Жизни немертвых важны (СИ) - Ибрагим Нариман Ерболулы "RedDetonator" - Страница 64

Едва ли кто-то из стоявших наверху переживёт такое, потому что взрыв был направлен, преимущественно, наверх. Он буквально взметнул блоки из природного камня в небеса, перемолов при этом стоявших на них людей.

Стена рухнула на дома, расположенные за ней, а когда пыль осела, стало видно, что проход открыт и можно идти на штурм.

Взрывчатку Эстрид получила от людей с Земли, от тех, кого Алексей называл «долбокультистами». Это было ещё до того, как они встретились с Алексеем, поэтому Эстрид не стала делиться с ним информацией о схроне «самого могущественного оружия Земли» — Дева назвала взрывчатку так, хотя позже Эстрид узнала, что у землян было кое-что существенно мощнее и смертоноснее...

Это было два килограмма тротила, размещённых на трёх бочках с аммиачной селитрой, которую земляне используют для удобрения почвы. Можно было и сэкономить, но Эстрид не хотела рисковать, ведь ей нужен был надёжный результат. Получилось результативно и зрелищно.

— Вперёд, — приказала Эстрид, а затем зажала тангенту рации. — Перегруппируйтесь и присоединяйтесь к штурму.

/12 февраля 2027 года, Сатрапия Сузиана, город Душанбе/

Три дня стоим и ждём.

Персы, вопреки моим ожиданиям, не начали подготовку к штурму сразу же, а ждали подкреплений. Теперь под стенами Душанбе не три тысячи, а шесть тысяч воинов с ещё шестью тысячами на подходе.

Только предполагаю, что командир персов переговорил с сатрапом и тот решил, что угроза гораздо выше, чем казалось изначально.

Они ведь не знали, с кем именно имеют дело, но юный маг верно оценил степень моей угрозы, поэтому сюда спешно стягиваются дополнительные силы, чтобы размотать охамевшую нежить раз и навсегда. В случае со мной «навсегда» — это очень сомнительное понятие, но вот остальных им уничтожить по силам.

Больше всего меня беспокоит то, что у меня до сих пор нет филактерии. У каждого приличного лича должна быть филактерия, с помощью которой можно будет быстро возрождаться хоть из пепла, хоть из раскалённой плазмы, а ещё она охренительно нехило приращает тёмномагическую мощь, но взамен создаёт нешуточную уязвимость.

А уязвимость заключается в том, что если разбить филактерию, лич отправится в безвременье на гораздо больший срок, нежели лич, не удосужившийся создать себе усилитель мощности. Что-то типа, если изгнать позорного лича без филактерии, то он исчезнет лет на сто, может, двести, а вот уважаемый лич с филактерией может отъехать лет на пятьсот, а то и на все восемьсот.

Люди обычно столько не живут, поэтому можно сказать, что уважаемый лич исчезнет навсегда. Ну, для людей.

И я интуитивно ощущаю, что имею представление о том, как сделать филактерию, но нужно больше информации и хотя бы пару методических пособий, чтобы не обосраться с такой важной вещью.

Вообще, у меня есть сомнения, надо ли вообще делать филактерию. Соблазнительно, потому что сплошные выгоды при одном очень существенном минусе. Вот убрали тебя ненароком, «изгнали навсегда», а ты такой — хоба! — через две-три недели очнулся в своём уютном склепе. И снова в поля, куролесить и резвиться...

Обдумываю эту идею и всё больше склоняюсь к мысли, что сделать надо, но потом обязательно затарить так, чтобы ни одна сука даже представления не имела, где искать...

«Ха... Уже есть одна идея...» — гадливо заулыбался я своим мыслям.

— Повелитель, они начали установку осадных орудий, — сообщил мне пришедший на стену Хидео Кодзима.

— Я не слепой, — отвлечённо ответил я. — Всё идёт по плану.

А вообще, филактерии личи обычно делают из самых дорогих своих внутренних органов, например, из сердца или печени. Но не порицается делать из очень дорогих памяти личных вещей — в конце концов, никто не увидит содержимого филактерии, поэтому вообще пофигу, что там будет, лишь бы было очень дорого личу. Хоть, блядь, локон возлюбленной или даже её сердце или иной внутренний орган.

