Больница в Гоблинском переулке (СИ) - Платунова Анна - Страница 15

Мои ладони неожиданно оказались в теплых руках мэтра Ланселота, а я сама – между его колен.

– Тихо, Грейс, тихо… Пальцы совсем ледяные.

Он поднял голову, глядя на меня снизу вверх. Впервые я так близко видела его лицо, уставшее, но очень красивое. Тени под глазами его вовсе не портили. Мэтр Ланселот смотрел на меня, но не строго, как начальник, – я успела изучить этот его суровый взгляд. И не с иронией, ему присущей, а… Как мужчина смотрит на заинтересовавшую его женщину…

Я так удивилась, что даже плакать перестала, но он не заметил перемены в моем настроении.

– Так бывает, Грейс. Иногда пациенты умирают. Несмотря на все наши усилия, несмотря на всю их волю к жизни… Мы можем только облегчить боль, помочь им уйти достойно.

– Отпустите меня.

– Что?

Он посмотрел вниз на свои руки и будто сам несказанно удивился, увидев, что держит мои ладони. Немедленно выпустил их, откашлялся, отодвинулся назад.

– Прошу простить меня, монна Амари.

И голос такой серьезный, чуть ли не сердитый.

– Я пришла поблагодарить вас за помощь госпоже Деахинай. – Я тоже придала своему голосу строгости. – Спасибо.

– Не за что. А теперь, если вы не заняты, заполните, пожалуйста, историю болезни юного Ерара и напишите для родственников свидетельство о смерти.

– Конечно.

Вот и поговорили. Мэтр Ланселот больше не касался моих рук, а мне до зубовного скрежета хотелось, чтобы он снова гладил мои пальцы. Хотелось подойти ближе и опять почувствовать запах его тела: трав, медикаментов и еще чего-то терпкого, горьковато-полынного, мужского…

– Что указать причиной смерти? – тихо спросила я.

Мэтр Даттон взъерошил волосы.

– Проклятие некроманта.

Неужели снова оно? Уже не первый случай в маленьком городке. И главное – совершенно неясно, почему возникает болезнь. Буквально на ровном месте! Но свои переживания я оставила при себе, а вслух сказала только:

– Как жаль.

Жизнь продолжалась, и новые пациенты требовали внимания. Порой некогда было даже пообедать. Если появлялась возможность, я бегала домой. Госпожа Тоби готовила однообразно, но сытно: похлебка на бульоне, мясо из которого шло в кашу, – вот тебе и первое, и второе, благо что пансион полностью оплачен университетом. Когда времени было в обрез – перебивалась пирожками, которые мальчишка-лоточник приносил прямо к больнице. Те пациенты, что держались на ногах, услышав звонкий голос паренька: «Сдоба, сдоба! Пышная, добрая! Для здоровья и радости!» – тянулись к выходу, будто зачарованные, а потом съедали свежие булки и пироги, расположившись прямо на ступеньках крыльца. Мэтр Ланселот ругался на мальчишку, отчитывал пациентов, но толку было мало.

– Вы хотя бы руки мыли? Уверен, что нет! Тебе мало перелома, Варк? Хочешь заработать кишечную инфекцию?

– Не знаю я никаких финфекций! – бурчал орк. – И не собираюсь я на них зарабатывать!

– Монна Амари, и вы туда же?

– Я руки мыла!

Разговор обычно заканчивался на том, что мэтр Ланселот качал головой и удалялся. Сразу понятно, что он вырос в районе, где пирожки с лотков покупать не принято. А мы с Верикой, младшей сестренкой, каждое летнее утро начинали с того, что бежали на перекресток, где дядя Руи, старенький гоблин, продавал медовые колечки, обсыпанные орехами.

Мэтр Даттон, мне кажется, вовсе не обедал, только пил кофе с утра до вечера. Можно подумать, это полезно!

Пробежала неделя с того дня, как руководитель практики согревал мои ладони. Больше он ни словом, ни взглядом не намекал, что я ему интересна не как стажер, а как девушка… Да и был ли тот особый взгляд? Или я придумала его? Из-за госпожи Тоби с ее вечными опасениями за мою честь – хотя ей-то какое дело до моей чести! – мне стала мерещиться всякая чепуха. Да, он взял меня за руки, но лишь для того, чтобы утешить, когда я так отчаянно рыдала. И говорил правильные вещи… Глупая история! Оставим ее в прошлом!

