Рейволюция. Как это было на самом деле - Иванов Кирилл - Страница 14

Олег Назаров (промоутер): Свежие пласты привозили ящиками, сразу штук по восемьдесят. Когда этот ящик приходил, диджеи уже толпились у дверей. Толкались... Нужно было забежать в комнату как можно быстрее и схватить все лучшее.

DJ Слон (Олег Азелицкий): Мне никогда ничего дельного из этих партий не доставалось.

Олег Назаров (промоутер): Тогда было такое время, что покупать пластинки диск-жокеи не могли. Ну сколько мы платили?! Долларов тридцать за час работы. Им на жизнь еле хватало. Поэтому приходилось докупать “пластмассу” за счет клуба, иначе у нас звучала бы одна и та же музыка.

DJ Слон (Олег Азелицкий): Была вечеринка, на которой играли Леха Хаас, Лена Попова и я. И все подряд играли одно и то же, потому что у каждого были только пластинки с лейбла “Superstition”.

Олег Назаров (промоутер): В “Тоннеле” был офис. И все, кто так или иначе считал себя диджеем, вокруг этого офиса ошивались. Там висело расписание. Подходили, пальцем тыкали и кричали: “О! Свободное время! Я буду играть!” Никто ни с кем не созванивался. Тогда ведь сотовых телефонов еще не было.

DJ Лена Попова: Первое время я играла мало. Раз в неделю. При этом даже этих выступлений нужно было ждать. Ты приходишь в “Тоннель”, а там играет маститый по тем временам диск-жокей. И иногда были такие мероприятия, где я просто сидела и ждала, когда мне дадут поиграть. А они разыгрывались и вообще меня не пускали. А так как я человек мнительный, да еще и девушка, то мне казалось, что это реально какая-то диверсия. Что это прямо заговор какой-то против меня.

Олег Назаров (промоутер): “Тоннель” дал выручку в первый же вечер. Нас было четверо: братья Хаасы, я и Одинг. После первой же вечеринки утром мы поделили выручку. Так дотянули до следующей вечеринки. Там снова собрали деньги – опять поделили. И так все время... Мы не воспринимали это как бизнес. Ну жили и жили. Ничем другим заниматься не хотелось. Тогда все были бесшабашные, молодые...

Денис Одинг (промоутер): Деньги “Тоннель” приносил. Сразу машину купить было нельзя, а жить было можно. Я мог даже себе позволить на месяц-два уехать в Германию и спокойно там жить.

DJ Лена Попова: Как-то мы снимали в “Тоннеле” фильм про фашистов. Взяли на “Ленфильме” немецкую форму, нарядились и весь день снимали в клубе свой фильм. А к вечеру, к двенадцати часам, приперлись бандиты. В те годы бандиты были бритые, страшные, в спортивных костюмах, и они, конечно, охуели, когда зашли в “Тоннель”. Там – куча разряженных телок в трусах и со свастиками. А к тому моменту мы были уже тепленькими и разговаривали соответствующе. Знаешь, пьяному море по колено! Бандиты всем этим были, конечно, очень-очень-очень-очень удивлены. И сейчас мне странно, что они никому в тот раз не дали пизды.

Никого, кроме бандитов, в тот вечер в клубе не было. Только бритые парни, а тут мы со своими свастиками. И в тот вечер мне показалось, что в этом городе бандитов куда больше, чем нормальных людей. Это было время, когда проводиться могли только так называемые “вечеринки белых рубашек”. То есть ты приходишь в клуб, а там у всех черные джинсы под ремешок и белая рубашка. И девочки с этими ребятами тоже очень специальные – в шубах до пола, с хриплыми осипшими голосами.

Ты заходил в клуб, а там все белым-бело. И среди них танцует DJ Майкл Пуго. Голый. (Смеется.)

Денис Одинг (промоутер): Бандиты стали ходить в “Тоннель” с самого момента открытия. Если взрослые бондеры вели себя еще более-менее, то молодое пушечное мясо было вообще неуправляемым. Эти ребята считали, что имеют к нашему “кафе” какое-то отношение. И из-за них были самые большие неприятности – избитые девушки...

