Тайная война Разведупра - Болтунов Михаил Ефимович - Страница 58

— Понял, — ответил Руцкой, — 500!

— Какие 500! — возмутился Герасимов, — 50 метров, 50!

Это потом комбриг узнал, что Руцкой его понял, но в эфир произносить цифру 50 не мог. Им запрещалось наносить авиационные удары ближе 500 м от своих позиций.

Только какие тут инструкции, если гибнет боевой товарищ.

Руцкой запросил целеуказание. Герасимов через камень швырнул в сторону «духов» зажигательно-дымовой патрон и еще добавил, что цель в тридцати метрах.

— Все понял, — ответил Руцкой и положил самолет в вираж, стал заходить для атаки.

Комбриг своими глазами видел, как отделилась от самолета управляемая ракета, и в первую минуту ему показалось, что идет она аккурат на него. Но Руцкой знал свое дело.

Почти рядом, над головой раздался страшный взрыв, полетели камни и… наступила тишина. Не грохотал ДШК, не свистели пули. Все стихло. Только слышалось, как догорал бронетранспортер.

Когда полковник Герасимов вместе со своими спецназовцами поднялся на гору и добрался до углубления, где стояла зенитная установка, там тоже была тишина. Развороченная установка, трупы «духов» вокруг. Руцкой положил ракету точно на установку. Если бы он промазал и ракета прошла бы выше, она бы угодила в склады боеприпасов. Огромные склады. Думается, детонация была бы такая, что вряд ли что-либо осталось бы как от «духов», так и от спецназовцев. К счастью, этого не случилось.

Герасимов помнит этот ювелирный удар Руцкого и благодарен за спасение его самого и его ребят.

Потом дороги этих двух офицеров еще не раз пересекутся, вместе они будут учиться в Академии Генерального штаба, а в октябре 1993 года волей судьбы окажутся по разные стороны баррикад. Но об этом рассказ еще впереди.

А тогда после авиационного удара на высадку пошел десантноштурмовой батальон. Ему дали целеуказание — место высадки — горящий бронетранспортер.

Одна из вертушек так и пошла на указанное место, а другая взяла левее. Спецназовцы видят, что вертолет садится не туда, а прямой связи с пилотами у них нет. Пока пытались установить связь через ЦБУ, предупредить об опасности — вертолет стал высаживать десант. И на глазах у спецназовцев десантники попадают на свои «лепестковые» мины. Один подрыв, другой, третий.

Наконец мины разглядели и вертолетчики, забрав раненых, вертушка «отвалила» от опасного склона, стала высаживать десант в другом месте.

Спецназовцы, в свою очередь, обследовали штольни в горах — нашли три склада с боеприпасами. Потом, с помощью пленных, обнаружили еще склады. «Духовская» база оружия и боеприпасов была огромна.

Герасимов понял, что своими силами они такое количество боеприпасов вывезти не смогут. Доложил об этом начальнику штаба округа генерал-лейтенанту Гусеву. Тот прилетел на место и был крайне удивлен и обрадован такой находке спецназовцев. Тут же объявил, что представляет комбрига Дмитрия Герасимова к званию Героя Советского Союза.

Генерал Гусев срочно вызвал машины, солдаты грузили боеприпасы и вывозили. Было сделано более 1000 рейсов.

Однако все понимали, оставлять такую хорошо оборудованную базу «душманам» нельзя. Герасимов предложил взорвать ущелье. По тревоге была поднята рота минирования чирикарского инженерносаперного батальона. Почти сутки саперы минировали ущелье.

В это время уже опомнились моджахеды. Они стянули силы и с соседних гор вели огонь из ДШК. Но было уже поздно.

Перед взрывом все вышли на дорогу, и саперы привели в действие заряды. Комбриг Герасимов, к тому времени много повидавший на своем веку, впервые увидел, как огромная гора словно поднялась, потом опустилась, окутанная облаком пыли и дыма.

Это было достойное завершение операции, в ходе которой спецназовцы Герасимова проявили храбрость и высокий профессионализм.

Говорят, что эти склады принадлежали Хекматияру, и, узнав об их потере, он был в страшном гневе и расстрелял 17 своих приближенных командиров.

