Факультет бытовой магии (СИ) - Лунёва Мария - Страница 27

За пару недель мы с Агатой успели освоиться в ведьмовских лабораториях.

Метёлки поселились в комнате с нами и воспринимались уже как подружки.

Зелье фей с сомнительным названием «Опьюн» мы так и не попробовали. Все откладывали на потом, ждали особенного случая.

В общем, студенческая жизнь кипела.

И впервые за долгие годы я чувствовала себя на своём месте. И пусть кто-то косился в мою сторону, но я была здесь среди своих. Среди таких же «ненормальных», способных управлять капельками дождя и превращать простые невзрачные фломастеры — в маленькую детскую мечту.

Поднимаясь по узкой лестнице на урок «Рунологии», я в уме прогоняла заученный материал. Профессор Энью не уставала повторять, что я делаю определённые успехи. Да, я и сама заметила, что руны, вырезанные даже простым, не заговорённым рунорезом, в моих руках действовали лучше, чем у остальных.

Это вызывало во мне чувство гордости.

К тому же этот предмет безумно мне нравился. В свободное время я тренировалась пользоваться перьевой ручкой и выводить на листе бумаги элементы рун. Набивая без устали руку, мечтала продвинуться дальше в этой науке, хотя и не понимала ещё всех перспектив.

Кстати, смеху было, когда Агата обнаружила у меня куриные перья. Весь вечер мы хохотали с моего рассказа о том, как я их добывала. Оказывается, в Шаливаре выведена особенная порода петухов, чьи перья использовались в каллиграфии.

После этого подруга написала письмо бабушке, и госпожа Инесса буквально в считанные часы порталами прислала мне шикарный набор перьевых ручек. За что я была ей неимоверно благодарна.

Поднявшись на четвёртый этаж, я поспешила в аудиторию. Впереди мелькнула шевелюра вредной блондинки Кураты. Эта вечная прилипала к груди рыжего Броника не брезговала тем, что в открытую флиртовала на уроках некромантии с профессором Альтовски. Видимо, всё не могла определиться, какой из братьев ей более интересен. Брутальный мрачный некромант, или яркий как морковка Броник.

А тот факт, что оба мужчины являлись наследниками богатых драконьих родов, только усложнял её выбор.

Мысленно фыркнув в сторону вертихвостки, я проскользнула в аудиторию и заняла своё место.

Учитель запаздывала.

Вытащив из рюкзака тетрадку, перо с металлическим наконечником и баночку с чернилами, принялась вырисовывать пройденные на прошлом занятии руны подчинения. Их мы вроде будем отрабатывать в лабораториях у некромантов. А с умертвиями у меня до сих пор всё было очень плохо. На тех редких занятиях, что мне всё же приходилось посещать, в обморок я уже не падала, но и любовью к предмету не прониклась.

Не моё это было.

Так что вызубрить начертание рун подчинения теперь дело принципа. Не желала я остаться один на один с полудохлым монстриком и не суметь подавить его волю.

— Что, зубрилка, всё рисуешь? — раздалось с задней парты.

— Ты по делу, Курата, или так — зубы поточить? — беззлобно огрызнулась я.

— Что-то ты на моего Броника часто заглядываешься. Узнаю чего — космы повыдираю, — услышав такой откровенный бред, я аж остолбенела на мгновение. Рука дрогнула и на бумаге осталась огромная клякса.

Вот уж в чём меня смешно обвинять.

— Знаешь, Курата, даже если бы твой Броник остался последним парнем в этом измерении, вряд ли я обратила на него своё внимание. И, вообще, есть вещи, которые тебе неизвестны, так что прими как должное то, что я и Валевски органически не переносим друг друга, и живи с этой мыслью и дальше.

— Много ты мнишь о себе, человечка. Мой жених и думать о тебе не думает и знать не знает, — блондиночка поджала губки.

Так и хотелось пакость ей какую сделать.

— Ошибаешься. Он меня и знает, и думает обо мне так, что прямо спать не может, — зачем-то опровергла я её слова и тут же дала себе подзатыльник. — Но это тебя не касается. Это наши с ним дела.

— Ты… Нет у тебя никаких дел с таким великим родом, как Валевски.

Я засмеялась. Великий род. Ну да.

— Всем встать, — резкая фраза оборвала назревающую склоку.

Пока мы шипели друг на друга с Куратой, в аудитории появилась профессор Энью. Мгновенно умолкнув, мы поднялись и вежливо приветственно поклонились.

Началась лекция.

Записывая определения и зарисовывая схемы, которые то и дело вспыхивали в воздухе над учительским столом, я всё мысленно возвращалась к разговору с Куратой. Никто в академии, кроме членов семьи Валевски, секретаря и Агаты, не знал, что Броник мой брат, а сама я — незаконнорождённая дочь ректора.

Это скрывалось, к слову, и на мне словно запрет какой стоял, потому как мысли не возникало разболтать. Хотя я и сама не желала, чтобы меня связывали с этим родом.

Выворачивало наизнанку при мысли, что кто-то назовёт ректора моим отцом. Моя ненависть к нему разрасталась и задевала его сынков: что родного, что приёмного.

Глядя на профессора Альтовски и морковку, я всё чаще ловила себя на мысли, что все эти годы мужчина, которого я должна была называть папой, был им для них. А не для меня.

И это отравляло мне жизнь.

— Студентка Миленина, вы, кажется, отвлеклись, — услышала я голос профессора Энью. Женщина смотрела на меня в упор, а перья на её шляпке привычно покачивались, грозясь оторваться.

Хлопнув ресницами и виновато улыбнулась, я принялась старательно зарисовывать новую руну. Её схема ярко горела голубым огоньком, зависнув в пространстве над учительским столом.

После лекции, пропустив по понятным причинам обед, мы всей группой спустились в подвальное помещение в лаборатории некромантов. Несмотря на то, что от большинства практических занятий я была освобождена ввиду профнепригодности, но всё же ряд тем сдавать мне приходилось наравне со всеми. Каждый раз, как я спускалась в этот склеп науки, чувствовала дрожь в ногах и холодок, гуляющий по спине.

Мне всё ещё было не по себе: эта паутина по потолку и замершие огромные пауки, вечный запах свежего мяса.

В общем, жуть.

Как можно было добровольно увлечься некромантией, я не понимала.

Профессор Альтовски встречал нашу не очень дружную женскую стайку будущих зельеваров и бытовых магов неласковым взглядом. Нахмурившись, он приказал встать у дальней стены.

Тут же присутствовала группа стихийных магов первого курса. Молодые парни деловито крутились возле металлических столов на колёсиках. У них с утра была практика, и мне было жутко даже представить, что они для нас припасли.

— Слушай, — шепнула Агата, спрятавшись за моей спиной. Она второпях списывала пропущенную лекцию на тему подчинения нежити. — Чует моё бедное ведьминское сердечко, что мы сейчас их практические работы усмирять будем. Мне брат о таком рассказывал. Их задача в паре собрать умертвие и наделить его разумом, а нам сломить дух этой зверюшки и заставить её подчиниться. А я лекцию не то, чтобы выучить, я её ведь даже не переписала.

— А не рановато для первого курса им что-то там создавать? — усомнилась я.

— Да, там примитив у них на подносе. Но, Злата, сам факт, что я не готова. Не хочу я сюда лишний раз на пересдачи таскаться. Когда мой брат… ммм, — Агата замялась, — третий по старшинству, учился на стихийников, у них сильная группа бытовых магов была. Девчонки их боевых умертвий вальс плясать заставляли. А сейчас, чувствую, я сама спляшу. Альтовски меня отработками изживёт. Ну не ведьминское это дело нежить приструнять.

— Боевых умертвий?! — уловила я главную для себя мысль и сглотнула.

— Ну да! Других они и не делают. Это мы будем учиться изготовлять живые чучела усопших пёсиков и хомячков, а стихийники.

— Молчи, подруга, — резко перебила я ведьмочку, — лучше я узнаю об этом потом, когда мне предоставят трупик этого самого хомячка.

— Всегда можно упасть в обморок, — Агата заговорщически подмигнула.

— Если это меня спасёт, я мешком к ногам Альтовски грохнусь, — и я вовсе не шутила.

— Ну, попробуй, только не к ногам, а в объятья. Это вернее будет.