Реальность Тардис - Ершова Алёна - Страница 46

– А он форум специально не обвалит?

– Ну он же не полный идиот, знает, что уничтожать старый сайт, не запустив новый глупо, поэтому не обвалит. – "Надеюсь", но это уже подумала мысленно.

– Ладно, хочет помогать, скажу Егору, пусть на время выдаст ключи, да права админские, посмотрим, как он справится.

Пожалуй, самый отвратительный месяц в году – это апрель, да простят меня почитатели космонавтики, именинники и шутники. Безусловно любое межсезонье наполнено грязью, холодом и стылым ветром. Но апрель, кажется, просто создан для того, чтобы портить всем настроение. Первая половина месяца кидается колким снегом, обезвреживает холодными лужами под тонкой кромкой льда, испытывает на прочность осточертевшим холодом. Вторая половина обманывает оттепелями и разрывает пронизывающими ветрами, взрывается речным ледоколом. От апреля не спрячешься, в тепле квартиры, не укроешься пушистым шарфом. Серый, грязный, промозглый месяц, вскрывающий всю грязь, накопленную людьми за зиму.

Это случилось в один из апрельских вечеров, когда Саша, забрав меня с тренировки, спокойно вез домой. Неспешная беседа, тепло печки, тихие вибрации мотора успокаивали. Город стоял в длинной, переливающейся красными огнями, пробке. Гололед охлаждал пыл даже самых ярых водителей. Все медленно ползли по сопкам вверх и аккуратно спускались вниз.

В самом конце спуска в нас врезались ссади. Саша резко затормозил, и вывернул на обочину, уворачиваясь от удара о впереди стоявшую машину. Автомобиль дернулся, меня тряхнуло, но ремень безопасности удержал. Впился в плечо, причиняя дискомфорт. Шею, скорее всего потянула. Повернулась в сторону водителя и обомлела. Александр хорошо приложился о руль. На щеке была ссадина, из носа шла кровь.

– Ты как? – испуганно спросила я, доставая из рюкзака и протягивая ему платок.

– Нормально, надеюсь сотряса нет. Не переживай. Пойду посмотрю, что там с другим водителем, – и вышел. Я включила аварийку, и прикрыла глаза, стараясь унять дрожь. Но вплеснувшийся в кровь адреналин, сделал свое дело. Мысли скакали бешенным галопом, собирая пазл из воспоминаний, образов и ощущений. Саша был не пристегнут. Он никогда не пристегивается, но противного писка я не слышала. Правильно эта функция дополнительного напоминания водителю, появиться на японских авто чуть позже.

Хорошо, что у нас и у второй машины скорость была маленькая. А случись что серьезней, вылетел бы через лобовое стекло…

«Жуткая история. Он вылетел через лобовое стекло. Был суд. Водителя микрика признали не виновным. Скользкая дорога. Парень не пристегнут был, да еще и скорость высокая. Торопился куда-то. Компенсацию родителям водитель микроавтобуса выплатил, но сесть не сел, да и жизнь это само собой не вернет. Пока мой отец работал, Николай Петрович то же вел дела. Но теперь его ни чего в стране не держит. Вот и продает все. Забирает жену, дочь и уезжает в Корею на ПМЖ» – вспомнила я в мельчайших деталях рассказ Коли, перед покупкой офиса.

Когда в машину сел Саша, я слушала стук своей крови в ушах, поэтому заданный вопрос пропустила.

– Алиса! – Прорвался его голос, словно из-за толщи воды. Я почувствовала, как меня взяли за руку. – Испугалась?

– Саш, как фамилия у твоего отца? – Спросила я в ответ. Про себя молясь, в слепой надежде не услышать… не узнать…ведь не может быть так, что среди шестисот тысяч человек, живущих в этом чертовом городе судьба меня свела именно с ним. Увы, то ли молитвы мои не кому было услышать, то ли у небесной канцелярии совсем извращенное чувство юмора.

– Тэн, – нахмурился мужчина, не понимая причину моего вопроса. Я закрыла глаза и откинулась на спинку сидения. Мне надо несколько секунд, чтобы прийти в себя. Нет, не успокоится, но совладать с эмоциями. Хотя бы на время. Вдох, выдох, вдох. Барабаны в голове продолжали глухой бой.

– Саш, – наконец то заговорила, стараясь что бы голос звучал спокойно и убедительно. – Саша, выполни мою просьбу. – Я сглотнула, пытаясь унять дрожь. Истеричные нотки совершенно нынче не нужны.

