Волшебный котел - Ходза Нисон Александрович - Страница 43

— Ты же маленький, а я вон какой! Не смеешь ты на меня кричать!

— Это верно,— важно кивнул Заяц. — Ты огромный, как дом. Ноги у тебя толстые, как стволы деревьев. Хобот длинный, как удав. А я маленький. И ноги у меня тонкие. Но я сильнее тебя, потому что умён!

Взревел Слон, обхватил хоботом ствол самого толстого дерева и выдернул его с корнем. А Заяц стоит усмехается.

— Невелико чудо,— говорит.— Дерево всю жизнь на месте стоит, не движется с самого дня рождения. Только из земли вылезет, уж гнить начинает, с самых корней, так-то! А я всю жизнь бегаю, всю жизнь тружусь, потому и силён!

Заяц подошёл к Слону ближе и наклонил голову.

— А ну-ка, взгляни на мои уши. Видишь, какие длинные? Так вот знай: это признак невиданной силы. Захочу — утащу тебя в реку, и ты захлебнешься. Конечно, живот у тебя преогромный, но даже он не сможет вместить в себя всю воду! Хочешь, встретимся через пять дней на том же месте ровно в восемь утра? Увидим тогда, кто сильнее! Не струсишь?

— Хорошо-о-о! — протрубил Слон, и Заяц тут же исчез, только его и видели.

Куда же он побежал? А побежал он в деревню, в лавку. Был жаркий полдень, и все люди обедали. Заяц уселся возле лавки и стал ждать продавца. Вот пришёл продавец, открыл лавку, принялся торговать. И вдруг откуда-то из угла раздался тоненький голосок:

— Эй, хозяин! Ты жив?

Продавец оглянулся, увидел Зайца и вежливо ответил:

— Благодарю вас, я жив и здоров. Чего изволите?

— Мне нужен длинный-длинный канат,— важно сказал Заяц.— Длинный, как эта дорога.

— Ну что же, есть у меня канат, и длина его сто тридцать метров пятьдесят сантиметров,— сказал продавец.— Это самый длинный из тех, что лежат у меня в магазине.

Заяц расплатился и утащил канат к себе домой.

В назначенный день рано утром с канатом на голове у реки появился Заяц. Вскоре к берегу подплыл Бегемот. Заяц привязал канат к толстой ноге Бегемота и сказал:

— А теперь жди. Дёрну за другой конец, тогда тяни.

— Ладно,— проворчал Бегемот.— Я тебя проучу...

Но Заяц уже не слышал. Он бегом бежал в лес, только уши мелькали. Там его уже ждал Слон. Заяц не спеша привязал другой конец каната к ноге Слона.

— Жди,— говорит.— Дёрну трижды за другой конец — тяни что есть мочи.

И Слон молча покачал хоботом в знак согласия.

Побежал потом Заяц к середине каната да как дёрнет три раза.

Рванул Слон канат, а Бегемот упёрся ножищами в дно реки и к себе тянет. И... началась потеха! Тридцать дней тянули Слон с Бегемотом канат. Тридцать дней бурлила река, тридцать дней трещали в лесу деревья. Все птицы поразлетались. Словно вымерло всё кругом. Наконец обессилели оба, а Заяц наш тут как тут. Подбежал к Слону.

— Как дела? — спрашивает.

Думал Слон, думал, думал-думал, а потом говорит:

— Ты прав. Не смог я тебя перетянуть. Очень уж ты сильный!

Тогда Заяц побежал к реке, а там Бегемот лежит, пасть разинул, еле дышит.

— Ну,— говорит Заяц,— теперь знаешь, что я сильнее тебя?

И Бегемот ничего не сказал.

С той поры Заяц свободно пьёт воду из реки и собирает плоды в лесу. Никто не смеет ему запретить, потому что все знают, какой он умный и сильный. А всё потому, что у него длинные уши.

Жили-были старик со старухой. Жили ладно, дружно. Всё бы хорошо, да одно горе — детей у них не было.

Вот пришла зима, намело сугробов до пояса, высыпали ребятишки на улицу поиграть, а старик со старухой на них из окна глядят да про своё горе думают.