Олег Назаров (промоутер): Люди, которые десять лет назад ходили по клубам, – это достаточно узкий круг. Человек пятьсот. Так что как такового фейс-контроля у нас не было. Не пускали только совсем уж очевидных гопников. А потом, когда бандосы стали жрать наркотики, они пачками повалили в “Тоннель”. Ходить-то было совсем некуда, а тут – клуб. И очень скоро бандиты, тусовщики – это все стало единым комьюнити. Просто тогда так была устроена жизнь: с одной стороны сложно, страшно и опасно, зато с другой, в общем-то, предельно просто и понятно.

DJ Фонарь (Володя Фонарев): Про 1990-е говорят, что это было бандитское время. И я с таким определением полностью согласен. Это не клише, это факт. (Смеется.) Как в песне у группы “Bad Balance”: “Кожаные куртки, спортивные штаны, все это не люди – это дети сатаны!”.

Денис Одинг (промоутер): Мы знали, что “ребята” к нам обязательно придут. Но все равно каждый раз расстраивались. Представь, ты приходишь на работу и думаешь, что будет праздник, а вместо этого собираются агрессивные упыри. Согласись, это неприятно.

Олег Назаров (промоутер): В кассе “Тоннеля” было сорок ячеек для стволов. Было время, когда в одну ячейку приходилось класть по два ствола.

DJ Лена Попова: В “Тоннель” бандиты ходили вне зависимости от того, в какой группировке состояли. Япомню, у меня случались очень серьезные разговоры. Я дружила с воркутинцами, а Сережа Беззубый, представитель крыши “Тоннеля”, время от времени, глядя мне в глаза, говорил: “Попова, а че это ты там, типа, с воркутинскими? У тебя че там, любовь или че?”

Этот Сережа Беззубый был страшный человек. Он был смотрящим. Это такой парень из Одессы, двухметрового роста, бывший боксер, вот с такенными наковальнями. Реальная “Сказка о попе и работнике его Балде”. Я его очень любила. У меня с ним, правда, был конфликт один раз очень серьезный – он меня... украл. Ну, увез меня прямо из “Тоннеля” в качестве залога. Но потом, когда пришел в себя, счел, что теперь должен мне по гроб жизни.

Один раз он подошел ко мне и попросил, чтобы я поиграла для него и его друзей в “Тоннеле” в неурочное время, в воскресенье, с девяти утра. Я забыла про это, а потом Сережа мне говорит: “Ну все, до завтра. Утром увидимся. Ты ведь будешь для нас играть?”

Тут трудно отказаться. Воскресенье, утро. Приходит человек двадцать, здоровые мужики с телками. Типа afterparty. Все начальство в ужасе свалило, остались только я и DJ Quest. Тот вообще страшно перепугался – маленький еще был. И вот мне пришлось играть. А потом в дверь постучали и сказали, что это милиция, открывайте. Я говорю, ага, щас! В общем, двери я им не открыла, а как будешь их ломать? Это же военное бомбоубежище!

Милиция взяла и заперла нас снаружи. Тогда я нашла черный ход, который был завален какой-то хренью. Мы его разгребли, посмотрели, что мусоров нет, и выпустили пацанов. Они сели в свои “шестисотые” и умчались. Потом, правда, Сережу все равно убили. Он обторчался – его зарезали. К сожалению...

DJ Слон (Олег Азелицкий): В диджейской постоянно должен был сидеть охранник. Потому что как только он от тебя отходил, к тебе тут же, как из ларца, подскакивают двое-трое таких неприятных качков со своими заявками...

DJ Лавски (Константин Петров): Один раз я играл и подошел человек, крепкий такой малый. Заказ был следующий: “Знаешь, ты ставь че хочешь, но объяви в микрофон, что эта песня звучит для ребят из магазина!”

DJ Лена Попова: Когда бандиты стали только-только ходить в “Тоннель”, естественно, начались наезды. Пришлось проводить с ними беседы, объяснять: “Ребята, это не кабак! Диск-жокей – творческий человек. И вы приходите сюда не подрыгаться, а послушать, как он играет. Вот если бы вы пришли в филармонию, то, уж наверное, не стали бы бегать и заказывать себе какие-то песни, правильно?”