Звезда заводской многотиражки 3 (СИ) - Фишер Саша - Страница 1

— Закуришь? — сказал Веник, протягивая мне пачку беломора. Я отрицательно покачал головой. Меня и так слегка мутило. Веник пожал плечами и кинул пачку на тумбочку между кроватями. Мол, если передумаешь, знаешь, где взять. Чиркнул спичкой, затянулся.

Комната отдыха в морге с прошлого раза никак не изменилась. Две кровати, тумбочка, мурлычущий на подоконнике радиоприемник, шкаф. Побитый жизнью линолеум с прибитыми гвоздиками заплатками. Литровая банка с остатками чая. Пепельница.

Веник сидел напротив меня и молча курил. На его левой руке широкие мазки грима. Полоса красная, полоса розового, полоса цвета младенческой попки. Он предупредил, что занят сегодня по самое не могу. Перекурит вот сейчас со мной и оставит тут спать. При условии, что я испарюсь ранним утром. Чтобы Надежда ему выговор очередной не вкатила. За посторнних на территории.

— Ну чего ты так распереживался? — спросил он наконец. — Это же не та девушка, верно?

— Не та, — покачал головой я. Желудок снова скакнул вверх. Опять захотелось вскочить и скачками нестись к туалету. — Да черт его знает... Вроде видел уже трупы, не должен был вот так... Но девушка. Молодая совсем... Фу, нет, давай о чем-нибудь другом лучше поговорим. Что-то не хочу даже думать, что там у нее произошло, перед тем, как...

— Давай, — легко согласился Веник. — Ты что так долго ехал? По телефону такой торопливый был, я думал, ты в девять, как штык, заявишься.

— А, это... — я криво усмехнулся. — Да, понимаешь, я уже побежал к выходу, смотрю, дверь хозяйки открыта, а сама хозяйка сидит в полнейшей прострации. Глаза дикие. Где я? Кто я? Убежать с такой ситуации я как-то не мог.

— Белочка? — с пониманием покивал Веник.

— Неа, — я помотал головой. — Ни малейшего намека. Дамочка идейная и непьющая. В общем, я присел рядом, взялся осторожно так ее пытаться разговорить. Ну, всегда было интересно, что там в голове у тех, кто с ума сходит. Я их много повидал за пару месяцев, пока с Феликсом твоим статьи писал...

— О, кстати, как у него дела? — оживился Веник. — Я давно его что-то не видел... С тараканами-то он справился?

— Ах, если бы, — хохотнул я. — Сейчас он уверовал в чудодейственное свойство борной кислоты, извел штук тридцать яичных желтков на приманки, и везде по дому эти «конфеты» раскидал. Но, кажется, его тараканы не оценили подношение. Как ходили по головам, так и ходят.

— Ой, я же тебя перебил! — спохватился Веник и затушил окурок беломорины. — Что там с хозяйкой-то было? Бригаду вызвал?

— Неа, — я снова помотал головой. — Короче, я с ней рядом присел, завел разговор, а она на меня посмотрела и говорит: «В кино вашем я сниматься не буду!» Строго так, как будто училка отчитывает.

— Все еще похоже на белочку, — сказал Веник.

На самом деле, мне показалось, что я как раз застал момент, когда в голову Дарьи Ивановны подселяется другая личность. Потому что в целом-то она как раз не выглядела сумасшедшей. Речь осталась связной, выражение лица — осмысленным. Вот только явление это было очень коротким. Уже через минут сорок прежняя личность вернулась на место. И мне пришлось отпаивать ее чаем, успокаивать и клясться в том, что никакую бригаду я вызывать не буду. Но Венику я рассказал совсем другую историю, конечно. Просто на ходу выдумал про это кино, банку с пудрой и пропавшую сумочку.

Он поржал, но потом вдруг вспомнил, что ему же срочно надо еще целых шесть тел приводить в порядок. Бросил меня в комнате и убежал, напевая себе под нос какой-то зарубежный шлягер. Знакомый, но угадать мелодию с трех нот я бы не взялся.

Радиоприемник заиграл приятный мотивчик. После полуночи всесоюзное радио баловало тех, кто не спит, неплохой музыкальной подборкой. Я уж даже было понадеялся, что концерт будет подольше, спать мне все равно сейчас не хотелось. Но тут музчка смолкла, и вступил нежный голос дикторши.

