Выбери любимый жанр

Средневековая история. Чужие маски - Гончарова Галина Дмитриевна - Страница 16


Изменить размер шрифта:

16

Она была… свободна внутренне. Вот как!

Для нее не было рамок, она сама могла их устанавливать, двигать, решать любые вопросы… но как так получилось? Так не воспитывают девочек. И даже если бы отец воспитывал ее, как мужчину, было бы все иначе. Не так, не то…

Энтони мучился до вечера, когда Лилиан открыла глаза.

***

– Что вы на меня так смотрите, барон?

Лиля зевнула, прикрывая рот рукой, потянулась.

– А-аааа…

– Ваше сиятельство, – не выдержал Лофрейн, – вы не хотите объясниться?

– Не хочу, – согласилась Лиля. – А я должна?

– Должны, – заявил Лофрейн с уверенностью, которой вовсе не испытывал. – Обязаны.

– Не припомню обязательств, – махнула рукой Лилиан. – Барон, вы котелок помыли?

– Эээээ…

Под нравственные мучения лягушка очень даже неплохо пошла. Но котелок барон не промыл, задумался, и теперь котелок был жирный. Еще и в застывшем жире, что вдвойне неприятно.

Лиля вздохнула, поднялась, и потопала к берегу болотца. Зачерпнула прибрежного ила и принялась оттирать металлические бока.

– Ваше сиятельство!!!

Барон уже почти стоном стонал.

Ну не полагается такого благородной даме, НЕ ПОЛАГАЕТСЯ!!! Ладно еще, барон знал, с грехом пополам, что песком можно мыться. Но благородная дама, которая моет посуду?

Лиля только головой покачала, продолжая с помощью листьев, ила и какой-то матери оттирать котелок. Но разъяснения дала.

– Барон, скажите, если я сейчас забьюсь в истерике, нам легче станет?

– Э… нет.

– Мы быстрее из леса уйдем?

– Нет.

– К людям выйдем? Пропитание найдем? Котелок отмоем?

На каждый вопрос барон качал головой, и Лиля в ответ развела руками, едва не утопив ценную собственность и черпанув котелком воды.

– Так что вы хотите? Чтобы я тут устроила невесть что, в лучших традициях придворных дам?

Энтони не хотел.

Вот честно, никак не хотел.

Он уже успел понять, что так – намного лучше. Лиля прищурилась. Наглый ветер сбросил ей на голову зеленый лист, и женщина тряхнула косой, пытаясь смахнуть его без помощи мокрых и грязных рук. Солнце вызолотило ее волосы, бросило на лицо кружевную вуаль из света и тени, сделало ее невыразимо лукавой – и неожиданно юной. И барон замер, не смея шевельнуться, чтобы не прогнать этот момент.

Лесная дева…

Красивая, отстраненная, земная – и невыразимо чуждая.

Создание из еловых ветвей и солнечных лучей.

Зеленые глаза и золотые волосы, улыбка – и приподнятая бровь… и весь этот момент, словно пропитанный чудом.

Лиля не дала долго длиться очарованию.

– Устроить?

– Н-нет…

– тогда поймите главное, барон. Я очень прагматична. Практична, если так будет легче. Будет время для переживаний – и я от души поплачу. Будет время для гнева, боли, слез, радости, а сейчас я должна пройти из одной точки в другую. Чтобы вернуться домой.

– Лилиан…

– Да, я знаю, что вы скажете. Вы не допустите, – Лиля сморщила нос. – Не будем пока об этом, сейчас у нас общая цель. Выйти к людям. Остальное вторично. Вот я и буду делать все, чтобы выйти к людям. Есть суп из лягушки, жарить змею, если та попадется, танцевать голой на поляне… неважно! Здесь и сейчас это нужно делать – и я делаю. Этого достаточно?

Тони кивнул головой. И все же не удержался.

– Если бы я не видел вас, здесь и сейчас, я бы поклялся, что таких женщин не существует.

Улыбка у Лилиан получилась совершенно Мефистофелевская. Данте оценил бы.

– Я здесь. И я существую. Ложитесь спать, Лофрейн, я подежурю. А вы смените меня к утру.

– Хорошо, Лилиан.

Барон послушно отправился к лапнику.

Практичность?

А подготовка?