— А что, старуха,— говорит старик,— давай мы себе из снега дочку сделаем!

— Давай,— говорит старуха.

Надел старик шапку, вышли они на огород и принялись дочку из снега лепить.

Скатали они снежный ком, руки, ноги приладили, сверху снежную голову приставили. Вылепил старик нос, нарисовал рот, глаза.

Глядь — а у Снегурочки губы порозовели, глаза открылись; смотрит она на стариков и улыбается. Потом стряхнула с себя снег, и вышла из сугроба живая девочка.

Обрадовались старики, привели её в избу. Глядят на неё, не налюбуются.

И стала расти у стариков дочка не по дням, а по часам; что ни день, то всё краше становится. Сама беленькая, точно снег, коса русая до пояса, только румянца нет вовсе.

Не нарадуются старики на дочку, души в ней не чают. Растёт дочка умная, и смышлёная, и весёлая. И работа у Снегурочки в руках спорится, а песню запоёт — заслушаешься.

Прошла зима.

Начало пригревать весеннее солнышко. Зазеленела трава на проталинках, запели жаворонки.

А Снегурочка вдруг запечалилась.

— Что с тобой, дочка? — спрашивают старики.— Что ты такая невесёлая стала? Иль тебе неможется?

— Ничего, батюшка, ничего, матушка, я здорова.

Вот и последний снег растаял, зацвели цветы на лугах, птицы прилетели. А Снегурочка день ото дня всё печальнее, всё молчаливее становится. От солнца прячется. Всё бы ей тень да холодок, а ещё лучше — дождичек.

Раз надвинулась чёрная туча, посыпался крупный град. Обрадовалась Снегурочка граду, точно жемчугу перекатному. А как снова выглянуло солнышко и град растаял, Снегурочка заплакала, да так горько, словно сестра по родному брату...

За весной лето пришло. Собрались девушки на гулянье в рощу, зовут Снегурочку.

— Пойдём с нами, Снегурочка, в лес гулять, песни петь, плясать!

Не хотелось Снегурочке в лес идти, да старуха её уговорила:

— Пойди, дочка, повеселись с подружками!

Пришли девушки со Снегурочкой в лес. Стали цветы собирать, венки плести, песни петь, хороводы водить. Только одной Снегурочке по-прежнему невесело.

А как свечерело, набрали они хворосту, разложили костёр — и давай все друг за дружкой через огонь прыгать. Позади всех и Снегурочка встала. Побежала она в свой черёд за подружками.

Прыгнула над огнём — и вдруг растаяла, обратилась в белое облачко.

Обернулись подружки — а Снегурочки нет. Стали кликать её:

— Ау, ау, Снегурушка!

Только эхо им в лесу откликнулось...

Жил-был в одной деревне мясник. Торговал мясом, торговал, да и разорился. Говорит он тогда жене: — Пойду-ка я в землекопы, авось что-нибудь заработаю. Копал мясник землю день, копал другой, пока руки с непривычки до крови не стёр. Вот и говорит он жене:

— Нет, так дело не пойдёт. Придётся, видно, снова мясом торговать.

Хотел мясник телёнка для начала купить. Пришёл в деревню, из дома в дом ходит и спрашивает:

— Нет ли у вас, люди добрые, телёнка на продажу?

— Нет,— отвечают ему крестьяне.— У нас в хлеву пусто. А вот поблизости мельник живёт. У него пять быков.

— Это хорошо! — говорит мясник.— Мне и быки пригодятся.

Пошёл он на мельницу.

Мельника дома не было, но, перед тем как уйти, он наказал жене:

— Если захочет кто быков купить, можешь по пятьдесят талеров за штуку отдать. Ни единого талера не уступай.

Вот явился мясник и спрашивает мельничиху.

— Не продашь ли быков?

— Продам,— отвечает.— Пятьдесят талеров за штуку. И ни одним талером меньше!

— По рукам! — говорит мясник.— Только нет у меня с собой столько денег наличными. Но раз я всех пятерых быков забираю, мы так сделаем: двоих я с собой уведу, а за них — троих в залог оставлю. Пусть на мельнице побудут; через две недели я вернусь и все деньги выплачу.