгляд на подчинённого им мага, — равно как и хороший завтрак, совмещённый с обретением нового слуги. Быть может, ты даже сохранишь что-то из воспоминаний, и тебя не придётся учить всему с нуля. Подойди! — зачарованный волшебник послушно приблизился к кровососу. Мгновение, и острые клыки прокусили его шею. Спустя ещё несколько секунд обескровленное тело упало на землю. — Заберите вашего будущего собрата, остальных, — мужчина немного поколебался, явно разрываясь между жадностью и осторожностью, — сжечь вместе с повозками.

— Будет исполнено, милорд, — склонились обращённые и, подхватив обескровленное тело, устремились обратно — к их дому, спрятанному в глубине окружающих горы лесов. Вторая часть осталась заметать следы разбоя. Ещё один рейд относительно молодого и безмерно наглого Истинного вампира закончился полным успехом. Впрочем, тот пока и не представлял, к чему на самом деле приведёт нынешний налёт.

Сознание возвращалось неохотно, словно всплывая со дна заполненного маслянистой, вязкой жидкостью колодца. Я практически ощущал на себе давление пластов холодной воды и лёгкие покачивания течения, ласкающего кожу… только без кожи. Ни рук, ни ног, вообще никаких тактильных ощущений не было со мной в этом процессе, только… разум? Самосознание? Собственное «Я»? Даже как выразить это ощущение, я не представлял — просто не знал нужных слов. Я двигался куда-то вверх, и вместе со мной всплывали воспоминания, чувства, возможность мыслить и осознавать. Было ли это движение вверх фантомным образом? Скорее всего — «да». Просто картина, интерпретация того, чего не может понять человеческий разум, но что ему нужно как-то классифицировать для оценки происходящего. Очень странное чувство. И странные мысли. Однако удивления нет, как нет и паники. Скорее всего, когда я полностью очнусь, всё придёт, но пока я покачивался на волнах сонного безразличия, будто всё действительно было сном или промежуточным состоянием дрёмы, когда ты вроде бы в сознании и можешь мыслить, но всё вокруг проходит мимо тебя, и даже твои мысли чаще всего малосвязны и ещё меньше — адекватны.

Странно…

Почему-то это слово навязчиво возвращалось и возвращалось в мысли, но с каждым разом оно, вместо того чтобы привлечь к себе внимание, только теряло свой смысл. Превращалось в бессвязный набор звуков. Непонятный.

Странно.

И всё же я был уже в состоянии размышлять, осознавать и оценивать осознанное. И это тоже заставляло меня повторять про себя слово «странно». Память о последних днях, часах, минутах жизни всё чётче вставала перед неощущаемыми глазами. Я помнил, как умер. Где. С какими мыслями и настроем. Мечты, желания, стремления… вера. Отчаянная и наивная вера, пронесённая с самого детства. Именно она и помогла мне. В отличие от событий при жизни, события после смерти я помнил очень смутно. И ещё сложнее было их описать. Те чувства, ощущения, самовосприятие, которые накатывают в момент отделения души от тела, почти невозможно передать известными мне понятиями. Но даже их ещё можно как-то описать на фоне последующего. Не помню, что я сделал. Не могу выразить. Слова «зов», «просьба», «мольба» не отражают и миллионной доли того, что произошло, но других у меня нет. Я воззвал, обратился, открыл душу… отрицая богов и любые их права на меня, презирая каждого из небожителей и их антагонистов, я… позвал саму Тьму. То нечто, что существовало до времени и пространства, до рождения Творцов и вселенных, то, во что хотел верить, ту концепцию, что всегда была близка мне, сколько я себя помнил. Наивная и отчаянная вера, ничуть не хуже, но и не лучше любых других форм поклонения. Надежда…

И она сработала.

Воспоминания выцвели, образы смылись, я уже почти не помнил того момента, но я чётко знал, что я предложил — и что моё предложение приняли. Мимолётный взгляд на ничтожного микроба, миг длиною в вечность, и-и-и… Меня поглощает безбрежный океан.

Новая вечность, теперь пролетевшая одним мигом, и вот объятия тьмы мягко расступились и выпустили меня в новое пространство. Безумное, болезненное чувство потери, тоскливой пустоты в душе, возникшей в результате отделения от того бескрайнего, тёплого, уютного и родного… Но я должен был отделиться. Таков был мой выбор, мой зов, моя мольба. И моя Мечта. Продай я всё это за праздное наслаждение с уютом, даже сам перестал бы себя уважать, что уж тогда говорить о предвечной Силе, видевшей рождение вселенной? Хотя и так глупо ожидать, что она испытывает ко мне хоть что-то похожее на уважение, в лучшем случае, я для неё мелкий паучок, которого, по мимолётному порыву, рачительная хозяйка вынесла на подоконник, вместо того чтобы раздавить, едва заметив.