Золярия (СИ) - Хан Владимир Феликсович - Страница 27

– Шестая каста «Преступники». Лица, осуждённые по приговору суда или приказу Князя.

– Седьмая каста. «Неграждане России». Проживающие в России на основании вида на жительство. Временно находящиеся на территории страны – представители других государств, транзитники, командировочные, туристы, эмигранты, ещё не получившие какого-либо статуса, другие, а также военнопленные.

– Каждый гражданин России имеет право самостоятельно выбирать к какой касте – с первой по четвёртую включительно – относиться, и может в любой момент изменить её, поменяв род деятельности.

– Каждая каста предусматривает и разные обязательства перед государством, и разные гражданские права.

– Вторая каста – «Служивые» – является привилегированной, и все в неё входящие пользуются особыми привилегиями, но несут повышенную ответственность за свои действия соразмерно званию, а также имеют ограничения, несвойственные другим кастам.

Граждане из второй касты являются невыездными. Им запрещается покидать территорию России без особого предписания.

Родственники служивых – до третьего колена включительно – также невыездные до тех пор, пока данный человек не покинул вторую касту.

– Ещё хочу доложить, что разработка Уголовного и Гражданских кодексов близка к завершению, но я велел притормозить работу до утверждения нашего основного закона – Конституции, – добавил Министр пропаганды.

– Правильно, Валерий Павлович, всё надо делать последовательно, – сказал Великий Князь. – в этом вопросе спешка недопустима. А сейчас давайте обсудим предложение Воеводы о походе на Тюмень.

Сергей вывел на экран карту местности и начал объяснять план предстоящей компании.

Перебросив на транспортных гравиталетах по два полка пехоты и конницы – а также двадцать полевых пушек – под деревню Тугулым, Воевода велел разбить лагерь и послал гонцов к Тюменскому Князю. Дескать, вина хочу с ним выпить, да дело одно порешить требуется. А не придёт на разговор душевный – сам к нему заявлюсь со всем своим войском. И вина тогда пить не будем.

Сотни разноцветных палаток запестрели ровными кругами вокруг огромного княжеского шатра, который расположился у самой дороги. У каждого рода войск палатки были своего цвета: у пехоты – зелёные, у кавалерии – голубые, у артиллеристов – красные, у интендантов – жёлтые. Офицерские шатры – белые.

Пошито всё это было из ткани невиданной. Солдатская палатка на десять человек весила всего два килограмма. И ткань эта тепло изнутри не выпускала наружу даже в лютые морозы, а летом в ней всегда прохлада содержалась. Сама эта таинственная ткань за температурой следила, а также за влажностью и содержанием углекислого газа в помещении. И не пачкалась, и не мялась.

В центре этого круглого стойбища возвышался на высоком помосте золотой шатёр княжича, Воеводы. А вокруг помоста – серебряные шатры ближних к Воеводе бояр и разных воинских начальников.

Прямо не стойбище ратное, а парадиз прекрасный для любования народного и устрашения врагов...

От Тугулыма до Тюмени всего пятьдесят километров с небольшим. Два перехода дневных, а ежели поспешать, то и за день доскакать можно о двух конях.

Гонцы уже на следующий день доложили, что прибыли на место и Князем милостиво были приняты. Но вот уже пятый день никто на встречу не спешил.

Гонцы – а среди них был и золярин, владеющий телепатической связью – сообщили, что Князь Тюменский в раздумьях и опасениях сильных прибывает – колеблется. Но к гонцам относится почтительно и хлебосольно. В еде, питье отказа нет. Даже развлекает по-разному, то певчих да плясунов пришлёт, то девушек красивых.

Но вот похоже, что на завтра выезд намечен. Подарки собраны, но скромные. Чисто, так сказать, для приличия – видать характер показывать собирается. Через день-другой ждите.

