Украсть право первой ночи (СИ) - Сапункова Наталья - Страница 48

– Естественно, – Мариса кусала губы, – но чем провинились все девушки графства?

– Но кто-то всегда платит. Или подданные за суверена, или суверен за подданных. Это жизнь. При Древних этот закон был чуть ли не всеобщим. Хотя… точно никто не знает, – монахиня махнула рукой. – Всё равно делать нечего. Отдавать не жизнь, а толику первородной… придётся. Это тоже на совести графа Ингарда.

– Почему ни у кого нет детей от графа? А некоторые девушки потом не могут иметь детей от своих мужей? – Мариса решила, что это точно последний вопрос, но удержаться от него не смогла.

– Я думала, вы и сами уже поняли, – чуть-чуть удивилась сестра Кайла. – При зачатии родители обмениваются силой. Малая толика есть у всех живущих. А граф Фино не отдает, он лишь берет. Таким образом ребенка не зачать. А то, что отдавшие силу женщины не рожают детей – это временно. Это проходит. И я слышала, что граф Фино так щедр, что недовольных нет.

– Да уж, – слабо усмехнулась Мариса. – Он щедр.

Монахиня спохватилась и внимательно посмотрела на Марису, взяла её за руку.

– Простите. Но вы узнали бы это рано или поздно. Только ни с кем не обсуждайте, об этом вообще не надо болтать. Обещаете? А дальше будет видно.

– Хорошо, – пообещала Мариса.

Сестра Кайла больше ничего не рассказывала. То есть они иногда перебрасывались ничего не значащими фразами, были доброжелательны и даже немного шутили, но это уже было просто времяпровождение – до вечера, до утра, до тех пор, как вдали станут видны башни и шпили Гарратена.

Когда город из контуров превратился в нечто совершенно конкретное, то есть был ясно виден городской шлагбаум, повозки перед ним и первые постройки, сестра Кайла опустила раму окна и окликнула Ивина:

– Лорд Монтери?

– Да, сестра? – тот приблизился вплотную.

– Вы уже решили, где остановитесь в Гарратене?

– Да, у нас, в Калани.

– О, желаете сразу представить эссу Марису матушке?

Мариса, услышав это, чуть не подпрыгнула на подушках.

– Ни в коем случае, – отрезал Ивин. – Моей матери нет в Гарратене. Так что, подъедем к Калани и там распрощаемся до следующего раза, дорогая эссина Коррари?

– Так и сделаем, милорд, – эта улыбка сестры Кайлы показалась Марисе особенно сердечной и лучистой.

Ивин назвал её прежним именем. Она всё-таки скучала по прошлому...

Они, кажется, проехали половину города, пока не остановились перед большим домом на краю обширной площади. Близко к нему стояли другие дома, дома теснились и кое-где чуть ли не наезжали друг на друга, а этот с обеих сторон окружала кованая ограда.

– Дом Калани, милорд, – крикнул кучер.

– Вот вы на месте. Доброго пути вам, дорогая, – пожелала сестра Кайла.

Попрощались, и Ивин подхватил Марису, помогая выйти из кареты – буквально взял и поставил на землю.

– Вот мы и приехали, моя леди, – сообщил.

А Мариса с тоской глянула на большой красивый дом. Самый большой и красивый тут! Но она почувствовала себя такой лишней и чужой, что захотелось заплакать. Куда она попала и как её тут встретят? А он ещё смеется – моя леди, дескать…

Никто не спешил их встречать, зато вышли двое слуг, поклонились и забрали вещи из кареты, унесли. Один из слуг, разглядев Марису, вздрогнул и чуть не споткнулся. Но ей к такому было не привыкать! И ещё Мариса практично порадовалась, что всё её ценности – на ней. И что теперь?

Плакать она не станет точно. Она зачем-то потрогала ключик, висевший на шее под платьем и теперь невидный. Уточнила:

– Здесь живут ваши матушка и сестра, братец Ивин? Это ваш дом?

– Матушки и сестры сейчас тут нет, я ведь сказал, – терпеливо напомнил он. – А про дом я тебе расскажу. Вот что, так и зови меня, братцем Ивином и только на «ты». Давай позлим экономку. Терпеть её не могу.

– Не надо злить, – серьезно попросила Мариса. – Если она станет злить меня в ответ, то что-то плохое может случиться.

