Поразительное на каждом шагу. Алые сердца. По тонкому льду - Хуа Тун - Страница 19

С этими словами он красноречиво взглянул на меня.

– Если уж я сделала выбор, то у нас с восьмым принцем больше никогда не будет никаких отношений, – мгновенно отозвалась я. – Потому что тоже ненавижу запутанные и беспорядочные связи.

Тринадцатый принц медленно опустился обратно на свое место, глотнул вина и проговорил:

– Жоси, четвертый брат из тех, кто очень глубоко прячет свои настоящие чувства, и ему сложно сблизиться с кем-то. Все видят лишь его внешний холод, и никто не знает о том, какое горячее у него сердце. Его слова резки и холодны, жены и дети боятся его, не подозревая, что за резкостью скрывается душевное тепло. Имея подобный склад характера, очень легко самому стать несчастным. Если что-то случается, я, хотя и могу поговорить с ним, способен лишь частично разделить его переживания, но не могу разделить с ним его тоску, а потому он был и остается очень одиноким. Я всегда надеялся, что появится кто-то, кто заставит его улыбнуться, когда он будет расстроен, а в минуту одиночества возьмет за руку, давая понять, что он не один. Ты постоянно твердишь, что почти не читала книг, но я знаю, ты читала не меньше, чем любой из нас. В глубине души ты прячешь собственные убеждения, отличающиеся от общепринятых. Когда беседуешь с тобой, начинает казаться, будто ты совсем не из тех девушек, которых воспитывают на женской половине: ты словно сама путешествовала по этим знаменитым горам, своими глазами видела эти реки, озера и моря.

Он пристально взглянул на меня и веско добавил:

– Тебе стоит только захотеть – и вы с четвертым братом без всяких сомнений сможете открыть сердца друг другу, потому что ты способна понять его устремления, его страдания и его боль.

Я застыла, глядя в одну точку. Тринадцатый принц долго молчал, повесив голову, а затем внезапно вскричал:

– Жоси, есть кое-что, что ты непременно должна зарубить себе на носу! Вряд ли у меня еще будет возможность хорошенько тебе это растолковать, так что лучше уж высказать все сейчас.

После этого он с жалостью посмотрел на меня и продолжил:

– Все эти годы царственный отец любил тебя, несомненно, потому, что ты ловкая и смышленая, отдаешь все свои силы служению Его Величеству. Однако важнее всего то, что ты редкий для Запретного города человек, в котором нет алчности. Ты никогда не стремилась к власти и личной выгоде, ни к кому не относилась пристрастно, ни на кого не давила – просто всей душой служила императору. Тебе следует поступать так и впредь. На протяжении многих лет ты ослепительно блистаешь – по крайней мере, так кажется на первый взгляд. Мы, принцы и супруги Его Величества, улыбаемся при встрече лишь Ли Дэцюаню, тебе, ну и, конечно, высокопоставленным чиновникам. Однако одному небу известно, сколько людей во всем Запретном городе тайком завидуют тебе и ненавидят тебя. Ты можешь жить спокойно и беззаботно не потому, что восьмой брат – муж твоей старшей сестры, и не потому, что водишь близкую дружбу со мной, с десятым и четырнадцатым братом, а оттого, что царственный отец души в тебе не чает! Если ты вступишь в нашу борьбу, тут же потеряешь доверие императора и его благосклонность. А если это произойдет, вся ненависть, что копилась годами, хлынет изо всех щелей. Эх, Жоси! Разве сможешь ты вынести подобное? Кроме того, это всегда было нашей, мужской борьбой! Мы сражаемся ради собственных стремлений и личных интересов, желаем заполучить больше почета, больше власти, жаждем занять самое высокое место. Неважно, чем все кончится, – это станет той ценой, которую мы должны заплатить. Но с какой стати ты должна жертвовать собой ради наших устремлений? Ты не должна платить такую цену.

– Почему? Почему нужно напоминать мне обо всем этом? – спросила я с отчаянием в голосе, обхватив голову руками. – Я не хочу всего этого знать.

– Восьмой принц – муж твоей сестры, – мягко сказал тринадцатый принц. – К тому же тебе все еще с ним… С десятым и четырнадцатым братьями тебе тоже будет тяжело расстаться, но ты уже дала обещание четвертому брату, а значит, теперь ты в его лагере. Я опасаюсь, что ты, пойдя на поводу у чувств, в одночасье впутаешься в нашу борьбу. Знаю, все происходящее причиняет тебе боль, но, если ты сунешься в это, пострадаешь еще больше.

