Любовь Тёмного короля (СИ) - Казакова Светлана - Страница 18

— Это не моя дочь! — глядя на неё с брезгливостью, кричал человек, которого она звала отцом с той поры, как научилась говорить, и до дня раскрытия дара. — Забирай её и проваливай! Светлым не нужна девчонка с тёмным даром!

Забавно, что месяцем ранее этот же человек на одном из званых ужинов гордо вещал о силе истинных чувств, о привязанности к друзьям и о том, что кровь никогда не стоит ставить во главу угла, ведь есть узы куда более крепкие. Увы, годы в роли родителя, по всей видимости, не помогли этим узам сформироваться, и без непосредственно кровного родства Сайла вдруг стала мерзкой, противной и ненужной.

Что ж, зато здесь она пригодилась. Пусть не настоящему отцу, у которого была другая семья, и не матери, погрузившейся в собственное горе и сгоревшей так быстро, что Сайла даже понять ничего не успела. Но сотрудница Тайной канцелярии и фаворитка Тёмного принца — вполне завидная участь. Особенно для той, кому даже имя пришлось сменить, чтобы окончательно оставить прошлое в прошлом. И если бы не Энви и Родерик, может, и вспоминать бы ничего не пришлось…

От подобных мыслей желудок сводило и к горлу подкатывала тошнота, так что пришлось отогнать их подальше. Не время и не место поддаваться слабостям. Впереди важное задание.

Кучер отлёживался в лазарете под присмотром лекарей и выглядел неплохо, разве что был излишне бледен и наверняка никак не мог отделаться от навязчивого липкого ощущения, что только чудом дожил до сегодняшнего утра. Сайле это было знакомо. Не так давно, спасая Светлую принцессу от предыдущего покушения, она и сама находилась в полушаге от гибели.

Кто знает, что бы случилось с ними обеими, не появись у границы между двумя королевствами Рэйвен Гресслинг…

— Я не помню! — стоило ей приступить к расспросам, тут же заявил кучер.

— Чего именно? — нахмурилась Сайла.

— Припоминаю, как выехал с её высочеством от места пикника. Ещё подумал, что у не каждой тёмной найдётся такой защитник, как у неё, а у светлой надо же… Мне и самому как-то спокойнее было от того, что он в карете. Вот… кони бежали резво, озеро осталось позади, а впереди самый опасный участок дороги. А дальше — несколько минут как в тумане! Помню только то, как лежал на земле да стонал от боли. Вот и всё…

Мужчина казался искренним. Он морщил лоб, пытаясь напрячь память, но, сколько ни силился, больше ничего путного рассказать не мог. Как будто его заставили забыть те мгновения, за которые всё и произошло.

Заставили забыть…

Проклятье!

— Вы же не против? — Сайла достала из кисета на поясе небольшой плоский камень и протянула его на раскрытой ладони к лицу кучера.

Тот сглотнул и мотнул головой. Это «нет, не против» или «нет, против»? Да плевать.

Она стиснула пальцы на камне, призывая силу, и велела:

— Опишите всё, что запомнили в последние минуты перед провалом.

Жизнь хлёстко учит не доверять таким вот искренним историям, и поскольку менталистов пока решили не привлекать… придётся искать другие методы. Артефакт не выявлял правду и ложь, но запечатлевал каждое слово и каждую смену эмоций. Потому Сайла попросила повторить рассказ. И ещё раз. И ещё. Потом послушает и разберётся, обязательно разберётся…

На пятом повторе из глаз кучера потекли слёзы, и она опомнилась, извинилась и поспешила удалиться, пока целители не погнали взашей.

— Вы же не станете сплетничать о моём дружеском визите? — мягко улыбнулась на прощание, и бедолага судорожно закивал:

— Клянусь.

Сайла хмыкнула. Неплохо, хотя клятва вряд ли поможет, когда его придут допрашивать люди Алрэя или, что хуже, он сам. А уж когда за дело возьмётся король… Что возьмётся, даже сомневаться не приходилось, потому кучера оставалось только пожалеть.