Хорошо, что я ещё не встречал других личей. Засмеяли бы, за бичару бы считали, потому что все почтенные и уважаемые личи давно уже сделали себе достойные их уровня филактерии, а Лёшка до сих пор ходит как лох неуверенный...

По большому счёту, мне насрать на мнение других личей, я не в тусовке, если быть честным, но всё равно, для поддержания достойного уровня самоуважения, надо озаботиться изготовлением высококачественной филактерии.

Архиважно, к слову, накачать филактерию прорвой некроэнергии, чтобы всегда было, из чего восставать. Бесплатно в этом мире бывают только пиздюли, поэтому обязательно надо иметь собственный фонд с солидным некроэнергетическим капиталом. Ты уважаемый лич или погулять вышел?

— Ты чего здесь стоишь? — посмотрел я на всё ещё стоящего рядом Кодзиму.

— Пришёл сообщить о приготовлениях персов, повелитель, — ответил тот.

— Сообщил? — спросил я.

— Да, повелитель, — ответил немёртвый.

— Ну так пиздуй дальше, — приказал я ему. — Или работы совсем нет и нечем заняться? Так я тебе, блядь, придумаю работу! К Кумбасару, меха качать — ты и твои ребята! И чтобы уведомил подчинённых, почему они сегодня потеют! Проверю, сука!

Командир отряда «Кодзима» резко развернулся и побежал прочь.

Очки они, сука, зарабатывают, мать их!

Немёртвые боятся меня, очень сильно боятся, но, в то же время, хотят быть поближе, чтобы заработать статус вроде «правая рука повелителя», «левая рука повелителя», «правое яйцо повелителя», «левое яйцо повелителя», «хуй повелителя» и остальное в этом духе.

Интригуют ещё друг против друга, стучат мне на косяки недругов, продвигают своих друзей и союзников в собственной виртуальной иерархии, созданной поверх той, которую я задал в состоянии глубокого помрачения сознания.

Хуйнёй маются ребята, совсем как живые...

Возможно, им это нужно, чтобы не терять связь с прошлым. Я вообще без особого понятия о мотивах, но о явлении знаю и даже стараюсь держать руку на пульсе. Как бы я негативно и презрительно не относился к этой подковёрной возне, но знать подробности должен.

Ебучее Солнце портит обзор, поэтому прикрываю глаза ладонью и смотрю на копошение персов.

А они активно собирали три мангонеля, (1) коими собирались портить мне фасад городских стен и крыши зданий за ними.

Пусть стреляют, сучары, а ночью мы посмотрим...

Готовились они обстоятельно: внимательно пялились на стены, высчитывали расстояние, ругались между собой на персидском и греческом, выгружали камни и готовили места для установки осадных орудий.

Ребята мои неподвижно лежали в земле, ожидая своего часа.

— Эй вы, пидоры! — крикнул я обслуге осадных орудий. — Попортите фасад, сами будете всё восстанавливать! Подниму вас тухлыми мертвецами и вооружу мастерками с раствором!

Не успеют попортить, конечно же, ха-ха...

Мне они ничего не отвечали, делая вид, что ничего не услышали, но я отчётливо чувствовал, что напряглись ребятишки, неуютно им стало, не по себе...

Вот так работает кампания по деморализации сил противника. Они ведь знают, что я могу сделать то, о чём говорю. Это плохо для их боевого духа, а значит хорошо для меня и моих ребят.

Я знаю психологию людей: если кто-то решит просто не попадать в плен, сражаясь до последнего или протыкая головы павших соратников, то кто-то обязательно решит, что он такой у мамы один и позорно сбежит с поля боя.

Где-то к вечеру, прибыло ещё шесть тысяч воинов. Только вот, если первая и вторая партии воинов были более или менее экипированными, то эти вообще будто набраны по объявлениям в газете «Путаны Тегерана».

Только вот, тревожным звоночком для меня послужило то, что вместе с этими оборванцами приехало ещё пять крытых телег, которые были доставлены на артиллерийские позиции и начали разгружать очень специфический груз.

Бомбарды, бронзовые, изготовленные по всем канонам оружейной мысли Ренессанса, вытаскивались из телег и устанавливались на неподвижные лафеты.