Кто знает, может быть, уже тогда комбриг Герасимов персонально попал на заметку лидеров афганских моджахедов. Пройдет совсем немного времени, и они объявят крупную награду за его голову.

Говорят на войне у каждого своя война. Одно дело — воевать в Афганистане, к примеру, в 1980-м и другое — через пять — семь лет.

«В последние годы войны, — считает генерал Дмитрий Герасимов, — духи поумнели, научились воевать. У них были пакистанские, иранские, китайские инструктора, их обучали американские “зеленые береты”».

Имея такого опытного, хитрого противника, приходилось «включить мозги» и спецназовцам.

Зоба ответственности 22-й бригады спецназа простиралась на юг, юго-восток и юго-запад на 200 километров. И как бы ни старались Герасимов и его комбаты, у пакистанской границы оставались районы, в которых моджахеды чувствовали себя вполне комфортно. Такие территории спецназовцы называли «районами непуганных душманов».

Расчег у «духов» стопроцентно верный. Они знали заправочную емкость нашего вертолета Ми-8 и понимали: в отдаленные районы он просто не долетит. 120–130 километров лету, поработать в зоне всего минут 10, и назад.

Все наши военные городки у душманов были под неусыпным наблюдением. Как только заводились двигатели вертушек, разведчики моджахедов условными сигналами (кострами, солнечными бликами) давали знать об этом своим сообщникам.

Долго комбриг Герасимов думал, ломал голову: как достать «духов» в традиционно недоступных районах. И придумал. Правда, авиационное командирование первоначально приняло его идею в штыки.

Еще бы, комбриг предлагал весьма непривычную схему работы: под прикрытием бронегруппы в пустыню Даш ги-Марго, в направлении пакистанской границы, вывести авиационный топливозаправщик, организовать в одном из районов оборону и перебрасывать туда вертолеты из Кандагара или Лашкаргаха. В этом районе вертолеты производили бы дозаправку и вылетали для нанесения удара по «непуганым душманам». Потом возвращались, вновь дозаправлялись и летели на свои основные базы.

Словом, авиационных начальников, не без труда, но удалось уломать. Все сделали, как и планировали — бронегруппа, топливозаправщик, дождались вертолетов, и… удар был яростным и совершенно неожиданным для «духов».

О той операции Дмитрий Михайлович вспоминает так: «Мы нанесли удар в районе пакистанской границы. Хотя она была условной. Правда, помню, там находились стены какого-то разрушенного здания, похожего на таможню. “Духовские” боеприпасы лежали прямо под открытым небом, пастухи ни о чем не беспокоились, пасли стада.

Долго ждали наши вертолеты в районе одинокой скалы среди песков, которую прозвали “тещин зуб”. Потом произвели один налет, возвратились, дозаправились, второй налет. А там у них располагались большие склады — боеприпасы, реактивные снаряды, гранаты. Они потом несколько недель горели.

Позже руководитель нашей агентурной группы Юрий сообщил, что многих “духовских” начальников расстреляли за этот разгром.

Этот вылет запомнился еще и тем, что вполне мог погибнуть. Когда высадились с вертолета, ребята рассыпались, вокруг над ухом пуля, я прыг за какие-то мешки. А мешки, как выяснилось потом, были с верблюжей шерстью.

Но “душмана” я все-таки достал. Подошел, посмотрел. Пуля попала в затылок. Он с гранатометом и винтовкой лежал, одним словом — война: или ты, или тебя».

Еще одна весьма результативная операция была проведена в районе иранской границы. Разрабатывали ее Герасимов вмести со своим новым заместителем Александром Гордеевым, прибывшим на замену Михаила Мосолитина.

Для начала провели ложные действия, якобы высаживая с вертолета в различных районах группы спецназа. Группы, разумеется, умело «засвечивали» себя. Таким образом, разведгруппы были десантированы практически на всех караванных путях в заданном районе.

Осталась свободной лишь одна тропа. Чтобы ее оседлать незаметно для «духов», замкомбрига Гордеев не использовал вертушки, а скрытно вел свою группу по пескам несколько суток.