Слишком важное дело, слишком много сторон заинтересовано в собственном расследовании. Алрэй с Шэратом то ли выпендриваются перед принцессой, то ли пытаются прикрыть свои грешки; его Тёмное величество, кажется, страдает от любви и готов носом землю рыть, ну а леди Маринер и её подчинённые просто стремятся быть в курсе событий, дабы в случае чего предотвратить беду. А ведь есть ещё и светлые…

Сайла поморщилась. Паршивый расклад, как ни погляди. Кто-то сделал так, чтобы магия и светлых, и тёмных перестала работать, а кучер лишился таких важных воспоминаний. Кто-то сильный и весьма неглупый, или же до крайности везучий.

Вот только на Уголька он повлиять не сумел. Волшебство крылатых псов-защитников — это нечто другое, совсем не то же самое, что человеческая магия. А ещё — в отличие от людей, которых можно запугать или подкупить — они всегда хранят верность тому, кого охраняют.

К концу дня Сайла наверняка убедилась в двух вещах: кучер и впрямь ничего не помнил, а все мужики, особенно приближённые к власти, полные и беспросветные идиоты. Второе не то чтобы стало откровением, но убило надежду встретить хоть одного вменяемого представителя знати.

Одно время она искренне считала таковым Эрберта и любила, действительно любила его, насколько была способна, но сейчас, чем чаще смотрела на его выходки, тем больше недоумевала: и это третий принц? Всё же хорошо, что ему не хватило духу на ней жениться. Когда-то не хватило, а сегодня…

Сайла скрипнула зубами и тряхнула головой. Сегодня этот… замечательный человек превзошёл сам себя!

Она как раз изучила показания кучера, прослушав не по одному кругу каждое слово, исследовав каждый вздох и паузу, и пришла к выводу, что дыру в памяти ему проделали основательную и грубую. Текст не казался заученным, интонации были уместны, и в целом Сайла бы жизнь поставила на то, что человек не лжёт. Он ничего не помнил, но это не значит, что он ничего не делал…

Ещё одна, пусть и не такая уверенная ставка: кучер сам направил карету к обрыву. Да, скорее всего, под чьим-то влиянием или в трансе, но всё же. Это единственная причина для стирания воспоминаний о тех злосчастных минутах. Опиши он, как вдруг стал пленником в собственном теле, как помимо воли двигал руками и понукал лошадьми — и всё стало бы очевидно. Забывчивость не столь однозначна, хотя тоже довольно странный выбор для преступника. Может, кучер не должен был выжить, просто слишком рано очнулся и успел спрыгнуть? Тогда грубое затирание следов хоть как-то оправдано.

Осталось выяснить, с кем бедолага контактировал после чудесного спасения, и дело в шляпе.

Так Сайла думала, пока распивала чай с тёмными снобками и светлыми стариками, когда-то трепавшими её по щекам, а теперь даже не узнавшими. О пикнике все говорили охотно, но размыто, и всё чаще вспоминали волшебное озеро, чем случившееся с принцессой. От слуг и то было больше толку: парочка лакеев, собиравших шатры, заметили, что к лекарям кучера увезли в экипаже принца Шэрата, а одна из служанок вспомнила, как над ним хлопотала кузина светлой наследницы.

Нат.

Сначала отказалась садиться в карету, затем бросилась к кучеру… Она, конечно, целительница, но не подозрительна ли такая собранность и преданность делу в миг, когда твоя сестра, возможно, разбилась насмерть?

Энви ей верила, но Сайла не была столь наивна. Надо было всё проверить, и Нат с Шэратом стояли во главе списка подозреваемых.

В общем, в выделенные ей покои в гостевом крыле Сайла попала только ближе к вечеру и совершенно вымотанная бесконечными разговорами, догадками и сомнениями. Она мечтала только о горячей ванне и тишине, но, ещё не открыв дверь, поняла, что не получит ни первого, ни второго. Ибо за дверью орали.

Голоса узнались без труда, и Сайла со вздохом прижалась лбом к косяку. Ещё и легонько стукнулась пару раз о гладкое дерево — вдруг это лишь дурной сон, и она вот-вот проснётся…

Увы, от ударов только разболелась голова, а крики и не думали утихать.

— …вступила в бой, отстаивая мою честь! — гордо провозгласил его высочество Эрберт.

Хотя «гордо» — слишком громкое слово для этой заплетающейся речи. Судя по голосу, принц упился в стельку.

— Печально, что сам ты постоять за себя не можешь! — отвечал ему Родерик Ламонт.