Некоторое время он молча пил вино. Затем со вздохом произнес:

– Вот она, семья государя! Неизбежные распри и страдания, и никому не под силу это остановить! Даже наш мудрый царственный отец может лишь беспомощно наблюдать за происходящим, а ты и подавно! Жоси, все, чего я хочу, – чтобы в будущем ты была рядом с четвертым братом и хорошо заботилась о нем, не думая ни о чем ином. Кто одержит верх – исключительно наше дело.

После этого он хлопнул меня по плечу и воскликнул:

– Мы условились, что сегодня напьемся допьяна. Не будем больше говорить о скучном, будем пить!

Я тут же осушила пиалу, надеясь поскорее захмелеть и выкинуть все это из головы. Тринадцатый принц тоже, казалось, имел намерение споить меня, а потому наливал мне чашу за чашей.

Вскоре перед глазами все поплыло. Помню, я только бормотала что-то и предлагала выпить еще, а затем, как обычно после опьянения, уронила голову на грудь и провалилась в глубокий сон.

Проснувшись на следующее утро, я обнаружила, что спала в одежде. Отдернув одеяло, попыталась сесть на постели, но мою голову пронзила острая боль, и я тут же улеглась обратно. Лишь полежав немного, наконец смогла встать и умыться, после чего со смешком спросила у Юйтань:

– Когда ты вчера вечером вернулась, я была в комнате?

– Когда я вернулась, ты, сестрица, уже легла спать, – улыбнулась в ответ Юйтань, и я, кивнув, замолчала.

Я слегка опоздала на службу, но, к счастью, Его Величество еще не закончил аудиенцию, поэтому от небольшой задержки не было никакого серьезного вреда. В голове слегка прояснилось лишь после того, как я выпила чашку крепкого чая. Когда поставила кипятиться воду, примчался Ван Си и с очень серьезным лицом шепнул мне:

– Пусть сегодня сестрица будет очень внимательна и осторожна. Аудиенция у Его Величества подошла к концу.

Оценив его крайне нездоровый вид, я хотела задать ему пару вопросов, но Ван Си уже умчался прочь.

Тихо постояв в задумчивости, я выбрала любимую чайную посуду императора Канси и, заварив чай, подождала, пока он остынет до температуры слегка выше той, которую обычно предпочитал Его Величество. Лишь после этого я взяла поднос и бесшумно, маленькими шажками вошла в тронный зал.

Войдя, я увидела тьму-тьмущую стоящих на коленях людей: всех принцев от третьего до семнадцатого, младшего двоюродного брата императора Канси, командира императорских телохранителей Ао Луньдая, командира императорских телохранителей Алингу, сына министра Мин Чжу, главу академии Ханьлинь Налан Куйсюя и других высокопоставленных маньчжурских чиновников. Император Канси был бледен как смерть, и, хотя зал был полон людей, тишина стояла такая, что можно было услышать, как падает иголка.

Я мысленно вздрогнула. Неужели сегодня будет обнародован указ о лишении наследного принца его титула? Беззвучно поставила на стол чашку, но не успела завершить поклон, как император внезапно схватил ее и швырнул прямо в четвертого принца. Едва живая от страха, я тут же рухнула на колени, не смея даже вдохнуть.

Четвертый принц не посмел увернуться, и чашка облила кипятком его грудь, после чего по поле халата скользнула на пол, прокатилась, описав круг, и замерла.

Отчетливо прозвучавший в мертвой тишине звон упавшего на пол фарфора подействовал на людские сердца как удар колокола. Этот звук сопровождал гнев Сына Неба и заставлял всех присутствующих трястись от ужаса.

Сидя на коленях, я прижалась головой к полу, сокрушаясь и одновременно радуясь, что чай не был обжигающе горячим. Затем стала усиленно размышлять, но никак не могла найти разгадку происходящего. Я лишь знала, что в этом году наследного принца должны лишить титула, но при чем тут четвертый? Затем, кое-что вспомнив, похолодела от страха. Тринадцатый принц! Если на моих глазах разворачивается та же самая история, которую я изучала, то дело не в четвертом принце, а в тринадцатом. Одна половина моего сердца тут же успокоилась, в то время как вторая мучилась от беспокойства.