Не стой под моей стрелой, или Инквизитор попаданке не указ! (СИ) - Шаль Вероника - Страница 14

Ну вот и поговорили, вздохнула я про себя, не сводя глаз с яркого серебристого таза, извлеченного отшельником из шкафчика.

Неужели утку или еще какую птицу подстрелил, и сейчас предложит мне ощипать ее? Поднявшись по оставшимся четырем ступенькам вверх и выбравшись из подпола, я принялась наблюдать за неторопливыми движениями отшельника.

А вот смотреть на атлетически сложенную фигуру: широкие плечи, узкие бедра и гармоничной длины руки и ноги — мне совсем не хотелось. Человек, поднявший руку на женщину, насколько бы красив он ни был, для меня сразу становился неинтересен.

И я сосредоточилась на наблюдении за стряпней.

Вот таз брямкнулся о стол полукруглым основанием и закачался в разные стороны. Вот рука отшельника потянулась к рюкзаку, развязала стягивающие его веревки и расширила открывшееся отверстие. Вот отшельник двумя руками поднял рюкзак над тазом и перевернул его вверх дном. Пара глухих хлопков по кожаной заплатке на дне, теперь оказавшейся сверху, и из нутра рюкзака со скрежетом в таз вываливается нечто черное, блестящее, с мохнатыми длинными то ли щупальцами, то ли лапами.

Фу, какая гадость! Интуиция меня не подвела: не видать на обед ни курицы, ни утки, ни зайца. А что будет, совсем непонятно. И я напрягла зрение, но ничего, кроме увиденных ранее щупалец, похожих на паучьи, и круглой тушки, заметить не смогла.

Каким деликатесом собрался угощать отшельник иномирянку в моем лице, думать не хотелось. И следить за стряпней тоже резко расхотелось. Я уткнулась взглядом в стену и попыталась прогнать красочные ассоциации о предстоящей трапезе. Получалось плохо. Вернее, противное скрежетание и копошение, постоянно раздающееся из таза, делали эти попытки бесполезными. Мысли к тому, что отшельник назвал добычей, возвращались с завидным упорством.

— Отличная особь. Взрослая, мясная. Полчаса на огне и жаркое готово.

От обещания, прозвучавшего обыденно, как на Земле разговаривают о приготовлении стейка на ужин, к горлу подкатила тошнота. Пауков я не ем! Даже мясных!

— Я не буду ужинать.

— Как знаешь. Твое дело, ужинать или нет. Завтра у нас насыщенный день и дополнительная энергия лишней не будет.

Нацепив на лицо безразличную маску, я продолжила смотреть в стену над разделочным столом. Но взгляд то и дело сползал вниз.

— Не обращай внимания на скрежет, — отшельник, наконец, заметил, как я не могу отвести взгляд от таза, покачивающегося в такт движениям будущего жаркого. — Из таза он не убежит.

— А если убежит, мы ужина лишимся?

— Не только. Придется искать, пока не найдем.

— Я не настолько хочу есть.

— Чтобы он рассек своими щупальцами твою нежную кожу и впрыснул смертельно опасный яд, ты тоже не хочешь?

— А может?

— Запросто.

Новый мир мне нравился все меньше и меньше. Только ядовитых пауков, похожих на крабов и бросающихся на людей, для полного счастья мне не хватало.

— Я должен извиниться, — отшельник переключил внимание с животины, ерзающей в тазу, на меня. — Я не должен был так себя вести. Нет мне оправдания.

И отошел от своей драгоценной добычи. Подошел вплотную ко мне и широкой мягкой ладонью с уже теплыми пальцами, накрыл мою ладонь. Сердце тряхнуло, и оно, отказываясь подчиняться здравому смыслу, забилось сильнее.

Первый раз мужчина просит у меня прощения. Вот это поворот!

— Я должен исправить свою ошибку.

Я чуть не закивала, соглашаясь с его словами.

— Я все обдумал и принял решение, что нам делать.

Сомнение тревожным червячком шевельнулось в груди. Что он понимает под словом «ошибка»?

— О какой ошибке ты говоришь? — решила я не ходить вокруг да около, а спросить прямо.

Шея ныла меньше. Испуг, когда руки отшельника смертельной хваткой сошлись на моем горле, стал забываться, и мне снова захотелось назвать его Массиусом. Ведь не со зла же он на меня напал. Не понимал, что творил.

