Б Отечества… (СИ) - Панфилов Василий "Маленький Диванный Тигр" - Страница 61

А папенька?! Не дай Бог, сообразит кто-то из репортёров пообщаться с ним! Столько бреда сгенерирует, что вовек потом не отмыться!

После завтрака без особой охоты принялся за чтение газет, с карандашом в руке вычитывая всё, что только касается меня, России и русских.

— Так… — зажав карандаш в зубах, неотрывно читаю статью какого-то офицера из Легиона Чести, за каким-то чёртом решившего вступить со мной в газетную полемику. Статья, как это обычно и бывает, изобилует пафосом, отсылками на патриотизм, умалчиванием неудобных фактов, и, соответственно, выпячиванием удобных. Ничего нового… но удовольствие такое чтение не доставляет.

Хочется пробежать статью по диагонали и отнести в сортир, где ей и место. Увы…

— Рефрен «Мы умирали за Родину», — подытоживаю я с мрачным удовлетворением, — Ну ничего нового! Ни фантазии у людей, ни…

Задумавшись о скудости и уязвимости такой идеологии, ушёл было мыслями в высокие эмпиреи, но вовремя спохватился.

— Так… мы умирали за Родину, — вернулся я к статье, и задался очевидным для меня вопросом, — А… зачем, собственно? Почему за Родину всегда требуется умирать? И почему умирать за неё обычно требуют те, кто за Родину — живёт, и обычно вполне счастливо! Хм…

Поднявшись с кресла, заходил по номеру, мысленно конструируя диалоги с апологетами идеи «Отдай жизнь за Родину». Не сомневаюсь, что таковые встретятся мне в ближайшее время, и притом в избытке.

В офицерском корпусе, за недостатком идеологии (ну не считать же за таковую «За Веру, Царя и Отечество») насаждалась жертвенность, готовность отдать жизнь за…

… да за любой пустяк!

Кадетские корпуса и юнкерские училища порождают кадавров, для которых одобрение офицерского собрания важнее совести, здравого смысла и закона. Один… дай Бог памяти… кавалерист или казак? А, неважно…

В общем, кентавр в немалых чинах, на учениях, ещё до Революции, лихо вкладывая шашку в ножны, промахнулся и резанул себя по внутренней поверхности бедра, повредив артерии. Перевязаться? Не-ет… Кентавр, как ни в чём ни бывало, продолжил участвовать в учениях, да так и помер от потери крови.

По мнению офицеров — достойная смерть! Не то чтобы пример для подражания, но где-то рядом.

По мне…

… да и по мнению любого здравого человека — психопатия, патология! А по мнению господ офицеров — честь мундира!

Отсюда и лихие атаки в полный рост — на пулемёты, на колючую проволоку! Отсюда же — такое наказание солдат, как приказ стоять в полный рост на бруствере окопа под огнём неприятеля.

А собственно идеологии — как не было, так и нет! Присяга императору с семейством, слова о необходимости служению Империи, это всё ж таки не идеология, а её эрзац.

Пока была Империя, пока была громоздкая, нелепая, неэффективная, но всё ж таки работающая государственная машина, можно было не задумываться об этом. А сейчас, когда всё рухнуло в считанные месяцы, произошло крушение не только Империи и всех её трухлявых подпорок, но миропонимания в офицерских головах.

Отсюда, наверное, и все эти яростные нападки на меня. Они, наверное, даже не понимают, а чувствуют, что я — носитель полярно отличных идеалов, и что эти идеалы и могут стать фундаментом нового государства, чужого для них.

Пристрелить сразу — не вышло…

— Но это не значит, что они не оставят свои попытки, — бормочу я, закусывая губу.

… так что попытаются взять реванш хотя в полемике!

— Однако… — удивился я, ненароком глянув на часы, висящие на стене гостиничного номера, — изрядно вышло! Не работалось ведь сперва, а поди ж ты!

Пролистав блокнот, распухший от мыслей, загодя заготовленных экспромтов и хлёстких фраз, проникся нешуточным самоуважением.

— А не пообедать ли мне? — но глянув ещё раз на часы, не без сожаления отказался. Времени до уговоренной встречи осталось меньше часу, так что и смысла нет.

