Лезвие. Книга 1. Последнее Рождество (СИ) - Буянова Карина - Страница 42

Джинни медленно, почти крадучись, шла к центру гостиной и не сразу заметила, что на диване кто-то сидит. Спиной ко входу, поэтому ее пока не заметили. Ох, как бы сейчас пригодилась мантия-невидимка Гарри! Жаль, что он забрал ее с собой в странствия. То есть, конечно, хорошо, что забрал - поэтому до сих пор и не попался, но ей бы такую же...

Еще до того, как в нос ударил знакомый запах корицы и гвоздики, она узнала белобрысую макушку. Мерлинова борода, ей сегодня везет! Это Драко! Драко в гостиной, задумчиво сидит у камина после их размолвки! Какая удача - ведь не будь его здесь, пришлось бы искать по спальням и для начала разобраться, какая дверь ведет к девочкам, а какая к мальчикам. А еще, говорят, у всех слизеринцев спальни отдельные, и если так - то наверняка запароленные. Вот она бы тут попрыгала в поисках!

Но ей повезло. А значит, сейчас она скажет всё, что должна ему сказать. Правда, она не придумала, что именно, но плевать. Что угодно! Лишь бы пробить эту дурацкую стену.

- Драко, это я, - произнесла она тихо, но в давящей неуютной пустоте гостиной Слизерина ее голос прозвучал громче, чем она ожидала.

Он не обернулся. Спинка дивана позволяла видеть только белую макушку и пальцы его левой руки, сжимающие подлокотник. Сжимает. Значит, услышал. Хотя что за глупость, тут нельзя было не услышать. Молчит. Ну что же. Соберись, Джинни. Все получится.

- Драко, ты знаешь, что я не могла не прийти, — начала она. — Мне пришлось раздобыть пароль в вашу гостиную, и, честно скажу, обстановка у вас тут не самая дружелюбная... Будь я здесь с самого первого курса, тоже бы давно стала Упивающейся Смертью...

Глупости. Бредовые глупости, которые она тараторит, потому что нервничает. А он молчит, как каменный истукан, и даже взглядом ее не удостаивает! Джинни мысленно обругала Драко последними словами и заодно себя - за глупость. Малфой по-прежнему молчал, только вздохнул как-то резко и порывисто. Или ей просто показалось?

- Драко, — голос не хотел слушаться, шел как через препятствие, и Джинни была вынуждена откашляться. — Я знаю, ты не хочешь сейчас меня видеть и слышать, потому что накрутил какую-то нелепую ссору, но я должна поговорить с тобой. Если это действительно из-за ревности, то ты всё неправильно понял. Я никогда не использовала тебя.

- Продолжай, детка, — наконец подал голос он.

Издевается. Что ж, она это ожидала. Пусть язвит сколько его слизеринской душе угодно. Надо продолжать. Во всяком случае, он издевается, а это уже реакция!

- Я знаю, что ты, как и большая часть школы, считаешь меня хищницей. Ты там что-то говорил о коллекции. Рыжая стерва, которая играет парнями, добавляет в свой список, а потом безжалостно двигается дальше? Что ж, не буду спорить, был когда-то список мальчишек, с кем было бы интересно замутить, хотя бы разок поцеловаться, но ты в нем не значился, скажу честно. Ты вообще никогда мне не нравился. Я считала тебя трусом и подлецом, слащавым мальчишкой с болезненным самомнением… Но тот день, в Хогсмиде - наш день - всё изменил. Я знаю, что ты не воспитан в чувствах, не приучен ни доверять, ни даже по-настоящему дружить - тем более, любить. Знаю, что за каждым твоим шагом вперед ко мне, за каждой откровенностью, идут два шага назад, в отдаление и отчуждение. Но это и есть чувства, и я это понимаю! Понимаю, потому что с того самого дня ты стал частью меня, и дело вовсе не в сексе! То есть, разумеется, секс был на высоте, и мне с тобой всегда прекрасно… Но мне нужен не только секс с тобой, а ты. Ты сам.

Джинни запнулась. По ее щекам текли предательские слезы, и она не хотела, чтобы Драко услышал ее всхлипывания. Одно дело - прийти такой сильной, смелой женщиной и прямо говорить о чувствах любимому мужчине, другое - хныкать об этом, как жалкая девчонка, бегающая за мальчиком!

