Грешница - Джонсон Сьюзен - Страница 35

• Предыдущая
• 35/91
• Следующая

— Я вижу, — сказал он низким и хриплым голосом, — но помни, что я проскакал полстраны, чтобы увидеть тебя.

Его слова послужили ей напоминанием, что его небрежность, возможно, была одной из привычек, но не чувством. Он с большим самообладанием смотрел в лицо опасности. И он, действительно, проскакал очень большое расстояние.

— Спасибо тогда, — сказала она, без труда оказавшись в состоянии страсти, обвив его шею руками с ленивой непринужденностью, — что пришел.

— Я не знал, будут ли мне рады. — Конечно, он знал, имея достаточный опыт, но он был любезным мужчиной.

— И мир еще держится?! — весело ответила Челси, точно зная о его привлекательности для всех, но бесконечно обрадованная тем, что он нуждался в ней.

— И может, ты чертовски желаема ради твоего же блага, — поддразнил он в ответ.

— Или твоего.

— Или моего, — мягко признался он'.

— Хотя, возможно, тебе не следовало приходить, — сказала Челси. — Это очень опасно. — Но она сказала это с удовольствием, как говорят: «Ну, что вы», — в ответ на подаренные бриллианты.

— Утром, — с наблюдательностью отметил Синджин, — это может показаться опасным. В данный момент я нахожу тебя бесконечно соблазнительной… — Затем губами он провел по ее щеке. — Я думаю, — прошептал он бархатистым голосом, — в следующий раз я позволю тебе кончить стоя.

«Я умру от блаженства сегодня ночью», — решила Челси, почувствовав усилившийся трепет меду ног при словах Синджина, сказанных шепотом.

— Но ты должна вести себя тихо, — добавил он, касаясь ее кожи теплым ртом, — или твой отец убьет меня.

Ему пришлось ждать третьего раза, прежде чем она кончила стоя.

Синджин ушел почти на рассвете, медля так, что Челси была в панике, что проснется вся семья, слуги и конюхи.

Он поцеловал ее на прощание, затем вернулся, прежде чем открыть дверь, и поцеловал снова, нежно держа ее лицо в ладонях; поцелуй был сладким, сочным, нежным.

Но он не говорил слов любви или обязательств.

Она и так знала, конечно.

Она знала, что он никогда не произнесет их.

Следующая неделя застала Синджина в Лондоне, потому что сезон был в полном разгаре. Городские дома были начищены сверху донизу. Мужчины, не вовлеченные в светские мероприятия, придумывали большое количество разнообразных мужских развлечений, к которым и присоединил свою склонную к этому душу Синджин.

В активной суете Кассандра требовала некоторого исключительного права на его время. Так же, как мать, брат и сын.

Поэтому, хотя Синджин не забывал восхитительную леди Челси Фергасон, живописные воспоминания об их приятных развлечениях немного потускнели от бесконечного числа общественных обязательств, составляющих лондонский сезон. Он вспоминал о ней в тех случаях, когда на глаза ему попадалась женщина с золотыми волосами или он вдруг испытывал острое чувство потери. Но он быстро стряхивал его с себя и забывал в светском водовороте событий. Мать требовала, чтобы он ее сопровождал, и, как послушный сын, он подчинялся. Жена брата устраивала большие вечера в доме Сетов, что тоже иногда требовало его присутствия. Кассандра часто хотела, чтобы он сопровождал ее на маленькие неофициальные вечеринки. Его собственные развлечения занимали значительное время. А большую часть дня он проводил со своим сыном, юным Боклерком Сейнт Джулесом.

Семья Фергасонов вернулась в Аиршир, как только закончились скачки в Йорке, и Челси провела апрель, наслаждаясь мирным спокойствием провинции. Она любила весну больше всего, вокруг резвились жеребята, и она подолгу лежала на холме, возвышающемся над пастбищем, наблюдая за ними.

До соревнований в Донкастере оставался месяц.

Туда решили отправить Минто и Туна, чтобы они попробовали себя против южных лошадей. Туна прислали ей две недели назад, ее объяснение по поводу выигранных денег в Йорке было принято семьей. Покупатель был неизвестен — ведь Туна продали через агента. Челси объяснила, что новому хозяину пришлось продать конюшню за долги на скачках. Все искренне порадовались, как чрезвычайно повезло Челси.

— Папа, скорее, или ты не успеешь на аукцион, чтобы купить мне лучшего скакуна.