Заказав в номер кофе с парой бисквитов, решил было поработать ещё, но запал прошёл. Изнасилованный мозг наотрез отказался работать, и по некоторому размышлению, я счёл, что оно, пожалуй, и к лучшему! Успею хоть немного отдохнуть…

— А ведь замечательный кофе, — не без удовольствия констатирую я, сделав первый глоток.

Европа, измученная немецкой блокадой и лишённая (о, ужас!) многих колониальных товаров, спешит наверстать упущённое за многие годы. В Германии ситуация была ещё хуже, да и сейчас не сильно выправилась.

Увы… но «Горе проигравшим» С экономикой Германии творится чёрт те что, и насколько я помню, так будет не один год. Хм… впрочем, для этого не нужно даже обладать послезнанием.

Да… так вот, Европа после войны навёрстывает упущённое, и гедонизм, если таковая возможность у человека вообще имеется, решительно никем не осуждается! Собственно, отсюда и столь лёгкая реакция французов на наш «Тройственный Союз», ибо мужчин, а тем более — мужчин молодых, на всех просто не хватает!

В Эльзасе нравы несколько более пуританские, но и они не лишены пристрастия к чувственным удовольствиям. Снова став частью Франции, они как будто спешат доказать себе и миру, что они, чёрт подери, французы!

Ах, какая здесь кухня…А кофе?! Да чёрт подери, такого кофе я даже в Париже не пил, хотя казалось бы! А ведь после Москвы, где приходилось пить эрзац чёрт знает из чего, или покупать втридорога какую-то дрянь, я в Париже не мог наесться и напиться! Действительно, всё познаётся в сравнении…

Ставя на столик недопитую чашку кофе, я ненароком задел газету, лежащую в толстой кипе уже прочитанных, и она, упав на ковёр, услужливо раскрылась на статье моего оппонента из Легиона Чести. Поднимая её, я ещё раз глянул на фотографию автора, бравого усача, на могучей груди которого наград больше, чем на призёре собачьих выставок.

— Хм… — задумался я, — призёр, да? А ведь действительно! Значок выпускника Пажеского Корпуса, а это значит, что выпустился сей породистый пёс не иначе как в Гвардию, и могу поспорить — в Старую!

— Это можно… нужно отыграть! — я снова задумался, закусив карандаш, — Гвардия, хм… питомник породистых царских псов…

— Обыграть? А ведь можно! — решил я, — Противопоставить Гвардию вообще и Старую в частности… Нет! Мало!

— Так-так… — я заходил по гостиной, вспоминая всякое, слышанное о Гвардии, Пажеском Корпусе и нравах Двора вообще. А знаю я… немало! Папенька, чтоб его… в кои веки его истории на пользу! Как там… при визитах дружественных монархов медали и ордена принято раздавать обслуживающим встречу гвардейцам?

— Хм… — взяв ту самую газету, я быстро пролистал её, ища нужную фотографию с бравым усачом, — Похоже на то! Недаром мне сразу пришла в голову ассоциация с призёрами собачьих выставок! Как там… за экстерьер награды? Да, скорее всего! Рабочие… хм, качества, здесь явно вторичны!

— Да, ещё юбилеи, — вспомнилось мне, — и вообще… за всякое. Награды и царские милости не за действительные заслуги, а за близость к телу! Готов поспорить, что и на фронте таковым… хм, призёрам, награды гора-аздо щедрее давались! Не то что…

— …обычным офицерам, — медленно протянул я, пока в моей голове укладывалась многообещающая идея. Какое, к чёрту, оппонирование с офицером из Легиона Чести!? Мелочь, право слово!

— Они… — я взялся за голову, — Да чёрт подери… они действительно не понимают!

В военных училищах воспитывают кадавров с исковерканной психикой, напрочь оторванных от реалий обыденной жизни! Они — каста! Они — другие! Они…

… психопаты[iv], и такими их делают — осознанно! Ведь только психопаты без тени сомнения могут стрелять картечью по безоружным митингующим, лупить нагайками по головам женщин, и считать себя при этом не просто правыми, а — избранными! Власти самодержавной, абсолютной, нужны прежде всего каратели, готовые воевать с собственным народом, а насколько хорошо они умеют собственно воевать, не так уж и важно…

Многих вещей, очевидных для обывателя, для человека с нормальной психикой, они не понимают или не принимают. Но при этом всё равно остаются людьми, и такие пороки, как гнев, гордыня и зависть, присущи им в полной мере…