Голубое поместье - Джонс Дженни - Страница 10

• Предыдущая
• 10/85
• Следующая

— Как это слушает?

— Она самаритянка. Знаете, это такие люди, которые выслушивают самоубийц, наркоманов, банкротов и угнетенных.

— Ответственное занятие.

— Это просто опускание пара. Ей не позволяется что-либо предпринимать, она должна только утешать, но не советовать. Она сидит и слушает, а они тем временем режут себе вены, включают газ, принимают таблетки.

Он вспомнил не столь уж отдаленные времена, когда нож казался ему привлекательным.

— Должно быть, тяжелое дело, — сказал он.

Кейт вздохнула.

— Смешно и говорить. Нечего удивляться тому, что она постоянно находится в депрессии.

— И вы считаете, что моя помощь в саду поможет облегчить ее ношу? — предположил он.

— Я это знаю. Она хочет, чтобы хоть что-то в ее жизни стало лучше, исправилось… Я хочу, чтобы вы остались.

Бирн с негодованием посмотрел на нее.

— Но я не имею никакого отношения к вашему дому.

Не обращая внимания, Кейт продолжала, как если бы он молчал.

— Я так волнуюсь за нее. Ей нужно, чтобы здесь был кто-то еще.

— Только не я!

— Но вы же садовник. — Яркий солнечный свет внезапно упал налицо Кейт, сорвав с него всю миловидность. Она словно разом постарела и кости натянули кожу. Неприятное зрелище.

— В коттедже всегда живет садовник, — сказала она.

— Этот дом пустовал много лет.

— И это неправильно. Вот почему… — Она вдруг умолкла. — Вам нужно остаться, мистер Бирн. Вы нужны здесь. Почему бы вам не рассматривать эти деньги, — она указала на бумажник, — как плату? Заработок за пару месяцев? Только так их и нужно воспринимать.

— Напротив, деньги дают мне свободу перемещения.

— Значит, вы бежите, мистер Бирн? Снова?

Он подошел к двери и распахнул перед ней.

— До свидания. Не могу сказать, что мне было забавно. Скажите своей матери…

— Скажите ей сами. Уж это вы по крайней мере можете сделать ради нее. — Кейт подняла подбородок, и ему захотелось встряхнуть ее и собственными руками выставить за дверь.

Что угодно, только чтобы отделаться от нее.

— Хорошо, — ответил он. — Я скажу ей сам.

Кейт прошествовала мимо него на солнечный свет.

В четыре часа дня он уже был на обочине дорожки и махнул, чтобы Рут остановила машину. Она опустила окно и улыбнулась ему.

Бирн сразу же увидел, что она плакала.

— Что случилось?

— О, ничего… это… — Она сделала явное усилие. — Как продвинулась ваша работа! Даже не могу сказать, насколько я вам благодарна. Когда забор подрезан, все выглядит иначе, и как только с ним будет закончено, можно будет…

Как сказать ей? Рут такая ранимая, а он обещал остаться. Он проговорил только:

— Все дело в цепной пиле. На работу уйдет немного времени. Но, Рут, мне очень жаль, но, по-моему, лучше, чтобы работу закончил кто-нибудь другой. Я не могу больше задерживаться здесь!

— Не говорите так! — В ее голосе звучала острая боль и угадывалось отчаяние. А затем вдруг сосредоточившись, будто жесткий кляп опустился на ее слова и чувства, Рут спросила: — А что, собственно, заставило вас передумать?

Она открыла дверцу и вышла. Рут стояла перед ним, устало прислонясь к машине, словно не имела сил, и ему захотелось обнять ее, снять с нее часть тяжести.

— Мне вернули мой бумажник. Старик вышел из леса и отдал его мне. С ним были две женщины… две женщины в черном. Вы знаете их?

Рут не ответила на вопрос. Она внимательно разглядывала Бирна, как бы стремясь оторвать его от воспоминаний.

— Не знаю, что и делать, — пробормотала она. — Другая на моем месте попыталась удержать вас здесь подкупом или лестью… Быть может, мне помогут женские чары? — Она чуть-чуть улыбнулась, чтобы показать, что это шутка. — Что вы посоветуете? Конечно, вы совершенно свободны и можете оставить мой дом когда угодно. Вы поработали великолепно. Просто я надеялась. По-моему, вы говорили вчера, что можете задержаться… — Голос ее умолк.