— Их видели вчера, Бо, — спокойно ответил Синджин, примеряя шейный платок перед трюмо в своей комнате. Пимса он отпустил. — И Таттерсаль придержит их для нас, даже если мы опоздаем. — Он улыбнулся своему беспокойному девятилетнему сыну. Мальчик был его точной копией в этом возрасте. Затем добавил успокаивающе:

— Но мы Не опоздаем.

Его сын улыбнулся, ободренный тем, что Таттерсаль не продаст большого ирландского скакуна до их приезда.

— Сегодня я поеду верхом на Мамелуке. Джед сказал, что можно. — Он переминался с ноги на ногу, стараясь быть терпеливым, пока его отец тратил, по мнению Бо, чрезмерно много времени на одевание.

— А что скажет Мамелуке по этому поводу? — пошутил Синджин.

— Я ему нравлюсь, папа. Я каждое утро кормлю его морковью, и он помнит меня.

— Возьми для него несколько кусков сахара, — сказал Синджин, указывая на шелфидский тайник на бюро рядом с дверью. У него всегда было немного сахара с собой, когда он шел к лошадям. — Мамелуке особенно любит сахар.

Проследив в зеркале полет сына за сахаром, Синджин улыбнулся.

— В таком случае, — с иронией ответил он, ставя на место последнюю петлю с натренированным мастерством, — я потратил слишком много времени на этот платок.

— Я не буду так угождать женщинам, когда вырасту, папа, — заверил Бо, подставляя стул, чтобы достать до верха бюро, — и тогда мне не придется столько беспокоиться о галстуке и всяком таком. Саар говорит, что на этих женщин нельзя положиться в бою. Кроме бабушки и тети Вив, конечно. Саар говорит: «Только к женщинам в семье надо относиться со всяческим уважением».

Синджин улыбнулся над типично мальчишеским неинтересом сына к женскому полу.

— Хотя совет Саара замечательный, иногда встречаются друзья-женщины, с которыми нельзя быть грубым. Саар, несомненно, объяснит тебе это когда-нибудь… — Надевая голубой элегантный пиджак, он добавил:

— Советы Саара относительно лошадей также хороши. Слушайся его, и ты станешь настоящим мужчиной.

— Саар говорит, что я уже настоящий мужчина, — гордо ответил Бо, стоя навытяжку, как, по словам конюха-бедуина, стоят воины перед лицом врага [4].

Синджин улыбнулся, в его глазах блеснула гордость. Его сын, к которому он когда-то ничего не испытывал, рос настоящим мужчиной. Благодаря Саару, Бо уже ездил верхом, как степной кочевник. Мать Синджина позаботилась об учителях для его сына, а семья Дэмиена предложила общество двоюродных братьев и товарищей по играм; Бо любили все, но больше всех — Синджин, публично признавший его в том возрасте, когда обычно этого не делают. И хотя Бо не мог официально унаследовать герцогский титул Синджина, он уже был наследником его богатств.

— Ну, мы готовы? — спросил Синджин, одетый в голубое и светло-коричневое, с безукоризненно начищенными ботинками и белейшей рубашке. Волосы заплетены в аккуратную косичку камердинером утром.

— Я готов с семи часов, папа, то есть с тех пор, как ты пришел, по словам Стили. Она видела тебя из окна детской.

Неудобно. Его старая няня все еще следила за ним.

— Она помолилась за мою душу? — спросил он с усмешкой.

— Непременно, папа. — Лицо Бо осветилось испытующей улыбкой. — Стили говорит, что она должна жить, потому что кто-то должен молиться о твоей рас.., распущенности, — с трудом выговорил он незнакомое слово, — и за всех твоих шлюх. Что такое шлюха, папа? Саар не хочет мне говорить.

— Ну, и не следует, — сказал Синджин, стараясь подавить смех. — Когда ты подрастешь, я объясню.

— Саар говорит, что бог Стили не понимает мужчин.

— Возможно, аллах, действительно, смотрит на некоторые аспекты.., э.., жизни немного по-другому, чем Стили, — мягко согласился Синджин, хотя регулярные молитвы Стили активно действовали, по крайней мере, последние десять лет, вытаскивая его из лап дьявола, за что он был ей глубоко признателен, игриво подумал Синджин. — Теперь пойдем узнаем, что там с ирландским скакуном, — добавил он, переводя разговор в более безобидное русло.

• Предыдущая
• 35/91
• Следующая