– Подождём ещё три дня, – сказал Воевода, сидящим за раскладным столом полковникам. – А на характер его посмотрим, когда гравитолеты наши да бластеры в действии покажем. Приготовьте полигон для демонстрации, – обратился Воевода к молодому интендантскому полковнику. – Думаю, что урезанной программы №3 будет достаточно для создания у нашего брата Князя Тюменского нужного уровня впечатления. Согласны?

– Так точно. Впечатлений ему будет достаточно, – отрапортовал бравый полковник и вышел из шатра.

Через два дня появилась ожидаемая делегация...

Переговоры прошли так, как запланировал княжич. Сразу же по приезду и полагающегося ритуала встречи Тюменского Князя и пятерых его ближних людей усадили за стол в золотом шатре, а остальных две сотни свиты – за длинные столы в равной пропорции со своими офицерами и заслуженными дружинниками в огромной, специально натянутой палатке.

Когда гости наелись и отдохнули, Сергей без лишних предисловий выложил своё видение их дальнейшей дружбы.

Тюменец пообещал более набегов не делать, но пойти под руку Великого Князя отказался.

Княжич сурово нахмурился, но перед расставанием на ночь добродушно улыбнулся сопернику и, пожелав доброй ночи, сказал:

– Мудрый человек никогда не принимает решений сразу. Я с почтением выслушаю твоё решение завтра утром.

А утром всю делегацию проводили до полигона, где стояло каре из сотни манекенов, одетых в броню тяжёлого пехотинца по форме тюменской дружины.

Воевода пафосно хлопнул в ладоши, и на горизонте показался большой транспортный гравитолет. Через мгновение он уже завис над головами зрителей, и на глазах потрясённого Тюменского Князя нашинковал якобы тюменскую дружину лазерным лучом за несколько секунд. Потом перерезал напополам установленную невдалеке бронзовую пушку и, взмыв вертикально вверх, исчез из поля зрения...

Только через три часа в золотой шатёр Воеводы пришёл тюменский есаул и сказал, что Князь желает говорить с княжичем наедине.

Поговорили...

Договорились, что отныне Тюменское Княжество входит в состав России, именуется далее Княжеством Тюменское – уже без слова «Россия» – соотносит своё законодательство с российским и он, Князь Тюменский, присягает Великому Князю Российскому в вечной дружбе и послушании. Никакой дани со своего первого вассала Россия не запросила.

Тюменцы, рассевшись по каретам и верхам, потянулись домой, а Российские полки начали сворачивать лагерь и грузиться в гравитолеты. И дружинники, и их командиры остались довольны безобидной недельной прогулкой на природу. Последний транспортник оторвался от земли и направился на запад, догонять заходящее солнце. Прекрасный летний день клонился к закату, а Россия, начинала своё славное восхождение.

С почином!

Как полноводная река, несущая воды по плоской равнине, походные колонны трёхсоттысячной армии разъединялись на отдельные потоки, которые опять соединялись перед горными перевалами или наведёнными через реки мостами, а потом опять растекались вширь бесконечными вьючными караванами, колоннами усталой пехоты, запылённой кавалерии, нескончаемыми обозами и бесчисленными стадами мясного скота. Огромные колёса осадных пушек дробили мостовые изредка встречающихся городков, пережёвывали в щепу дубовые настилы мостов, перепахивали глубокими колеями грунтовые дороги, но ничто не могло остановить неотвратимое течение этого грозного потока, кроме воли всемогущего Императора Поднебесной.

Зинь Коньянь действительно был всемогущим. От Сиама до Байкала и Манчжурии не было правителя равного ему, но его должность скромно называлась Председатель КНР. Императорским титулом его наградила народная молва, а свою страну китайцы упорно называли Поднебесной. Тщеславный правитель не возражал против подобного самоуправства, он бы и сам с удовольствием пользовался этими названиями, но всё его ближайшее окружение упорно цеплялось за уходящую терминологию, наивно пытаясь сохранить свои прошлые привилегии. Сохранять терминологию Зинь Коньянь был согласен, но вот привилегии – нет.