– А… ладно, – понял её намёк Ивин. – Всё забываю, какая ты у меня удивительная, – он взял её за руку. – Пойдём. Ничего не бойся.

Ну кто бы сомневался – экономка встала у них на пути, высоко вскинув сухой подбородок.

– Как вы неожиданно, милорд!

– Как это, эсса Фатина? Я считал, что меня тут ждут каждую минуту. Нет?..

– Ваша спутница, милорд, не может быть принята в этом доме!

– Что вы говорите! – он картинно вскинул брови. – Моя спутница будет принята здесь, как самая лучшая гостья. Мы займём зеленые комнаты. Горничная должна немедленно являться на звонок эссы Марисы. Если эсса Мариса будет принимать гостей, к её услугам должно быть всё, что она потребует. А сейчас нам нужен обед. В «изумрудную» столовую. Но сначала горячая вода и всё прочее необходимое в комнату эссы Марисы.

Ещё и горничная! Мариса чуть не застонала. Да что ей делать с этой горничной?

– Эссы Марисы? – очень четко и раздельно повторила экономка. – Значит, так?

Она была очень худой, в простом строгом платье и с маленькой брошью на плече. Кажется, из-за худобы платье болталось на ней, как на вешалке.

– Да, – подтвердил рыжий издевательски-спокойно, – вы не расслышали?

– Нам сообщили всё, что следует, про эту особу! – воскликнула она многозначительно.

– Сообщили лично вам? – удивился рыжий.

– Её светлости, разумеется.

– А, так ей сообщили, что эсса Мариса была послушницей под покровительством отца Савера Монтери и он настолько впечатлён её достоинствами, что рекомендовал мне просить её руки?

– Что? Милорд… – экономка растерялась, ещё больше побледнела, оглядела Марису и мысленно охнула, наткнувшись взглядом на её шрамы.

А вообще, девушка в монастырском платье выглядела просто и скромно, и упрекать её в чём-то недостойном было даже как-то неловко. Однако эсса Фатина придумала, что сказать, и набрала в грудь воздуха для этой цели…

– Довольно, – прервал её Ивин. – Эсса Мариса устала и ей скучно слушать глупости. Воду и обед, эсса Фатина, – последние слова он сказал как-то так, что экономка стала ещё прямее и отозвалась:

– Да, милорд!

Обещает еду с таким выражением, словно собралась подать жареных крыс в мышьяке – подумала Мариса и против воли поморщилась.

– Пойдёмте, эсса, – громко сказал ей Ивин, предложив руку. – Я покажу комнату. И ещё я извиняюсь за эту нелепую сцену.

Мариса молча пошла за рыжим, не глядя больше на неприветливую женщину. Хотя вопросов у неё осталось немало – кто это такая, и почему к Ивину такое отношение? Кто сообщил сюда, в Гарратен, о ней, Марисе, и что было за сообщение? Конечно, это вести из Финерваута – но от кого, кто постарался? И вот что ещё: зачем они с Ивином пришли сюда, в этот дом, где к хозяину относятся вот так, не слишком почтительно? Это странно. Любая дешёвая комната на любом постоялом дворе лучше, чем вот это всё.

Ивин не хозяин? Но сын хозяйки-вдовы, во всяком случае. В понимании Марисы он имеет все хозяйские права, во всяком случае по отношению к прислуге. Или эта эсса Фатина – не прислуга? Может, она родственница?

– Входи, – Ивин распахнул перед ней дверь в комнату. – Не сердись. Я ждал чего-то такого, но не думал, что она начнёт скандалить сходу и громко. Это матушкина цепная собачка. Тех, кто огорчил матушку, она облаивает.

– Она родственница?

– Она экономка. Постарайся не обращать на неё внимания, я всё улажу.

– Зачем мы здесь, Ивин? – всё-таки спросила она.

Он понял правильно – Мариса недовольна, что они явились туда, где им не рады. Такая встреча кому угодно не понравилась бы.

– Сестричка Мариса, я не хочу селить тебя в сарай, – сказал он. – Сейчас в Гарратене съезд гильдий, снять хорошие комнаты непросто. А тратить много я не могу, нам с тобой потребуются деньги. Это везение, что матушка решила уехать, ей никогда не нравились гильдейские праздники. И мы здесь ненадолго.

Он так и говорил: «нам», «мы», от этого становилось тепло на душе. И он так смотрел, словно сейчас подойдёт и обнимет – как раньше, в башне. И какое же это было счастливое время, оказывается!