Студент в СССР 2 (СИ) - Коруд Ал - Страница 19

Я встал напротив тучного татарина и смотрел прямо ему в глаза.

— Слышь, старлей, не борзей не по рангу. Вот тебе номер городского отдела милиции. Хочешь, пробей по своим каналам. У тебя висит тут попытка изнасилования, нападение на члена комсомольского строительного отряда, и по ходу еще воровство социалистической собственности в крупных размерах. Чуешь чем это дело попахивает?

— Угрожать мне смеешь, щенок!

Но глазки забегали, засомневался. Я знаю, что подобные личности все трусы. Их пни под сраку и столько говна из штанов нападает. Жаль, что люди чаще всего боятся или брезгуют с такими уродами связываться.

— Поверь, смею. И в твоих интересах меня внимательно выслушать! Иначе вылетишь из органов быстрее собственного визга. Без выслуги и пенсии.

Видимо, было в моих глазах нечто такое, скорее из прошлой жизни, что проняло наглого милиционера. Он взял бумажку и набрал номер. Выслушав ответ, выпучил глаза и дал мне трубку.

— Алло, это кто?

— Капитан Бубакин.

— Не узнал, Михаил Сергеевич, долго жить будете.

— Студент! Ты откуда звонишь?

— Да с района. Соколова нет на месте? У меня тут одна нехорошая проблема нарисовалась.

— На выезде он. Но ты говори, может, я чем помогу.

— Напали на меня толпой приезжие, девушку сначала хотели снасильничать, но я вмешался не вовремя. А вот местный участковый дело мне шьет, — я кинул взгляд на старлея. Тот выпучил глаза, открыл рот, но молчал. Видимо, уже смекнул, что за меня есть кому заступится. Горотдел МВД это вам не хухры мухры!

— Да что ты говоришь! Давай подробности.

— Сейчас.

После обстоятельного пересказа, я положил трубку и задумался. Ребята, конечно, помогут, они своих не бросают. Я им зимой здорово помог, вон карьера пошла. Но это займет какое-то время. Район городу все-таки не подчиняется. А разборки — это драгоценное время. Чую, что засяду тут на несколько дней. Эх, придется куратора привлекать.

— Вода есть?

— Ага.

Участковый тут же стал излишне услужливым и метнулся за графином.

— А сейчас я попрошу вас выйти из помещения.

— Да как же, — откровенно замялся старлей.

— У меня будет очень важный звонок.

Посмотрел на меня и послушался. Очко то жим-жим! Я набрал номер по памяти. Ответили почти сразу. Или куратор находился в кабинете, или в автомобиле. Телефоны были там и там. Минут через двадцать зазвонил телефон в кабинете участкового. Мы с Истоминым с интересом наблюдали, как лицо участкового сначала резко бледнеет, а затем зеленеет. Положив трубку, тот еще долго оставался в оцепенении. Видимо разговор с полковником из областного УВД прошел для него не так гладко, как ему бы хотелось.

— Пошли, Николай. Все равно дальше делом будет заниматься не этот хмырь.

Уже на улице Истомин резко остановил меня и встал напротив:

— Это что такое сейчас было, Сережа?

Делиться сокровенным не хотелось, но доверие дороже. Поэтому я аккуратно перевел тему:

— Ты в курсе, что это я открыл те чудские могильники?

Николай задумался и кивнул:

— Говорили в институте.

— А вот это сейчас только тебе. Знаю, что не проболтаешься, — я специально понизил тон до уровня доверительного. — Откопали мы там нечто интересное, в рамках всей страны. Потому с самых осведомленных, — снова пауза, — органы взяли подписку. Чуешь чем пахнет?

Истомин человеку тертый, потому сообразил быстро.

— Поэтому тебя так неурочно на раскопки дёрнули?

— Понимаешь, молоток! А тут эти абреки. Оно мне надо? Там работать некому, не могу тут торчать лишнее время.

— Да все правильно, Серый. Ты правильно поступил! Мы тут и без тебя все порешаем. Скорее всего следы цемента также к этим идут.

