Земля после (СИ) - Симоненко Юрий - Страница 10

— Я изволновалась, Илюша… Три дня вас не было…

— Так надо, милая, — Илья крепко обнял любимую женщину.

— Я боюсь, — тихо сказала Татьяна, — что однажды ты не вернешься…

Они встретились через девять дней после бомбардировки, когда холодная противоестественная ночь уже окутала мир.

Илья брел тогда бесцельно вдоль федеральной трассы М-4 прочь от города, в котором погибли его родители и младшая сестра. Впереди шла небольшая группа беженцев, к которой Илья не спешил присоединяться. Он отстал примерно на километр от группы, ориентируясь на свет фонарей и костров на привалах.

Избегая людей, Илья держался зарослей вдоль трассы и кюветов, не разводил огня и старался не шуметь, когда слышал поблизости голоса.

На вторые сутки, когда группа впереди остановилась на ночлег возле какого-то посёлка, со стороны лагеря беженцев раздался выстрел, потом ещё и ещё… Послышались крики. Тогда-то Илья и решился подойти ближе.

Он был вооружен. За два дня до того Илья встретился с бандой из троих отморозков промышлявших грабежом и убийствами.

Сначала нашёл тело одной из жертв подонков, а после — и их самих. Он убил их всех и забрал оружие: полицейский АКС-74У, два пистолета ПМ, охотничье ружьё и ручную гранату Ф-1 — приличный арсенал. Рюкзак его был полон провизии и всего необходимого для нескольких недель безопасного и сытого существования, если не лезть лишний раз на рожон.., но слова, что он произнёс за два дня до того, перед тем как выстрелить в лицо главаря бандитов, обязывали его действовать…

— Послушай, — говорил ему отморозок, — вот мы по-беспределу с ней обошлись, — отморозок имел в виду изнасилованную и убитую им и его подельниками девушку, тело которой и нашёл Илья, — я согласен… Слышишь? Я согласен! И ты с нас спрашиваешь. Но посмотри вокруг, весь мир превратился в ад! Миру пиздец! Сколько миллионов, или, может, миллиардов сгорели?! Кто за них спросит? И с кого?

— Спросят, — ответил ему тогда Илья. — Я уверен. Теперь каждый, кто выжил, может и должен спрашивать. С себя и с других. Чтобы оставаться человеком. — После этих слов он выстрелил в бандита.

Что ж, ты сам сказал это. Твои слова, — говорил он себе пока бежал вдоль кювета к месту, где остановились беженцы. — Теперь выполняй…

И он выполнил.

Увиденное на стоянке совсем не удивило его. Примерно на это он и рассчитывал.

Четверо молодчиков с ружьями окружили разбитый на ровной поляне в стороне от трассы лагерь беженцев и стояли так, чтобы согнанные в кучки вокруг нескольких костров люди — в большинстве женщины и подростки — их хорошо видели и не пытались сопротивляться. Ещё трое вооруженных мордоворотов расхаживали по лагерю и набивали увесистые на вид рюкзаки отнятой у беженцев добычей.

Присмотревшись из тени к мародерам, Илья убедился, что ни у кого из них не было автоматического оружия. Лишь у двоих были помповики, ещё двое в руках держали обычные двустволки. У тех, что грабили, были обрезы, которыми они то и дело тыкали в людей.

Илья не сразу заметил тела убитых (как после выяснилось, то были часовые из числа самих беженцев, всего трое), когда же обошёл поляну по кругу, чтобы занять более выгодную позицию на пригорке, и увидел полную картину произошедшего, последние сомнения отпали.

Рюкзак с пистолетом и ружьё Илья спрятал в кустах в кювете на подходе к лагерю. С собой взял автомат, известный среди вояк, полицаев и просто любителей оружия как «Ксюха» или «Ублюдок», второй пистолет и «лимонку». Выбрав место так, чтобы одновременно трое из окруживших лагерь находились на линии огня, Илья достал гранату, выдернул чеку и зашвырнул её в неглубокий овражек за пригорком, после чего быстро лег на землю, широко раскрыв рот…

Бабахнуло, как говорится, будь здоров. Шум и осветившая овраг вспышка сработали как надо, вызвав у грабителей замешательство. Бандиты все как один обернулись в сторону взрыва, направив туда же и ружья. Илья, не вставая, прицелился и дал первую короткую очередь… Один упал. Чуть отвёл ствол «Ксюхи» в сторону и ещё три выстрела… Второй сложился пополам и стал заваливаться вбок. Не дожидаясь, пока тот упадет, Илья развернулся, встал на одно колено и снова дал очередь… Третий готов!

В этот момент в лагере кто-то выхватил из костра горящую палку и сунул ею в лицо одному из грабителей. Раздался вопль, потом выстрел, крики… Началась драка, беженцы стали бить двоих бандитов. Бахнул обрез и женщина, пытавшаяся отнять рюкзак у грабителя, упала замертво. Сцена эта настолько захватила Илью, что он, позабыл об опасности нарваться на выстрел, встал и, подобно бездумной машине пошёл в лагерь, прямиком на стрелявшего…

Выйдя на освещённую кострами поляну, Илья подошёл к грабителю на расстояние вытянутой руки и выстрелил в упор, точно в голову, одиночным. ТАХ! — скупо треснул автомат. Пуля прошла сквозь череп и улетела в темноту. Бандит упал.

Лишь один из семерых налетчиков тогда ушёл живым. Сбежал. То был четвертый из «оцепления». Четверых застрелил Илья; ещё двоих забили сами беженцы — близкие погибших от рук грабителей. В тот вечер группа беженцев из двадцати семи человек потеряла пятерых, ещё двое умерли на следующий день.

Илья тогда присоединился к группе, но уже через несколько дней покинул её, так как начинало холодать, и нужно было искать укрытие. Да и бесцельное блуждание по дорогам становилось всё опаснее. Вместе с ним группу покинула и Татьяна.

Минуту они стояли молча. Обняв её, уткнувшись носом в чисто вымытые простым хозяйственным мылом волосы, вдыхая знакомый запах, Илья чувствовал, как по всему его телу разливается умиротворение и желание близости. Он дома. Здесь, в этой перестроенной котельной с тёплыми уютными каморками. Он дома. Там, снаружи, за стенами их маленькой крепости, раскинулся ледяной тартар; грязное, пропитанное сажей небо, собаки, жрущие людей, волки и медведи, жрущие людей, люди, жрущие людей… там — концентрированное зло, сотворённое людьми, ужас, воплощенный в реальности руками человека.., а здесь — покой и безопасность, здесь — любимая женщина, ради которой не страшно пройти через холодный ад.

— Люблю тебя, — тихо произнёс Илья и, ослабив объятия, немного отпрянул, заглянул в серые глаза. — И всегда буду возвращаться к тебе, чего бы мне это не стоило.

Лицо женщины, обожженное маленьким солнцем, что почти год назад на миг загорелось над её и его родным городом, тронула сдержанная улыбка — улыбка-вера, улыбка-согласие, улыбка-обещание.

— Пойдём, — сказала она, потянув его за руку к деревянной лестнице, поднимающейся к балкону второго яруса. — Я хочу тебя, мой милый Лис.

У них было принято есть всем вместе, за одним общим столом и из общего котла. Как ещё в самом начале выразилась Марина: «никаких заначек и харчеваний по норам!». На обед и ужин собирались все, кроме очередного дежурного, который следил за котлом и за входом; завтрак — дело добровольное. Ели молча, потом за чаем обсуждали дела общины, решая спорные вопросы простым открытым голосованием.

— Ну, что, рассказывайте! Далеко ходили? — отхлебнув крепкого чаю из жёлтой эмалированной кружки, начал общий разговор Николаич, когда с ужином было покончено.

— Километров двадцать-двадцать пять, — ответил Илья.

— Хорошо сходили… — заметила Марина, кивнув в сторону кухонного стола, где были разложены пакеты с макаронами и крупами, пачки с чаем, банки с кофе и увесистый — на 5 килограмм — мешок сахара. Освежеванных собаку, зайца и котов уже положили в «холодильник» — специальный железный ящик на крыше.

— Обожди, Марин, — перебил её Николаич, — это вы в какую сторону ходили? На Краснодар?

— Угу… — с хитрым видом покивал Илья и переглянулся с Антоном. Тот лишь усмехнулся.

Марина тотчас заметила сговор:

— Хорош тянуть кота за яйца! Давай, рассказывай, лисья морда!

— Да, Илья, не тяни! — затребовали остальные. — Рассказывай уже!

— Что вы там нашли? — поинтересовался Степан с видом, будто ему это совсем не интересно. Но все в общине знали, что это не так: просто такой он, Степан, неэмоциональный.