– Конечно, Лисенок.

– Саша, пожалуйста, пообещай мне, что ты всегда, всегда будешь пристегиваться, и никуда не будешь торопиться за рулем. Ведь ни одно опоздание не стоит жизни.

– Иди сюда, – он отодвинул кресло, и помог мне перебраться к нему на колени. – Все-таки испугалась малышка? Не волнуйся. Все уже позади. Здесь нет моей вины. Дедок на Тойоте не справился с гололедом, вот и вписался, сзади небольшая вмятина, но все целы. Скоро ГАИ приедет. Хочешь я такси вызову, что б ты здесь не сидела.

– Нет, не хочу. Хочу с тобой быть, – к горлу подкатывал тугой комок. – Саш, никто не пострадал это потому, что скорость была маленькая. А если нет, мне даже подумать страшно. Пожалуйста пообещай мне. И я больше ничего и никогда у тебя не попрошу!

– Ну зачем ты так сразу: ни чего и никогда, – постарался перевести все в шутку. Боги! Знал бы он насколько мне сейчас не смешно. Я отстранилась и внимательно посмотрела ему в глаза. Долго смотрела, пока он наконец не сдался.

– Хорошо.

– Саш.

– Что еще?

– Ни чего. Ты человек слова, и я верю тебе. Но если обманешь, и глупо погибнешь, я найду тебя сквозь время и пространство, в любом из миров, и привяжу к кровати пока у твоих водительских прав срок действия не закончится! Ты понял меня?

– Понял, понял. Фурия ты моя. Знаешь, если рядом в кровати будешь ты, то я не против.

– Не смешно.

– А я и не смеюсь. А по поводу ремня безопасности. Я дал тебе слово, и буду держать его.

– Надеюсь, только на это и надеюсь, – прошептала на грани слышимости.

Домой я приехала ближе к полуночи. Родителей предупредила, что в нас врезались, они убедились, что мы без травм, спросили не нужно ли чем-то помочь, но узнав, что ни чего серьезного, успокоились и сказали, дверь на щеколду запирать не будут, чтоб я могла ее открыть ключами. Вообще их отношение к Саше меня обескураживало. Они принимали его всего от пяток до макушки. Я не слышала ни единого слова против. Когда я спросила об этом маму, она ответила. «Александр замечательный молодой человек, и он нам безусловно нравится, потому что он нравится тебе. Мы его воспринимаем через призму твоего отношения». Я тогда крепко задумалась над этими словами, но не в свете моих взаимоотношений, а в свете Тани и Игната. А что, если они радовались этому уроду только потому, что думали, что сестра его любит, а та в свою очередь не хотела их разочаровывать? Замкнутый круг.

Но сегодня мои мысли были о другом. Точнее нормальных, плодотворных мыслей не было ни одной. В душе зияла пустота. Каково это встретить человека, с которым уютно, тепло, надежно, и знать, что в любую минуту его не станет? А ты бессилен что-либо изменить. Вот оно самое страшное проклятие для разумного – осознание собственной никчемности.

Я лежала на кровати переваривая сегодняшний вечер. Кот, чувствуя мое беспокойство, свернулся на груди маленьким белым клубком. Слезы тихо она за другой катились из глаз. Не было ни всхлипов, не рыданий. Ничего не было. Пустота. Так, наверное, ощущают себя жены, провожая мужей на войну. Не зная, что им уготовано, женщинам остается лишь молится. Понятия не имею есть ли толк в молитвах, но одно я знала точно, если в этом дрянном мире Александр погибнет, я наизнанку вывернусь, но попаду в свиту Призрачного Охотника. «Слышишь, Охотник! Я буду отравлять тебе вечность, как ты отравил мне жизнь! Только посмей его прибрать к рукам, и я стану твоим личным адом!». За окном громыхнуло. Словно подтверждая, что мои слова услышаны и приняты. По спине пробежал липкий холод. Потом пришло спокойствие. Услышал? Вот и замечательно! Началась сухая гроза. Первая в этом году, и крайне редкая в холодном апреле. Я села в кровати. Напротив меня пождав ноги к груди расположилась сестра.

– Кто такой Охотник? – спросила она, и полыхнувшая молния блеснула страхом в ее глазах. Видимо, свое проклятье я сказала вслух, и Татьяна услышала.