— Завтра бригада следственная с города приедет, вот им и расскажешь.

— Надеюсь и цемент найдется, тогда все в этом году доделаем, — Николай остановился и подал мне крепкую мозолистую руку. — А ты человек, Караджич. Не побоялся, как некоторые. Верка мне все рассказала. А с этими уродами мы сами разберемся. Просто так они отсюда не уедут.

Судя по сверкнувшим глазам Истомина, абрекам и вороватому директору склада я здорово не завидую. Не только у меня были связи. И областной штаб стройотрядовского движения — это довольно серьезная организация с кучей завязок и выходов на самый областной верх.

— Я не сомневаюсь, Николай!

— Пошли тогда отмечаться, рецидивист. Костян тебе должен за Верку. Но завтра на автобус, смотри, не проспи!

Я шагал к общежитию с легким сердцем. Это только кажется, что маленький человек не может ничего сделать. Так не будьте маленькими, черт возьми! Почти любой обладает хоть какими-то знакомствами и связями. Если бы люди совместно боролись с любыми проявлениями нехорошего и вредного, то такие явления быстро исчезли как факт. Но большинству свойственно держаться в стороне и боятся делать шаги вперед. Что делать с человеческим равнодушием я, к сожалению, не знаю. Будем, значит, работать!

— Копаем, копаем, товарищи. Дождь обещают к вечеру.

Саша Силантьев поднял свой упрямый подбородок и проворчал:

— Не надо нас понукать, гражданин начальник!

Санёк у нас личность примечательная. «Первый хулиган по школе», то есть косяков за ним до конца четвертого курса накопилось как блох у бездомного пса. Потому и дернули студента географического на такую странную практику. Отрабатывать, так сказать, должки. Я нового кореша в издевке над начальством тут же поддержал и гнусавым голосом завел нашу «Гулаговскую»

— Идут на север, срока огромные, кого не спросишь, у всех Указ.

Силантьев подхватил:

— Взляни, взгляни, в глаза мои суровые.

Глядишь ты, может быть, в последний раз.

А завтра утром покину пединститут я,

Уйду с этапом на Двину-реку.

И под конвоем, в раскопках тяжких,

Быть может, смерть я свою найду.

Друзья накроют меня бушлатиком,

На холм высокий меня снесут

И закопают в землю меня мерзлую,

А сами тихо в барак пойдут.

— Немедленно прекратить! Это что еще за антисоветчина!

Мы знали, как довести Николая Алексеевича Романцева, заместителя директора краеведческого музея до каления. Ни в науке, ни в археологии этот деятель ничегошеньки не соображал, зато мог изобразить на ровном месте бурную имитацию деятельности. Ну, вы в курсе что такое номенклатура. Нас ею еще во время горбачевской перестройки постоянно стращали. Эдакий монстр, будто бы пожирающий бедную советскую страну. Схарчили её позже совсем иные деятели, как раз из этих крикунов.

— Николай Алексеевич, при чем здесь антисоветчина? Это песня еще дореволюционная, каторжане при царском режиме пели. А ребята молодцы, раз вернули её к жизни пусть и в такой своеобразной форме. Настоящие историки!

Нас в пику начальнику поддержал Геннадий Гладышев, молодой специалист из того же музея. Он-то как раз работал за троих и вызывал у студиозов сдержанное уважение.

— Да? — Романцев тут же стух. Он, наверное, больше всего на свете боится отклониться от «курса партии». Тогда вылетишь из обоймы без содержания. Пока он отошел в сторону, мы с Сашкой занялись самым верхом среза. Чую, что до могильника осталось чуть-чуть.

Работников на раскопках сей раз катастрофически не хватало, потому привлекали всех, кого можно. И так Липневский в этом году остался без отпуска, сейчас же вовсе на больничном. Овсянников застрял в Москве, сдает в Академию Наук отчеты об июньских раскопах. Обычная бумажная волокита. Никак Марго крепко пошерудила в их клоповнике. Вон как подорванные забегали! И финансирование на высшем уровне и внимание руководства обеспечено. Обкомовские «Волги» чуть ли не через день на раскопках появляются.