Черные сказки железного века - Мельник Александр Дмитриевич - Страница 35

Главный механик уокеровской «конюшни» Альф Френсис не возражал, и Рикардо получил новейший «Лотос-24». Вот на нем-то он и собирался показать Большому Джону Сертизу, кто хозяин в Мехико.

Педро не сомневался, что брат с задачей справится. В отличие от англичанина, трассу Магдалена Миксука за три почти года он хорошо изучил, всего пять недель назад он финишировал здесь вторым в Кубке независимости на «Купере» формулы «Юниор». А в позапрошлом январе, еще школьником, все на том же «Купере» выиграл первое место и десять тысяч долларов. Правда, Рикардо плохо знал «Лотос», но ведь и Сертиз побил его время на незнакомой машине — пилот «Лолы», он одолжил точно такой же «Лотос-24» у своего приятеля Джека Брабэма. Только стоило ли вообще выезжать? Секунды-то эти были неофициальными, результат Рикардо оставался лучшим.

«24 часа Ле-Мана» 1968 года. «Форд-GT40» Педро Родригеса на пути к победе.

Проехав разминочный круг, Родригес свернул в боксы, что-то сказал механикам, помахал рукой брату. Примерно через две минуты «Лотос» слишком быстро вошел в последний перед финишем 180-градусный вираж Пералтада. Там на самом входе была неприятная такая кочка — легкая волна асфальта, все пилоты старались так войти в вираж, чтобы ее миновать. И теряли важные доли секунды. Родригес сознательно поехал прямо по ней. Машину подбросило, занесло. Ударившись задними колесами о бордюр, она перевернулась и загорелась. Рикардо проломил череп и сломал позвоночник.

Стоя на коленях рядом с носилками брата, Педро физически чувствовал, как его сердце превращается в камень. Скорая неслась по улицам Мехико, но спешить было уже некуда. Рикардо умер.

Следующие несколько дней были самыми трудными. Отец тихо плакал. Сара, которую врачи накачивали успокоительными, ни на что не реагировала, а когда приходила в себя, начинала кричать и ей снова приходилось давать таблетки. Анхелина смотрела бездонно-черными от страха глазами, повторяя: «Обещай мне! Слышишь, обещай!» И Педро твердил механическим, усталым голосом: «Ну, конечно, мой ангел. Ну, конечно! Я никогда больше не сяду за руль гоночной машины». Он договаривался с гробовщиком, посылал к черту журналистов, выписывал чеки, заказывал цветы, говорил отцу о всемилостивейшем Создателе и водил Сару в церковь. А когда все кончилось, остался совсем один.

Он никогда не думал, что чья бы то ни было смерть, даже смерть родного брата, сможет оставить его в такой пустоте. В неполных двадцать три года Педро чувствовал себя семидесятилетним стариком. И семья как будто большая, а поговорить ни с кем как-то не получается. И друзья вроде бы есть, да, как выясняется, не все они так уж близки. А настоящие... Кто они, настоящие, если так они далеко, или некогда им, или еще что.

Бизнес казался бессмысленным и оттого смертельно скучным. Зачем продавать все больше «мерседесов» и «хиллманов»? Чтобы заработать денег? Но для чего? С собой в могилу все равно не заберешь. Не говоря уже о том, что богатому так же трудно попасть в царствие небесное, как верблюду пролезть в игольное ушко. Так стоит ли стараться?

Победители 24-часовой гонки в Ле-Мане 1968 года бельгиец Люсьен Бьянки (в шлеме) и Педро Родригес.

Словом, когда через три месяца, в самом начале февраля шестьдесят третьего из Майами позвонил Луиджи Кинетти с предложением стартовать в Дайтоне за его команду «Норт Америкэн Рэйсинг», Педро согласился. Почему нет? На таком же «Феррари» и в тех же Штатах он уже выиграл для Луиджи в Бриджхэмптоне ровно за полтора месяца до смерти брата. Именно Кинетти пять лет назад привез их, совсем еще мальчишек, во Францию на легендарную трассу Ле-Мана. Шестнадцатилетнего Рикадро не допустили до старта судьи. Как парень тогда расстроился...

— Ты обманул меня, Родригес! Или ты хочешь, чтобы и на твоих похоронах произнес речь президент Мексики? — узнав о предстоящей гонке, сказала Анхелина.

— На все воля Божья, ангел мой, — ответил он довольно холодно.