- Не останавливайся, детка, умоляю, только не сейчас, — произнес он каким-то странным голосом. Продолжает издеваться. Ну что ж, пусть! Отрицание - естественная человеческая реакция. Отрицать, обесценить, скрыть таким образом свой страх. Малфой боится, потому что слизеринский трус, привыкший прятаться в подземельях, а она смелая гриффиндорка, смелая за них двоих!

- Мне нужен ты сам, — повторила Джинни чуть громче. — Твоя жизнь стала моей жизнью, твои интересы — моими, мне важно всё о тебе знать, я хочу видеть тебя рядом каждую секунду, смотреть в твои глаза, ловить твою улыбку, дотрагиваться до твоей кожи, вдыхать твой аромат, слышать твой голос… Поверь, для меня это всё так же невероятно, как и для тебя! Кто бы мог подумать, правда? Но это так! Ты действительно стал мне самым дорогим человеком на свете. Каждую ночь без тебя мне снятся кошмары. Нет, это не чудовища и не красные глаза Темного Лорда. Самый страшный сон — тот, в котором ты меня бросаешь, исчезаешь или погибаешь. Я не хочу, не могу и не собираюсь без тебя жить! Мне плевать на то, что наши семьи могут быть против наших отношений, мне плевать даже на вашего Воледморта и всех его Упивающихся! Я знаю, тебе сложнее, ты с ними повязан, они всегда могут надавить на тебя и ударить по слабому месту, но знаю и то, что у тебя тоже ко мне чувства. Этого мне достаточно, чтобы ждать тебя. И знаешь, что бы ты ни решил насчет нас, сейчас или когда-либо, я всё равно счастлива и благодарна тебе. С тобой и только с тобой я познала то, к чему стремится каждый человек. Я много лет думала, что знакома с любовью, но ошибалась. Я никогда никого не любила - до тебя. И это самое прекрасное, что могло со мной случиться - особенно сейчас, в разгар этой жестокой войны, когда гибнут люди, в том числе и мои близкие... Любовь к тебе помогает верить в лучшее, даже теперь, в темные времена, когда умирает всякая надежда... Я люблю тебя, Драко! И очень с тобой счастлива!

Ее последняя фраза пронеслась по комнате раскатистым эхом. Мерлин, неужели она говорила так громко, что ее теперь слышал весь слизеринский факультет? А впрочем, какая разница. Теперь уже не важно. Сказала. Сказала вслух, сказала ему. Он так и не поворачивался к ней. Может быть, стоит уже подойти самой? Но ноги как назло словно окаменели и прилипли к полу. Щеки горели, сердце билось с бешеной частотой. Казалось, она будет стоять в этой мрачной сырой гостиной целую вечность. Что же он чувствует? Почему ничего не говорит?

Внезапно раздался стон. Джинни не сразу сообразила, что это за звук и откуда он доносится. Стон повторился и исходил определенно от Драко. Джинни остолбенело уставилась туда, где он сидел, и увидела, что голова юноши запрокинулась, а рука едва не раскрошила несчастный подлокотник. Затем он, наконец, развернулся к Джинни.

Картина, столь масштабно и красочно открывшаяся взору Джинни, на мгновение заставила поверить в то, что происходящее всё-таки сон, и она вот-вот проснется у себя в кровати. Но нет. Нет. Слишком реалистично и натурально для сна. Слишком отчетливо. Слишком.

Драко развалился на диване. Его поза была более чем вальяжной, а тело оказалось полностью обнаженным. Отблески голубоватого пламени подсвечивали капельки пота на его коже. Светлые волосы прилипли ко лбу. Его взгляд был омерзительно похабным, к бледным губам в кои-то веки прилила кровь, и они приобрели кроваво-алый оттенок. У ног Драко горделиво восседала голая, бесстыже сексуальная и грудастая Панси Паркинсон и, победоносно глядя на Джинни, растирала по лицу и груди характерное светлое вещество.

К горлу Джинни подступил комок, щеки вспыхнули так, словно ей только что надавали пощечин. Впрочем, лучше бы надавали. Любая физическая боль была бы легче, чем это унижение. Несколько секунд она ошарашенно смотрела на парочку, а потом развернулась и хотела было выскочить за дверь, но голос Драко ее остановил.

- Как, Уизли, уже уходишь? — в его манерной интонации явственно слышалась насмешка. — Где же твой пыл и энтузиазм? Я, признаться, не предполагал, что ты побежишь за мной, сверкая пятками, и ты застала меня врасплох, но, полагаю, что так даже лучше. Ты ведь еще не пробовала секс втроем? Для такой как ты это даже неприлично!