Не успела я додумать мысль и ощутить немного тепла, как последовавший ответ окатил меня ледяной водой и заставил сжать зубы.

— Я экспериментировал во время бури. Наверное, ошибся в расчетах и притянул тебя сюда из твоего мира.

— Ошибся? — я мигом забыла все добрые слова, которые крутились в голове, и стряхнула его ладонь, все еще лежавшую поверх моей. — Ошибся! А те вещи, — и я резко махнула рукой в сторону подпола, — ты тоже по ошибке утащил? Да?

— Нет, — губы отшельника сжались в тонкую нить.

Еще полчаса назад мне хотелось рыдать от жалости к себе. А сейчас на смену слезливому настроению пришла ярость. Я уставилась в стену и попробовала погасить заклокотавшую в груди злость.

Одно дело, когда несчастье произошло случайно и никто не виноват. И совсем другое, если у несчастья существует автор. В данном случае самоучка-неумеха, который сразу делает, а потом думает.

— А за это, — я показала на свою шею, — извиняться не будешь?

— Если тебе будет легче, то… прости. Но это… другое.

— Напасть на девушку и чуть ее не задушить — это, по-твоему, «другое» и не требует извинений?

Ответ сразил меня наповал.

— Ты не девушка, ты сильный маг.

— То есть в этом мире девушку-мага можно безнаказанно придушить?

— Можно. Но нежелательно. Родня потребует компенсировать ущерб.

— Ничего себе! И как принято в этом прогрессивном мире компенсировать ущерб за отнятую жизнь?

— Золотом. Или магией.

— И все? Никакого суда? Убийца не понесет наказание?

— Почему нет? Выплаты — достаточное наказание.

— Ладно, а если девушка-маг кого-нибудь убьет, ей тоже нужно будет… э-э-э… компенсировать ущерб?

— Нет, конечно, — быстро ответил Массиус. — Ее казнят. Без вариантов.

— Чу́дное у вас понимание о справедливости. А если убьет случайно? От неопытности.

— Все равно ее казнят.

Добавить мне было нечего. Зато проявился еще один аспект моего здесь существования — жизнью время, проведенное в таком мире, я назвать не могу, — который требует скорейшего изучения и взятия под контроль. А то пришибу кого-нибудь случайно — и прости, жизнь, и прощай.

— Чтобы никого случайно не убить, нужно пройти обучение контролю магического дара.

Я молча обдумывала, как мне поскорее пройти это обучение. Чтобы не только научиться контролировать магию, которой у меня, по словам инквизитора, слишком много. Но и для того, чтобы вообще почувствовать в себе эту магию.

Обучение стоит денег. В этом я была уверена на все сто процентов. Надо найти мотив, который заставит отшельника раскошелиться.

— Если обучение не проходить, а оно дорогое, — продолжил свой рассказ Массиус, — тогда можно попросить верховного мага запечатать дар. Это делается бесплатно. Потому что во благо всего общества. После запечатывания магия для носителя становится недоступна. И причинить вред он или она никому не сможет.

Отшельник вернулся к месту стряпни и заглянул в таз. В ответ в тазу раздалась очередная серия шебуршений, копошений и прочей активности не готовой сдаться добычи.

— И как тогда жить с запечатанной магией?

— Обычной жизнью богатой домохозяйки. Невесты с запечатанной магией идут нарасхват. Все хотят наследника, отмеченного магическим даром. Своеобразный социальный лифт.

— Многие соглашаются запечатать магию?

— Почти все. У нас здесь жизнь не такая простая, как может показаться на первый неопытный взгляд.

— Скучно так жить, — пожала я плечами.

— Тебе никто и не предложит. Для попаданок всегда одна дорога. Даже для отмеченных даром. Даже таким сильным, как у тебя.

— Разве у меня на лбу написано, что я попаданка?

— Почти. Есть одна метка у людей нашего мира, которой у попаданок нет и быть не может.

Подвох подкрался незаметно. Я уже начала строить планы, как пройду обучение и затеряюсь среди жителей этого чудно́го мира до тех пор, пока не смогу вернуться домой. А вот обломись, Алина со всеми своими планами, проворчала я про себя.

Расспросить хотелось еще о многом, но по нетерпеливому с легкими нотками раздражения тону отшельника стало понятно, что вопросы на время стоит прекратить.