Повторяя про себя эту вновь найденную формулу, Педро выиграл «3 часа Дайтоны» и через месяц, опять же по просьбе Кинетти, отправился в другой городок во Флориде, Себринг. Двенадцатичасовая гонка на растрескавшемся бетоне тамошнего аэродрома считалась самой трудной в Штатах, стартовать здесь собирались лучшие водители мира, радиорепортаж велся вживую на всю Америку, а среди сорока пяти тысяч зрителей обещал проявиться даже Элвис Пресли.

Напарником Родригеса стал чемпион мира «Формулы-1» Грэм Хилл. И Педро не ударил лицом в грязь, ни в чем не уступил англичанину. Физически отлично подготовленный — сказались занятия велоспортом, плаваньем, скачками, водными лыжами — он одним из первых по сигналу стартера перебежал трассу, запрыгнул в алую «Феррари-330-Теста-Росса» и уже на втором круге вышел на первое место с далекой восемнадцатой позиции. Сменяя друг друга, Родригес и Хилл лидировали восемь часов из двенадцати. И все уступили — их переднемоторная 330-я частной «конюшни» Кинетти заметно проигрывала в управляемости новейшим «феррари» заводской команды, которые были построены по самой современной и эффективной схеме — с двигателем перед задними колесами. Так что, финишировав третьим, Педро нисколько не расстроился. Даже, пожалуй, наоборот — он понял, что на трассе он ни в чем не хуже европейских и американских чемпионов. После этой гонки навсегда ушел кошмар, который мучил его почти пять месяцев. Педро часто снилось, что он бежит по боксам «Магдалены Миксуки», чтобы подсказать брату какое-то очень важное решение по настройке машины: она теперь не подпрыгнет на этом проклятом бугорке перед входом в Пералтаду. Но ноги становятся ватными, и Рикардо, весело помахав из кокпита «Лотоса», уезжает на свой последний круг...

В том году Педро выиграл еще Гран-при Канады за рулем спорткара, а в октябре пришло приглашение от хозяина заводской команды «Лотос» Колина Чапмена на два американских этапа чемпионата мира «Формулы-1». В Уоткинс-Глене, на Гран-при США он показал лишь тринадцатое время в квалификации — задние колеса его «Лотоса-25» так и норовили сорваться в занос. Вместе с английскими механиками Педро до позднего вечера провозился с настройками машины. И не зря — на 36-м круге гонки он вышел уже на шестое место. Но тут «кончился» мотор.

В 1967 году, одержав победу в Гран-при ЮАР, Педро Родригес на «Купере» занял шестое место в общем зачете чемпионата мира.

Анхелина умоляла мужа не участвовать в Гран-при Мексики. «Но у меня контракт, мой ангел, — спокойно, ничуть не смущаясь своим враньем, отвечал Педро. — Придется платить Колину неустойку». Их отношения становились все более натянутыми, безграничная нежность, которую он испытывал к жене совсем недавно, ушла. Рядом с Педро жила красивая молодая женщина Анхелина Родригес. Совершенно чужая.

Стартовал он только двадцатым — в тренировках несколько раз меняли мотор. Уже на первом круге Большого приза он столкнулся с «Лотосом» швейцарца Зифферта. На 25-м круге лопнул рычаг задней подвески. Десятки тысяч мексиканцев гулом разочарования провожали своего земляка. На охромевшей машине с высоко задранным передним левым колесом он продолжал мчаться по «Магдалене Миксуке», которой только что присвоили имя Рикардо Родригеса.

Педро Родригес (он лидирует) в 1967 году стал лучшим из пилотов «Купера». Хотя за команду выступали такие мастера, как Йохен Риндт (посередине) и Йозеф Зифферт (слева).

Но он вовсе не собирался становиться профессионалом. Если кто-то из хозяев гоночных «конюшен» вспоминал старшего Родригеса («О, конечно, Рикардо был прирожденным талантом. Такие, знаете ли, в «Формуле-1» появляются раз в десять лет, а то и в двадцать. Впрочем, и Педро очень даже неплох. Собранный, внимательный. Кстати, смерть брата произвела на него странное действие: он стал быстрее, без вопросов»). В шестьдесят четвертом мексиканец еще раз выиграл в Канаде Гран-при спорт-прототипов и опять был первым в Дайтоне, финишировал вторым в «1000 километров Парижа» на треке Монлери и третьим в багамском «Турист Трофи» в Насау. А в конце октября снова стартовал в Гран-при Мексики.