Узы крови (СИ) - Осадчук Алексей - Страница 42

Насколько уродливая внешность Эмиля де Марбо отталкивала и пугала, настолько чудесный облик его сестры притягивал взгляды всех присутствующих. Несомненно, виконтесса де Марбо была самой красивой девушкой в этом зале. Я невольно залюбовался ее необычной красотой и грацией.

В следующее мгновение возле брата и сестры появилась герцогиня дю Белле и как гостеприимная хозяйка с радушной улыбкой начала о чем-то говорить новоприбывшим.

Спустя минуту де Марбо были отпущены в свободное плавание и затерялись среди гостей. Я почувствовал, как хватка Валери ослабла. Я даже услышал ее облегченный вздох. По телу виконтессы пробегали волны дрожи.

– Теперь ты убедился? – прошептала она дрожащим голосом.

– Ты была права, – решил разрядить обстановку я. – Аурелия де Марбо очень красива.

Валери подняла на меня непонимающий взгляд и, заметив мою ухмылку, уже приготовилась сказать мне что-то явно очень злое, но не успела. К нам пожаловали мои старые знакомые.

– Шевалье Ренар! – воскликнул остановившийся в нескольких шагах от нас маркиз Оливье де Онжес. На его пухлом лице расцвела многообещающая улыбка. – Вот уж действительно правы те, кто утверждает, что мир тесен. Какая неожиданная встреча!

Рядом с ним стоял Гаспар Краон, в глазах которого горел огонь радости. Он предвкушал очередное развлечение.

Третьим был Андре де Шатильон. Он был мрачен и зол.

Валери со слегка приоткрытым от удивления ртом пыталась разглядеть на моем лице объяснение происходящему. Я незаметно ей подмигнул и с легким поклоном вернул улыбку де Онжесу:

– Воистину, мессир! Знай я в прошлую нашу встречу, что вы – друзья моей милой тетушки, я бы был более приветлив! Как ваше здоровье, виконт? В прошлый раз, увы, по вполне объяснимым причинам, я не смог задать вам этот вопрос. Вы были немного не в себе.

Лицо Андре де Шатильона покрылось красными пятнами, а на скулах заиграли желваки. Онжес лишь покачал головой, а Краон старательно прятал улыбку.

Судя по ошарашенному взгляду, Валери, кажется, уже начинала что-то понимать. Стоявшие поблизости люди, заинтересованные странной сценой, начали потихоньку подходить к нам поближе.

– Шевалье, – процедил сквозь зубы де Шатильон. – Полагаю, вы не откажете мне в любезности встретиться снова в любое удобное для вас время.

– Мессир, мне казалось, что в прошлый раз между нами не осталось недосказанностей, – спокойно произнес я, кивнув на его лоб.

– Вы правы, – глухо рыкнул виконт. – Вам всего лишь показалось. Поэтому я настаиваю на новой встрече.

– Ну раз вы желаете внести окончательную ясность, тогда я к вашим услугам. Время и место?

– Завтра утром, – резко ответил виконт. – На берегу Леги у Западного моста.

– Я буду там.

– Мадмуазель, – виконт и его друзья изобразили галантные поклоны, а затем, развернувшись, направились в ту сторону, где находился их господин.

Валери взглянула на меня. На ее щеках от возбуждения горел румянец.

– Так значит ты и есть тот самый деревенский аристократ, который уложил одним ударом виконта де Шатильона, и о котором при дворе все говорят?

Я вздохнул и огляделся. Люди, стоявшие ближе всего к нам и слышавшие наш разговор с де Шатильоном и его друзьями, уже начали пересказывать соседям о случившемся. От нашего с Валери неприметного угла, словно от брошенного в воду камешка, поползли круги.

– Брат, мне нужны детали, – нетерпеливым полушепотом произнесла виконтесса. А у самой глаза горят азартом. Вон, даже приосанилась под чужими взглядами.

Мой короткий рассказ о подробностях нашего знакомства с де Шатильоном и его друзьями еще больше ее взволновал. Ее грудь часто вздымалась, а на лице сияла торжествующая улыбка, которую она умело прятала за веером.

Тем временем, по мере того как «круги» расширялись, на нас все больше и больше обращали свои любопытные взоры шушукающиеся дворяне. И Валери явно нравилось это внимание.

Отчасти я ее понимал. После многих месяцев заточения в дядюшкином доме, сотен дней отчаяния, ненависти, унижений и упреков виконтесса де Грамон впервые показалась мне такой, какой она была еще два года назад. Гордой представительницей древнего дворянского рода.

– Сперва де Ламар, теперь де Шатильон, – с хитрой улыбкой произнесла Валери, когда я завершил свой рассказ. – Не знай я всех подробностей, решила бы, что ты специально охотишься за лучшими мечниками принца Генриха.

– Будь это так, – пожал плечами я, – виконт де Шатильон сегодня вряд ли посетил бы этот прием.

– Так или иначе, ты разворошил это «зеленое» болото, и принц Генрих узнает о твоем присутствии еще до объявления второго танца, – слегка нахмурившись, произнесла Валери. – А уже завтра вечером о произошедшем будет знать каждая собака в Эрувиле и смеяться над хвалеными фаворитами принца-воина, которые не способны справиться с каким-то безвестным шевалье, да еще и бастардом изменника. Генрих жестокий и злопамятный. Берегись барона фон Герварта, он обязательно откроет на тебя охоту.

– Вероятнее всего, так и будет, – ответил я и кивнул в сторону принцев, которые, словно два молоденьких петушка, красовались своим ярким оперением перед маркизой де Гонди. – А, может быть, его высочеству принцу Генриху плевать на какого-то там никому неизвестного бастарда. Этим вечером у него иной, более интересный объект внимания. Впрочем, как и у принца Луи…

Последние мои слова заставили Валери слегка вздрогнуть и, нахмурившись, повернуть голову в указанную сторону. В ее взгляде я увидел грусть и сожаление, а еще, кажется, ревность…

Может быть, в своих предположениях я был не так уж и далек от истины? Может быть, все те письма, что писала мне Валери, и в которых она восхваляла принца Луи, были продиктованы вовсе не тетушкой герцогиней, а влюбленностью виконтессы? М-да, если это так, то мне ее искренне жаль.

Сказать Валери ничего не успела. По сигналу герцогини дю Белле церемониймейстер объявил «Процессию». Согласно наставлениям Бертрана я уже знал, что в этом танце-шествии, которым обычно открывались все вестонские балы, обязаны были принять участие все гости. Уже потом весь вечер можешь молча простоять в углу, подпирая плечом колонну, или просидеть за карточным столом, но пропустить «процессию» – это значит оскорбить как хозяйку дома, так и всех присутствующих.

Поскольку мы как родственники хозяйки приема прибыли без пары, я обернулся к Валери и, изящно поклонившись, деликатно произнес:

– Мадмуазель, позвольте мне иметь удовольствие пригласить вас на этот танец.

Валери с улыбкой подала мне левую руку, и мы присоединились к танцу-шествию, в который уже вливались все присутствующие гости. Уроки Бертрана, мышечная память доставшегося мне тела, плюс моя собственная координация – движения этого неспешного и незамысловатого танца давались мне легко и свободно.

Партнерша у меня была опытная, поэтому мы быстро почувствовали друг друга. Я даже улыбнулся про себя, когда вспомнил наши тренировки с Бертраном. Мой камердинер специально приглашал ко мне одну из моих горничных, с которой мы отрабатывали некоторые па.

Оказалось, что Жози, дочь главной поварихи, была давней партнершей Макса, еще в те времена, когда он был ребенком, а потом подростком, и знала почти все придворные танцы, которым ее обучали вместе с молодым господином.

Кстати, в первые наши тренировки девушка была довольно скована и напряжена. Видимо, она ждала, что молодой хозяин, как в прежние времена, примется распускать свои руки и, похоже, уже готовилась к противостоянию.

Но время шло, а я, вопреки девичьим страхам, вел себя деликатно и сдержанно. Более того, я всячески старался подчеркнуть дистанцию между нами, чем, кажется, разжег любопытство как юной Жози, так и остальных молодых горничных в замке.

Важная осанка Валери, ее неторопливая размеренная поступь, ее благородные и изысканные реверансы приковывали внимание присутствующих мужчин и женщин. Она чувствовала и понимала это. И ей это нравилось.