— Что вас расстроило, Рут?

— О, ничего. Вас это не должно тревожить, как не тревожат вас и проблемы дома. — Она повернулась к нему спиной, вновь открыв дверцу машины.

— Хорошо, я закончу изгородь. — Он даже и не понял, что заставило его сказать эти слова. Не потому ли они сорвались, что она отвернулась от него, чтобы не испытать еще одного разочарования? Или она поняла, что он убегал слишком часто? Нельзя переигрывать эту карту, сказал себе Бирн. Она ничего не решает.

Тут Рут внезапно поцеловала его, коротко клюнув в щеку, и он увидел неподдельную радость в ее глазах, а на лбу сразу разгладились морщины. Эта его власть над ней ужаснула Бирна.

В задумчивости он вернулся к забору, совершенно не заметив бинокля, блеснувшего из дома.

«Плоские поля, написал он, безлесные и пустые под широким и скучным небом…» Том Крэбтри с неудовлетворением уставился в немытое окно. Поезд ехал вдоль дороги, все шесть полос чудовищного тракта были забиты автомобилями и грузовиками.

В поезде оказалось более людно, чем предполагал Том. Часть пути от Кембриджа он простоял, удерживая ногами саквояж на полу, с записной книжкой в руке. Было жарко, но на нем были джинсы и белая тенниска. Опрятно и прохладно — он умел одеваться.

Неторопливое движение поезда досаждало ему. Он хотел скорее оказаться на месте, окончить свое короткое путешествие, вновь встретиться с Кейт и погрузиться в книгу.

Первое место было, конечно же, отведено Кейт, великолепной, удивительной Кейт с ее заразительной улыбкой и личиком-сердечком. На миг он отвлекся на воспоминание о ее внешности, длинных гладких загорелых ногах, высокой округлой груди. Он напомнил себе, что принадлежащий ее матери величественный дом на деле является только глазурью на пирожке. Там, в жарком и набитом вагоне, приближаясь к Харлоу, он вспомнил лишь одно: как ни странно, Голубое поместье наследовалось только по женской линии.

— Значит, однажды дом станет твоим? — когда-то спросил он небрежным тоном.

— А тебе что в том? — Она склонила голову набок, подозрительно посмотрев на него.

— Ничего. Совсем ничего. — Том пожал плечами.

— И это вовсе не величественный дом. Он мал, ему меньше сотни лет, и чтобы поддерживать его, нужно большое состояние. Если ты рассчитываешь на деньги в браке со мной, готовься к разочарованию.

— На деньги? Я? Кейт, ну ты даешь! — Задетая гордость восстала неимоверно. Расхохотавшись, Кейт прикрыла его подушкой. Тем не менее повод уже оправдал себя.

— Приезжай и посмотри сам, — сказала она потом. — Можешь поработать в библиотеке. Там спокойно, найдется много такого, что может понадобиться тебе. У нас книги повсюду.

На подобное приглашение он не намеревался отвечать отказом. Слишком уж хорошо, чтобы можно было поверить. Ничего не потратив, провести лето за городом в обществе Кейт, в покое, за работой, получить возможность обдумать свои отношения с ней, его книгу, и то, как он намеревается жить, когда сведет все воедино…

Том следил за редеющими за окном домами, наконец появились клочки зелени, жидкие ивы, позади остался неторопливый ручей. Невзирая на запрещение, две девушки напротив закурили сигареты. Тонкогубый мужчина возле него неодобрительно прошелестел, но все остальные молчали. Правит апатия, подумал Том. Серый дымок плыл к нему.

Он припал головой к окну, надеясь, что поезд прибудет вовремя. Хорошо бы, чтобы Кейт встретила его, тогда ему не придется ждать слишком долго.

— Кейт, сколько лет!

— Всего две недели. — Она тоже смеялась.

Том опустил свой саквояж в багажник и уселся на переднем сиденье «эскорта». Он поцеловал Кейт, взлохматив ей волосы, и превратив ее в некое подобие пацана-панка.

И немедленно пожалел об этом: Кейт должна быть роскошной, идеальной, безупречной. Том достал из кармана расческу и провел по ее волосам, исправляя произведенный им беспорядок.

• Предыдущая
• 10/85
• Следующая