Новая жизнь 3 (СИ) - Хонихоев Виталий - Страница 4

У меня есть шанс. Шанс небольшой, но попробовать стоит. Я дожидаюсь джеба от Кумы, отшагиваю назад и обозначаю два джеба в ответ. Ритм. Поймать ритм. Тук. Тук-тук. Шаг, шаг. Тук. Тук-тук в ответ. Шаг, шаг. Снова тук — джеб… и вот тут я резко шагаю Куме навстречу, чуть убрав голову в сторону от его удара, он быстр, он успевает вернуть руку и закрыться перчатками, но… удар! Я чувствую, отдачу от удара в костях предплечья, хороший удар, я вложился туда всем телом, хлыстом вогнал энергию натянутой струны, от щиколоток, икр, которые отработали маятником, до бедер, разворота корпуса и в конечной фазе — короткий выброс вперед кулака в вертикальной позиции. Джоулт!

Противный, резкий, хлесткий и очень труднозаметный удар. Он не для улицы и самообороны, хотя и там он может себя показать, но основное преимущество и фишка этого удара раскрывается именно на ринге. Именно в перчатках. Те, кто привык работать в перчатках привыкли, что если прижать их ко лбу, уходя в глухую защиту — перчатка соперника не пробьет ее. Взгляните на боксерскую перчатку, особенно современную, со старыми, набитыми конским волосом это не работает, но современные перчатки — имеют явно выраженную овальную проекцию. Соответственно, горизонтально расположенная перчатка «застревает» и не проходит между перчатками и предплечьями противника, потому как широкая. А вот есть поставить кулак вертикально и хорошенечко воткнуть его между руками, поднятыми в защите… то пройдет. Кроме того, есть еще одна фишка. Такой вот джоулт бьется немного снизу-вверх, если вверху, у лица — перчатки все же могут даже касаться друг друга, то между предплечьями всегда есть зазор. И хороший джолут втыкается туда и идет выше, раскидывая руки в стороны и пробивая в подбородок. Или в лицо — если подбородок прижат к груди.

Кума на мгновение останавливается. Я не питаю иллюзий насчет разницы в весе и «убойности» моего удара, я тут же скручиваю хук в голову, потому что у меня есть только один шанс и мне надо его использовать. Да, Кума больше, сильнее и техничнее, но голова есть голова. Голова одинаково устроена у маленьких и хлипких и у огромных и сильных. Удар в голову — это удар в голову. Хорошо подготовленному бойцу, ожидающему удара — вы можете до посинения бить в корпус — он встретит вас на выдохе, а мощный мускульный каркас убережет его внутренности от повреждений. А вот голову накачать невозможно… хотя видел я пару уникумов, которые на серьезных щах бились головой о грушу, желая «набить ее». Как говорят китайцы, практикующие Вин Чунь «живот ватный, грудь железная, голова — стеклянная». Берегите голову.

Мой хук должен был пробить в ухо, сотрясти и без того слегка встряхнутую голову Кумы и … у меня в глазах потемнело и на секунду потерял ориентацию в пространстве.

Когда я открыл глаза, то увидел какое-то блеклое пятно. Я моргнул несколько раз, фокусируя взгляд. Лицо Нему.

— Слава богу — сказала она и с размаху приложила к моему лицу холодный кусок мяса. Я стиснул зубы, потому что деликатности в этом движении не было совсем и если у меня до сих пор и не было сотрясения мозга, то от такого вот лечения — точно появилось. Шевелю руками и ногами. Отлично, есть отклик. Значит все-таки меня не увезут сегодня на каталке в местный госпиталь, где я буду питаться протертыми кашками через трубочку до конца жизни, пытаясь передать морганием азбукой Морзе чтобы переключили канал на телевизоре.

— Живой? — рокочет где-то Кума-сан: — вижу, что живой! — он отодвигает в сторону Нему и склоняется надо мной: — впечатлил меня, молодец! — и он хлопает меня по плечу одной рукой. Я думаю, что если у меня все еще оставались сомнения в сотрясении мозга после куска мяса в лицо от Нему-сан, то сейчас никаких сомнений нет. Точно сотрясение. И наверное — перелом плеча. Второй рукой Кума-сан прижимает к лицу кусок мяса. И улыбается.

— Хорошо! — говорит он, довольный собой и жизнью. Такая вот жизнерадостность кажется мне просто отвратительной, особенно в свете того, что я лежу, а он — стоит. Надо сделать то, что надо. Я встаю, опираясь на канаты и отдаю кусок мяса обратно Нему. Та молча принимает его.

— Ямада-сан! — склоняюсь я в глубоком поклоне: — прошу прощения за свою дерзость. Пожалуйста позаботьтесь обо мне.

— Никакой дерзости не было, пацан, а Ямада-сан — мой отец — отвечает Кума: — у тебя есть талант и воля к победе, а большего и требовать в наше время трудно. Однако у тебя слабые ноги и голова вперед тела работает, а это плохо. Связки на коленках, особенно на левой… ну и мышцы подкачать. Лет через пять будешь чемпион! С тобой в Круг выйдет паренек, Сомчай, хороший боец и история у него непростая. Так что с завтрашнего дня… нет, погоди. С сегодняшнего дня — тебя будет тренировать Косум. Нему — организуй. — Кума отнимает от лица кусок мяса и задумчиво трогает лицо пальцами: — жду тебя в субботу в Круге, постарайся не разочаровать меня. И Нему. Нему!

— Уже написала — отвечает та: — все будет через час. Приложите мясо обратно пожалуйста, у нас сейчас встреча, нам только синяка не хватало.

— Старый хрыч все равно будет недоволен — ворчит Кума, но мясо к лицу прикладывает. Кивает мне: — ты тоже приложи. Тебя по телевизору показывать будут. Как же — в ничью со мной…

— Выиграл — говорит Нему: — технически Кента-кун выиграл этот поединок.

— Это была тренировка! — взревел Кума: — и кто в конце концов лежал на полу?!

— Правила гласили — Кума-сан работает только левой рукой. Нарушение этого правила означает дисквалификацию и как следствие…

— Это ничья!

— Вас побил старшеклассник, Кума-сан.

— Грр… дождешься ты у меня… — Кума поворачивается ко мне и подмигивает тем глазом, который не прикрыт мраморной говядиной: — но мы то знаем…

— У вас через двадцать минут встреча совета акционеров … и возможно посещение психолога. В связи с тем, что вы проиграли в рукопашном бою школьнику. — поправляет очки Нему-сан.

— Ладно. Бывай, пацан. — меня снова хлопают по плечу, усугубляя травму. Кланяюсь в ответ, дожидаюсь, пока за Кумой и Нему закроется дверь и без сил стекаю на покрытие ринга. Вот радость то. Вот оно счастье — лежать на полу и спокойно дышать, зная что никто тебя не тронет… еще минут пять по крайней мере. Я закрываю глаза и пытаюсь осмыслить все, что только что было. Я выступаю на Медвежьем Круге в субботу. С человеком, чье имя Сомчай. Сомчай — это, мать его Таиланд. Или Сиам, как его называли в моем детстве. Как это возможно и куда смотрит полиция? С точки зрения шоу — конечно круто, респект и уважуха учредителям, они тут просто в яблочко попали, это все будут смотреть, тут у вас только кровищи и не хватало, адреналина и тестостерона… и вот — теперь есть. Круто. Правда как это с «нелегальными» боями соотносится? Не знаю. В любом случае — тайский боксер это вам не на заборе рисовать. Не хухры-мухры, ребята там очень серьезные и готовятся прямо вот сызмальства, у них там два выбора, либо в трансвеститы идти, туристов ублажать телом, либо в тайском боксе пробиваться… есть еще монастырь кажется. Так что мотивация молодых бойцов в Тайланде понятна и очень выразительна. А старых бойцов там практически нет. Изнурительными тренировками и жестокими поединками они ломают свое здоровье и уже к тридцати годам большинство не то что спортивный, а даже здоровый образ жизни вести не могут. И для тайского бойца попасть в Японию например — большая удача. Итого — в субботу меня встретит очень яростный и мотивированный боец. Как здорово. А я ведь документы подписал что претензий к студии в случае вреда здоровью не имею.

Я чувствую какое-то движение рядом, открываю глаза и вижу Сору. Она прислонилась к канатам ринга с той стороны. Она в своем наряде для кендо, черные хакама, из-под которых не видно ее ног, белый кендоги, волосы собраны пучком на голове.

— Ты чего на полу валяешься и с мясом? — спрашивает она меня: — досталось?

Я поворачиваю голову и вижу кусок мяса рядом со мной, он лежит на аккуратно сложенном пакете. Нему постаралась.