Тайная война Разведупра - Болтунов Михаил Ефимович - Страница 23

Черняк совершенствуется в фотографии, изучает шифры, радио-дело.

И вот — новая командировка. С ним беседует начальник Разведуправления Ян Берзин. Теперь для него самое важное — организовать добывание информации о Германии, но с территории другой страны.

Прибыв на место, он начинает работу над созданием новой резидентуры. В Центр идут материалы о германской военной технике, оружии, боеприпасах.

С расширением круга ценных агентов углубляется и информация — в Москву поступают материалы, в которых анализируется состояние оборонных отраслей промышленности, объемы производства, запасы стратегического сырья.

Как оценивались эти материалы в Москве? Судите сами. Сегодня некоторые оценки работ Черняка открыты для печати.

«Присланные вами за последние десять месяцев материалы, — пишет в Разведуправление заместитель председателя Совета по радиолокации при Государственном Комитете Обороны инженер-вице-адмирал Аксель Берг, — представляют очень большую ценность для создания радиолокационного вооружения Красной армии и Военно-Морского флота. Особая их ценность заключается в том, что они подобраны со знанием дела и дают возможность не только ознакомиться с аппаратурой, но и в ряде случаев изготовить аналогичную, не затрачивая длительного времени и значительных средств на разработку…

Все эти сведения и материалы позволяют нам уверенно выбирать пути технического развития новой и малоизвестной нам техники радиолокации, обеспечивая нам необходимую для этого перспективу и осведомленность».

Эти строки были написаны в мае 1944 года, а через полгода в Разведуправлении получат еще одно письмо из Совета по радиолокации при ГКО.

«Получил от Вас 475 иностранных письменных материалов и 102 образца аппаратуры. Подбор материалов сделан настолько умело, что не оставляет желать ничего лучшего на будущие.

… Полученные от Вас сведения имеют большое государственное значение. Работу ГРУ за истекший год в данной области следует признать выполненной блестяще».

К этим восторженным словам нечего добавить. Ну разве что сказать — такие оценки приходили в адрес ГРУ (читайте Черняка) не только из Совета по радиолокации. И все-таки сдается мне, главное дело разведчика Яна Черняка — атомное дело. А началось оно в 1942 году.

Центр дал команду Черняку прибыть в Великобританию и взять в разработку сотрудника Кавендишской лаборатории Кембриджского университета ученого-физика Аллана Мея.

Кто такой Мей? Ко времени знакомства Черняка с ним Мей был уже доктором физики, секретарем Национального исполнительного комитета Ассоциации научных работников Великобритании.

Родился он в Британии, окончил Кембриджский университет, занимался научно-исследовательской работой. В 1942 году профессор Холбан предложил Мею совместную работу по программе атомного проекта «Тьюб Эллойз».

Военной разведке было крайне важно завести своего человека среди ученых лаборатории. Мей, как просчитали аналитики ГРУ, мог стать таким человеком. В юности он придерживался левых взглядов, ненавидел фашизм. В 1936 году с группой британских ученых Аллан побывал в Советском Союзе, посетил Ленинград, Харьков, физико-технические вузы, которые расположены в этих городах.

В Ленинграде Мей познакомился и подружился с одним из наших ученых-физиков. Они и в дальнейшем поддерживали связь, обменивались письмами, в том числе и по сугубо научным проблемам.

Наши разведчики попросили советского друга Мея написать письмо в Британию. Послание переправили Черняку.

Так Ян Черняк познакомился с Алланом Меем и убедил его оказать помощь советским физикам в создании атомной бомбы. Их совместная работа продолжалась сравнительно недолго. Судьба распорядилась так, что в январе профессор Холбан со своей группой ученых, в состав которой входил и Мей, убыли в Канаду, в Монреальскую лабораторию. Однако и за этот срок Аллан успел передать Черняку документы по основным направлениям научных работ по ядерной проблеме в Кембридже, чертежи «уранового котла», характеристики установки по разделению изотопов урана и другие ценные материалы.

После отъезда Аллана Мея в Канаду связь с ним прервалась. Только зимой 1945 года Центр дал указание своему резиденту полковнику Заботину (оперативный псевдоним «Грант») возобновить связь с ученым-физиком. Это сделать поручили сотруднику резидентуры Павлу Ангелову.

Он разыскал ученого и побывал у него дома. Мей, откровенно говоря, был не в восторге от гостя. В Канаде все обстояло иначе, чем в Великобритании. Контрразведка действовала жестко и эффективно. Ученые секретной Монреальской лаборатории постоянно чувствовали на себе пристальное внимание спецслужб. К канадским контрразведчикам добавлялись агенты из Федерального бюро расследований США. Канада была для них, по сути, вторым домом. Так что ученые-ядерщики находились под двойным прессом спецслужб.

И тем не менее молодому разведчику Ангелову удалось убедить Аллана Мея продолжить работу.

Ученый передавал не только ценную документацию. Когда возникла необходимость и резидентура получила задание добыть образец урана-235, который использовался при создании атомной бомбы, Мей выполнил и эту трудную задачу. А когда Москве стало известно об урановом заводе, который строился в Чок-Ривере, Аллан добился посещения этого предприятия, и вскоре описание его лежало на столе начальника Разведуправления Красной армии.

Важно было и другое. Мей не только помогал научными, исследовательскими документами, доставал образцы ядерных материалов, он первым сообщил своему куратору из военной разведки об очень важном политическом решении: английское правительство приняло совершенно секретное решение — самостоятельно, без партнерства с американцами, приступить к созданию собственного ядерного оружия. Естественно, это решение держалось в страшнейшем секрете от американцев.

Вскоре в канадскую резидентуру военной разведки пришла радиограмма. Начальник Разведуправления сообщал, что материалы Аллана Мея представляют большую ценность.

Ни Ян Черняк в Великобритании, ни Павел Ангелов в Канаде в своей агентурной работе с ученым-физиком Меем не сделали ни одной ошибки. Однако случилось так, что в сентябре 1945 года из аппарата военного атташе пропал лейтенант Игорь Гузенко. Самое страшное во всей этой ситуации было то, что Гузенко служил шифровальщиком. Вместе с ним пропали его беременная жена и сын.

А вскоре он объявился у канадцев под присмотром спецслужб. Гузенко знал многое, кроме того перед побегом выкрал и вывез около 30 шифротелеграммм, личные дела нескольких агентов.

Премьер-министр Канады Маккензи Кинг, ознакомившись с этими материалами, срочно вылетел в Лондон, где встретился с руководителем британского кабинета. Из Лондона он направился в Вашингтон, где сообщил суть дела президенту США Гарри Трумэну.

В Оттаве были арестованы 16 советских военных агентов.

Английские контрразведчики, агенты ФБР бросили все силы на то, чтобы узнать, кто такой «Алек» (оперативный псевдоним Мея). В одной из телеграмм, выкраденной Гузенко, говорилось, что он связан с атомным проектом.

В марте 1946 года Аллана Мея арестовали. Через два месяца в Лондоне состоялся суд. Он получил 10 лет тюремного заключения. Ученый не выдал никого и не признал себя виновным.

Через 6 лет он вышел на свободу, но в Англии ему не разрешили заниматься исследованиями. Аллан Мей уехал в Гану, где стал профессором физики столичного университета.

Теперь пришло время рассказать о еще одном Герое России, полковнике ГРУ Артуре Адамсе. Правда, столь высокого звания он был удостоен только через 30 лет после смерти.

Жизнь Артура Адамса — удивительна. Он родился в Швеции, но после смерти отца семья переехала в Россию, на родину матери. Однако вскоре и мать умерла, а маленький Артур попал в приемную семью. Его взял на воспитание друг отца, инженер Винтер.

Приемный отец устроил Артура в школу при минных классах, которые располагались в Кронштадте.