— Уважаемые радиослушатели! Первая программа всесоюзного радио заканчивает свою работу. Мы расстаемся с вами. Спокойной ночи.

Музыка поиграла еще с минуту, и приемник замолк. Я вытянулся на кровати, закинув ноги на спинку. А может, эта сегодняшняя сцена с Дарьей вообще не имела ничего общего с моим случаем. Просто со мной произошло что-то, из ряда вон выходящее, и теперь я пытаюсь всячески найти вокруг себя похожие случаи. И вроде бы вот только что казалось, что на весь реальный мир доказанных случаев диссоциативной фуги раз, два — и обчелся, а вокруг меня что-то сплошные переселенцы во времени.

Хотя это нормально. Это как с машинами. Помнится, во времена оны я задумался о том, о каком бы автомобиле мне помечтать, чтобы замотивировать себя больше зарабатывать, и пришелся мне по душе «Фольксваген-Туарег». В частности потому что машина казалась мне редкой. Мол, почти нет таких на улицах, вот он я какой особенный буду. И ровно с этого момента мне на дорогах начали попадаться одни сплошные туареги. Будто все богатые люди Новокиневска сговорились и купили каждый по туарегу. И начали нарезать вокруг меня круги, чтобы почаще попадаться мне на глаза и бесить. Потому что разъездились тут на моем туареге...

На самом деле, у этого когнитивного феномена даже название какое-то есть. Читал про него статью когда-то давно. Но ни названия, ни автора, разумеется, не запомнил.

Я проснулся от того, что Веник тряс меня за плечо. Несколько секунд я даже помнил, что именно мне приснилось. Что-то про Аню, которая уезжала от меня на желтом почему-то туареге, а я пытался ее догонять верхом на осле, который никуда не хотел идти, а хотел смотреть на большущее световое табло, на котором лопались мыльные пузыри розового цвета.

— Жаныч, давай подъем! — скомандовал Веник. — Давай в темпе умывайся и улепетывай, как тать.

— Уже утро? — спросил я, протирая глаза.

— Половина седьмого, — ответил Веник.

— Надо же, радио не услышал, — я сел на кровати и спустил ноги на пол. — Слушай, ты же вечером будешь в «Петушке»?

Рабочий день сегодня был сумбурный. Сначала на селекторе поругались плановый отдел со сборочным цехом, потом с Эдиком случился... гм... инцидент. Он пошел устраивать опрос, и его вид не понравился суровому дядьке предпенсионного возраста, и он полез в драку. Их довольно быстро растащили, но в редакцию Эдик вернулся в разбитым носом и губой. И злой, разумеется. Потом Семен попытался меня склонить к участию в заводском чемпионате по настольному теннису. С одной стороны, мне не хотелось расстраивать хорошего человека Семена, с другой — в пинг-понг я играть ну вообще не умею. Реально два раза в жизни ракетку держал. Хотя, может Иван умеет? Он ведь в СССР вырос, значит у него было не так много занятий для свободного времени. А настольный теннис тут любят. Столы стоят чуть ли не в каждой уважающей себя конторе...

Потом меня спасла Антонина Иосифовна.

— А когда у нас чемпионат? — спросила она, подняв свой прозрачный взгляд на нас с Семеном.

— Семнадцатого, в субботу! — с готовностью отозвался Семен. — А что, вы тоже хотите поучаствовать?

— Ах, как жаль! — она медленно покачала головой. — Иван не может в те выходные.

— Интересно! — оживился я. — И чем же я занят? Нет-нет, я и сам искал уважительную причину отказаться... Прости, Семен!

— Мы с тобой едем в санаторий «Киневские плесы», — Антонина Иосифовна перевернула несколько страниц настольного календаря.

— Что значит, вы с Иваном? — возмутился Эдик и даже перестал разглядывать степень повреждения своего лица в зеркале. — Это же моя всегда обязанность была!

— Распоряжение директора, — развела руками редакторша. — Если хочешь, можешь поспорить.

— Эх, — Эдик погрустнел еще больше.

— А что это за мероприятие такое? — спросил я.

— Ежегодное мероприятие, — Эдик снова вздохнул. — Приезжает делегация из Ярославля, обмен опытом, банкет и прочие официальные мероприятия.