День, пришедшийся ровно на середину срока практики, я решила отметить тем, что уже с утра пораньше купила себе вкуснейший пончик и съела его по дороге в больницу. Почти съела – в дверях столкнулась с Кираном, который как раз отправлялся домой после ночной смены. Последний кусочек упал на пол, а мы с Кираном едва не столкнулись лбами.

– Торопитесь поскорее сбежать от наших пациентов? – пошутила я. – Понимаю! Наверняка Варк опять всю ночь колобродил!

Киран тускло улыбнулся, видно, устал за долгую ночь.

– Хорошего вам дня, монна Амари.

И день действительно обещал стать хорошим! Мэтр Ланселот ожидал меня с саквояжем, который брал на визиты к пациентам.

– Сегодня я слишком занят в больнице, однако попросил бы вас навестить госпожу Досси, позавчера она родила. Домашние роды прошли благополучно, но надо осмотреть младенца. Еще нужно наведаться к господину Тутто. Он давно не встает с постели, и, несмотря на все старания родственников, появляются пролежни.

Он протянул мне записку с адресами.

– Что-то еще?

– Нет, остальные осмотры терпят. После обеда прогуляемся вместе… Хм… Я хотел сказать, отправимся к пациентам вместе.

Мэтр Ланселот так забавно оговорился и так мило смутился, что я не могла не улыбнуться.

– Да, конечно. Я вернусь очень быстро и помогу с текущими делами.

За время трехдневной опалы я успела как следует изучить район и познакомилась со многими жителями. Сама удивилась, сколько раз я поздоровалась за сегодняшний день.

Я без труда нашла многоэтажный кирпичный дом, высокий и узкий, похожий издалека на свечу из красного воска. Прямо в лестничных пролетах сушилось белье, здесь же на полу ребятишки играли в резиночки и камешки. Они расступались при виде меня, а вслед донесся шепот:

– Это наша новая целительница.

– Какая милая!

– Лицо у нее доброе! Хорошо, что теперь у дяди Ланса есть помощница, а то он все один да один.

Стало и радостно, что меня уже узнают, и в то же время немного совестно – ведь я в городке ненадолго, скоро закончится практика, я уеду, и мэтр Ланселот снова останется в одиночестве.

Госпожа Досси хлопотала по хозяйству, перетянув живот простыней вместо бандажа. Зеленое лицо озарилось улыбкой от уха до уха. Все же забавные улыбки у гоблинов – сразу видно, когда тебе рады.

– Вам бы лежать!

– Да зачем же! – всплеснула руками молодая мать. – Я отлично себя чувствую! А дела не ждут.

Она заканчивала укладывать печенье на противень, а прошлая партия как раз подходила – в воздухе витал аромат корицы.

– Где же новый член семьи?

– Помогает мне готовить!

Госпожа Досси улыбнулась и поставила на стол корзину, стоявшую у ее ног. Точно, ведь у гоблинов принято использовать широкие корзины вместо люлек, а я-то изначально приняла ее за корзину с овощами. Да и сам малыш, которого мне предъявила гордая мать, напоминал чудесный молоденький огурчик: такого же яркого зеленого цвета.

Яркий зеленый цвет у младенцев – показатель здоровья, о чем я сообщила госпоже Досси. Она важно кивнула, будто ничего иного и не думала.

Я проверила врожденные рефлексы, немного волнуясь про себя, как ничего не забыть. Безусловные рефлексы новорожденных гоблинов частично совпадали с рефлексами новорожденных человеческих детей, но были и особенности.

Я поставила малыша на стопы и чуть наклонила вперед, он принялся шагать пухлыми ножками. Перевернула на животик и подставила ладонь к подошвам – маленький гоблин оттолкнулся, будто собирался ползти.

Госпожа Досси всплеснула руками и рассмеялась:

– Ах ты мой умница! Вы только посмотрите, еще немножко – и побежит!

Побежит-то малыш, конечно, еще не скоро, но все же значительно быстрее, чем человеческий ребенок, – в шесть месяцев.

Хватательный рефлекс можно не проверять, у гоблинов он отсутствует, зато есть так называемый рефлекс копателя. Если малыш долгое время лежит один на твердой поверхности, он начинает энергично скрести пальчиками, будто стараясь выкопать себе ямку и спрятаться. Он достался гоблинам от далеких предков, когда дети, оставшись без родителей, могли закопаться в землю и провести в состоянии глубокого сна несколько дней.