Айвенго (с иллюстрациями) - Скотт Вальтер - Страница 10

на их ложе; лучшие и храбрейшие из нас должны служить в войсках под началом чужеземцев и устилать своими костями дальние страны, а здесь мало

кто остается, да и у тех нет ни сил, ни желания защищать несчастных саксов.

Дай Бог здоровья нашему хозяину Седрику за то, что он постоял за нас, как

1 Завоеватели-норманны принесли с собой норманно-французский язык. Англосаксонское население тогдашней Британии говорило на своем родном языке. Впоследствии английский язык сложился на англосаксонской основе, но под сильным

влиянием норманно-французского языка. Из последнего в английский язык вошло

немало слов. Слово англосаксонского происхождения «swine» («суайн») в со-временном языке означает «свинья», слово «pork» («порк»), заимствованное из

норманно-французского, — «свинина». Вальтер Скотт обыгрывает эту разницу

в значении двух слов, показывая на их примере социальные различия в положении

саксов и норманнов.

2 Олдермен — правитель графства, позднее — член городского управления. В данном случае этому слову придан шутливый оттенок.

3 Слова англосаксонского происхождения «ох» («окс») и «calf» («каф») озна-чают соответственно «бык» и «теленок», слова норманно-французского происхождения «beef» («биф») и «veau» («во») — «говядина» и «телятина».

32

айвенго

подобает мужественному воину; только вот на днях прибудет в нашу сторону

Реджинальд Фрон де Беф, тогда и увидим, чего стоят все хлопоты Седрика…

Сюда, сюда! — крикнул он вдруг, снова возвышая голос. — Вот так, хорошенько их, Фангс! Молодец, всех собрал в кучу.

— Гурт, — сказал шут, — по всему видно, что ты считаешь меня дураком, иначе ты не стал бы совать голову в мою глотку. Ведь стоит мне намекнуть Реджинальду Фрон де Бефу или Филиппу де Мальвуазену, что ты ругаешь норманнов, вмиг тебя вздернут на одно из этих деревьев. Вот и будешь качаться

для острастки всем, кто вздумает поносить знатных господ.

— Пес! Неужели ты способен меня выдать? Сам же ты вызвал меня на такие слова! — воскликнул Гурт.

— Выдать тебя? Нет, — сказал шут, — так поступают умные люди, где уж

мне, дураку… Но тише… Кто это к нам едет? — прервал он сам себя, прислушиваясь к конскому топоту, который раздавался уже довольно явственно.

— А тебе не все равно, кто там едет? — спросил Гурт, успевший тем

временем собрать все свое стадо и гнавший его вдоль одной из сумрачных

просек.

— Нет, я должен увидеть этих всадников, — отвечал Вамба. — Может

быть, они едут из волшебного царства с поручением от короля Оберона… 1

Ночь будет страшной

1 Оберон — сказочный король лесных духов.

глава i

33

— Замолчи! — перебил его свинопас. — Охота тебе говорить об этом, когда тут под боком страшная гроза с громом и молнией. Послушай, какие

раскаты. А дождь-то! Я в жизни не видывал летом таких крупных и отвесных капель. Посмотри, ветра нет, а дубы трещат и стонут, как в бурю. Помолчи-ка лучше, да поспешим домой, прежде чем налетит гроза! Ночь будет

страшной.

Вамба, по-видимому, постиг всю силу этих доводов и последовал за своим товарищем, который взял длинный посох, лежавший возле него на траве, и пустился в путь. Этот новейший Эвмей 1 торопливо шел к опушке леса, под-гоняя с помощью Фангса пронзительно хрюкающее стадо.

1 Эвмей — один из персонажей поэмы Гомера «Одиссея», раб-свинопас, верный

своему хозяину.

ГЛАВА II

Монах был монастырский ревизор,

Наездник страстный, он любил охоту

И богомолье — только не работу,

И хоть таких аббатов и корят,

Но превосходный был бы он аббат:

Его конюшню вся округа знала,

Его уздечка пряжками бренчала,

Как колокольчики часовни той,

Доход с которой тратил он, как свой.

Д. Чосер. Кентерберийские рассказы 1 .

онский топот все приближался, и, несмотря на увещева-ния и брань своего спутника, Вамба, которому не терпе-лось поскорее увидеть всадников, то и дело останавливался под разными предлогами: то рвал с высокого куста

незрелые орехи, то заглядывался на проходившую мимо

деревенскую девицу, и поэтому всадники довольно скоро

настигли их.

Кавалькада состояла из десяти человек; двое, ехавшие впереди, были, по-видимому, важные особы, а остальные — их слуги. Сословие и звание одной

из этих особ нетрудно было установить: это было, несомненно, духовное лицо

высокого ранга. На нем была одежда монаха-францисканца, сшитая из прекрасной материи, что противоречило уставу этого ордена; плащ с капюшо-1 Пер. И. Кашкина.

глава ii

35

ном из самого лучшего фламандского сукна, ниспадая красивыми широкими

складками, облекал его статную, хотя и немного полную фигуру.

Его лицо так же мало говорило о смирении, как и одежда — о презрении

к мирской роскоши. Черты его лица были бы приятны, если бы глаза не блестели из-под нависших век тем лукавым эпикурейским огоньком, который

изобличает осторожного сластолюбца. Впрочем, его профессия и положение

приучили его так владеть собой, что при желании он мог придать своему лицу

торжественность, хотя от природы оно выражало благодушие и снисходительность. Вопреки монастырскому уставу, равно как и эдиктам пап и церковных

соборов, одежда его была роскошна: рукава плаща у этого церковного санов-ника были подбиты и оторочены дорогим мехом, а мантия застегивалась золотой пряжкой, и вся орденская одежда была столь изысканна и нарядна, как

в наши дни платья красавиц квакерской секты: они сохраняют положенные

им фасоны и цвета, но выбором материалов и их сочетанием умеют придать

своему туалету кокетливость, свойственную светскому тщеславию.

Почтенный прелат ехал верхом на сытом, шедшем иноходью муле, сбруя

которого была богато украшена, а уздечка по тогдашней моде увешана серебряными колокольчиками. В посадке прелата не было заметно монашеской

неуклюжести — напротив, она отличалась грацией и уверенностью хорошего

наездника. Казалось, что как ни приятна была спокойная иноходь мула, как ни

роскошно его убранство, все же щеголеватый монах пользовался таким скром-ным средством передвижения только для переездов по большой дороге. Один

из служителей-мирян, составлявших его свиту, вел в поводу превосходного испанского жеребца, на котором монах выезжал в торжественных случаях. В те времена купцы с величайшим для себя риском и бесконечными затруднениями вы-возили из Андалузии таких лошадей, бывших в моде у богатых и знатных вельмож. Седло и сбруя на этом великолепном коне были покрыты длинной по-поной, спускавшейся почти до самой земли и расшитой изображениями крестов и иных церковных эмблем. Другой служитель вел в поводу вьючного мула, нагруженного, вероятно, поклажей настоятеля; двое монахов того же ордена, но низших степеней, ехали позади всех, пересмеиваясь, оживленно разговаривая и не обращая никакого внимания на остальных всадников.

Спутником духовной особы был человек высокого роста, старше сорока

лет, худощавый, сильный и мускулистый. Его атлетическая фигура вследствие

постоянных упражнений, казалось, состояла из одних костей, мускулов и су-хожилий; видно было, что он перенес множество тяжелых испытаний и готов

перенести еще столько же. На нем была красная шапка с меховой опушкой из

тех, что французы зовут mortier 1 за сходство ее формы со ступкой, перевернутой

вверх дном. На лице его ясно выражалось желание вызвать в каждом встречном

чувство боязливого почтения и страха. Очень выразительное нервное лицо его

с крупными и резкими чертами, загоревшее под лучами тропического солнца

1 Ступка (фр.).