Что он, дурак, что ли? Попробовала бы леди Сейнель освежевать лягушку! Да она от одного вида жабы на два часа в обморок падала. Когда акулу поймали и ее на палубе разделывали, ей от запаха дурно стало. А Лилиан Иртон?

Что-то подсказывало барону, что Лилиан бы еще и тесак попросила. И он был прав.

Акул вскрывать ее сиятельству еще не доводилось. А интересно…

Кто мог научить всему этому Лилиан Иртон? Какие тайны хранит ее прошлое? Определенно, надо их разузнать. Энтони оценил решимость в голосе женщины, когда та говорила о дороге домой. Она вернется. Сделает все возможное. А значит, что?

Значит, ему надо помешать графине. Задача серьезная….

Ладно, время еще есть, он все обдумает.

Он справится. При всех своих достоинствах, при всем недюжинном уме, Лилиан Иртон была и остается женщиной, а с бабами Лофрейн управляться умел. Проверено всей жизнью.

***

Барон не видел, каким взглядом проводила его Лилиан.

Кажется, она спалилась? Прокололась, показала свое настоящее лицо?

Есть такая вероятность.

Но то вы предлагаете ей сделать? Что?!

Тут или-или, или она падает на руки барону и косточки ее в лесу истлеют. Или она берет дело в свои руки, и отправляется домой. Ну, хотя бы помирать будет спокойно, если что. С осознанием, что сделала все возможное и немного больше.

Лиля ласково коснулась рукой живота. Предусмотрительно, отвернувшись так, чтобы Лофрейн ее не увидел.

Ничего, малыш. Прорвемся, и не таких в клочья рвали.

Мама справится, она и из леса выйдет, как можно скорее, и тебя домой доставит, к папе, сестренке, братикам… тяжко?

А кто сказал, что будет легко?

Мама, конечно, не супервумен, или как это называется, но для своего спасения Лиля все сделает.

Надо жабу слопать?

Да с кишками проглотит! И со шкурой!

Надо барона построить?

Будет строить в три шеренги… барон. М-да, проблема.

Лиля понимала, что она действительно не вписывается в это общество. Она честно соблюдает все нормы и правила, пытается стать своей, но получается…

Да химера получается!

Когда лапы от одного зверя, хвост от другого, уши от третьего, а тело от четвертого. По отдельности все знакомо, а в картину не складывается.

Увы.

Таких как она действительно не существует здесь и сейчас.

Душа чужого мира, создание в чем-то противоестественное… или наоборот – естественное?

Лиля не собиралась рассуждать над сложными философскими вопросами. Плохо было то, что барон узнает ее с другой стороны.

Узнает не Лилиан Иртон.

Алевтину Скороленок. Ту самую, девчонку-медичку. А что делать?

Графиня не выберется, отсюда сможет выйти только Аля. Чужая душа, в чужом мире…

Она и сама выйдет, и ребенка вытащит. А барон…

Лиля холодным жестким взглядом посмотрела на барона.

Ему. Придется. Умереть.

Лиля не знала, как она это сделает. Отравит, удавит, зарежет – она действительно не знала. Но барон не должен дойти до конца пути.

Чудовищно?

А почему? Она защищает себя и своего ребенка. И этим все сказано.

Прости, Лофрейн, но ты сам виноват.

Ативерна, Лавери

– Б…

Ганц Тримейн редко матерился.

Но сейчас…

Глядя на тело королевской фрейлины, которую он, кстати, отлично знал!

Аника Реваль.

Фрейлина ее величества Марии – и в таком виде…

Мать-перемать…

Вся искромсана, большие голубые глаза смотрят в небо, светлые волосы испачканы кровью и грязью…

Мизинца – нет.

И как тут быть?

Опять тот неуловимый подонок…

Но кто?!

КАК!?

Аника была полностью домашней скромной девочкой… ладно. Это он еще переговорит с ее величеством. И с родителями девушки.

И…

Тварь!

Ярость опять накрыла волной, сжимая горло удавкой, туманя алым глаза, заставляя стискиваться кулаки…

Ты мне еще попадешься…

И я тебя, подонка, на твоих же кишках повешу!!!

***

– Тримейн, вы меня огорчаете.

Ганц опустил глаза к полу.

Да, его величество Ричард разочарован.

Чем это может грозить?

Самое обидное, практически ничем. Не будет Ричард сейчас ничего с ним делать, слишком ценен ему зародыш службы, которую сейчас создает Ганц.

16
Перейти на страницу:
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело