Поцелуй небо (ЛП) - Ритчи Бекка - Страница 2

— Я в курсе, — непринужденно сказал я ей, больше обеспокоенный её состоянием. В какой-то момент она схватилась за раковину, будто собираясь закричать.

— Я убью Кэролайн. Я вырву ей волосы — прядь за прядью, а затем украду всю ее одежду.

Её чрезмерные преувеличения всегда напоминали мне о сплетне, которую я слышал в «Фаусте». Что во время урока по оказанию первой помощи в Академии Далтон, её подготовительной школе, она взяла свою куклу и проткнула тело ножницами. Другой человек сказал, что она нацарапала на лбу игрушки надпись и передала его учителю. Она гласила: «Я не буду заботиться о неодушевленных предметах, если мальчики не будут делать то же самое».

Люди думали, что она была сумасшедшей, но гениальной; человеком из разряда «я поглощу твою душу».

Я же считал её чертовски очаровательной.

— Роуз…

Она хлопнула ладонями по столешнице.

— Она пролила на меня содовую. Лучше бы она ударила меня по лицу. По крайней мере, для этого есть макияж.

— У меня есть решение.

Она подняла руку.

— В этой уборной не место самолюбию.

— Тогда какого черта ты здесь делаешь? — спросил я её, наклонив голову.

Она рассерженно посмотрела на меня, и я всё равно приблизился, собираясь помочь. В гневе она толкнула меня в грудь.

Я почти не двинулся.

— Это было немного инфантильно даже для тебя.

— Это саботаж, — сказала она с пылающими глазами, тыкая в меня пальцем, — Академическое чревоугодие. Я ненавижу обманщиков, а она обманом вытеснила меня из Пенна.

— Тебя уже приняли, — напомнил я ей.

— Ты бы пошел в колледж, если бы тебя не взяли в программу Чести?

Я ничего не сказал. Она знала мой ответ.

— Вот то-то и оно.

Я бросил промокшие полотенца в ближайший мусорный бак, и мои действия начали расслаблять её плечи, пока она пристально наблюдала за мной. Затем я начал стягивать с плеч свой красный пиджак.

— Что ты делаешь? — спросила она.

— Так выглядит помощь.

Она покачала головой.

— Я не хочу быть в долгу перед тобой, — она ткнула в меня другим пальцем и отступила назад. — Я знаю, как это работает. Я понимаю. Ты делаешь что-то для студентов, а они должны отплатить тебе каким-то извращённым способом.

Цена возможностей. Выгоды. Сделки. Они были основой моей жизни.

— Я не заставляю людей заниматься проституцией, — я протянул свой пиджак, — без каких либо-то скрытых мотивов. Я не жду ничего взамен. Возьми его.

Она продолжала качать головой.

Моя рука опустилась.

— Что?

— Почему ты так ведёшь себя с Кэролайн? — внезапно спросила она.

Я читал между строк: Почему она тебе нравится? Кэролайн была типичной девушкой из представителей Белых англосаксонских протестантов. (прим. В самом узком смысле WASP — это избранные представители богатых и породистых кланов северо-восточного истеблишмента, в широком — белые протестанты любой части Америки) Она всегда смотрела на меня хищным взглядом, будто безмолвно спрашивая: Какая мне от тебя польза? Может, выйти за тебя замуж и забрать все твои гребаные деньги?

Но Роуз Кэллоуэй была другой. Она следовала моде. Но не как девушки из сестринства. Она была гением на бумаге. Но не командным игроком. Ей требовалось мало времени, чтобы начать ненавидеть других. Но она не была против любви.

Она была сложным уравнением, которое не нужно было решать.

У меня даже не было времени ответить. Вот как быстро Роуз выходила из себя. Она положила руки на бедра, подражая моей позе, которую я принимал ранее в тот день.

— Ты хорошо ездишь верхом, Кэролайн. Я видел тебя на конных соревнованиях на прошлой неделе. Как твоя мама?

— Я был любезен.

— С некоторыми людьми ты ведешь себя по-другому, — сказала она мне. — Я знаю тебя достаточно давно по академическим конференциям, чтобы заметить это. С ними ты поступаешь так, а со мной иначе. Откуда мне узнать, какой настоящий Коннор Кобальт?

Ты никогда не узнаешь этого.

— Я настолько честен с тобой, насколько могу.

— Это полная хрень, — выругалась она.

— Я не могу быть тобой, — сказал я ей. — Ты оставляешь след из трупов своим взглядом. Люди боятся приближаться к тебе, Роуз. Это проблема.

— По крайней мере, я знаю, кто я.

Нас как-то притянуло друг к другу. Я возвышался над ней, ведь я был выше большинства мужчин и сложен как спортсмен. Я никогда не сутулился. Никогда не отступал назад. Я гордился своим ростом.

Она задрала подбородок, чтобы сразиться со мной. Я побуждал её быть лучшей версией себя.

— Я точно знаю, кто я, — сказал я со всей уверенностью, которая имелась. — Что тебя беспокоит, Роуз, так это то, что ты понятия не имеешь, что я из себя представляю, — я подошел ближе, и она напряглась. — Если люди смотрят на меня и видят мои проблемы, значит, я для них бесполезен. Поэтому я даю им именно то, что они хотят. Я тот, кто или что им нужно, — я снова протянул свой пиджак. — А тебе нужен чёртов пиджак.

Она неохотно взяла его, но заколебалась.

— Я не могу быть тобой, — сказала она. — Я не могу прятать в себе все свои чувства. Я не понимаю, как ты можешь это делать.

— Практика.

Наши глаза встретились на продолжительное время. Между нами было так много всего, что я не был готов раскрыть это прямо тогда. Я не был готов к глубоким разговорам, к которым она могла принудить меня.

Роуз Кэллоуэй терпеть меня не могла из-за того, кем я был — парнем, который хотел достичь вершин. Ирония была в том, что она хотела того же. Она просто не хотела делать то, что я, чтобы оказаться там.

Она набросила мой пиджак, который был ей сильно велик.

— Какую часть себя ты мне показываешь? — спросила она.

— Самую лучшую.

Она закатила глаза.

— Если тебе нечего толком сказать, Ричард, тогда зачем вообще говорить?

Я не мог сформулировать ответ, который она хотела услышать. Я потратил годы на создание барьеров и защиты. Я мог позаботиться о девушке лучше, чем любой другой парень. Но моя мать никогда не учила меня любить. Она учила меня государственному долгу, истории и разным языкам. Она сделала меня умным.

Она сделала меня логичным и смышлёным.

Я познал секс. Я познал привязанность. Но любовь? Это была нелогичная концепция, что-то вымышленное, как Библия, как сказала бы Катарина Кобальт. Когда я был ребенком, я думал, что любовь относится к миру фантастики, как ведьмы и монстры. Она не могла существовать в реальной жизни, а если и существовала, то была похожа на религию — только для того, чтобы люди хорошо чувствовали себя.

Любовь.

Для меня это было фальшью.

И я чуть не закатил глаза. Вот так, Коннор. Это что-то чертовски настоящее. Это что-то от сердца.

— Роуз, — начал я. И она повернулась, чтобы посмотреть на меня. Ее взгляд был подобен глубинам ада. Ледяной холод. Горький. Бурный и болезненный. Я хотел испытать все это. Но я не мог показать ей все карты, которые у меня были. Я не мог впустить её. Я бы проиграл игру первым. А она только началась. — У тебя всё получится.

И всё.

Она ушла.

Через знакомого я узнал, что Роуз Кэллоуэй была принята в программу Чести. Узнал, что она отклонила предложение учиться в Пенне. По какой-то причине она выбрала Принстон, наш колледж-соперник.

Шесть месяцев спустя я начал встречаться с Кэролайн Хаверфорд. Вскоре после этого она стала моей девушкой.

Это была жизнь, которую я ожидал.

К ней я был готов.

В ней не было ничего спонтанного или манящего.

В девятнадцать лет все было практично.

Пять Лет Спустя

.

1. Роуз Кэллоуэй

.

Вы знаете истории, в которых сильный, мускулистый мужчина входит в комнату с высоко поднятой головой, выпяченной грудью и отведенными назад широкими плечами — он король джунглей, самый главный мужчина в кампусе, тот, от которого у девушек подгибаются коленки. В нем атмосфера необоснованного превосходства только потому, что у него есть член, и он это знает. Он ожидает, что у девушки заплетется язык и она будет соглашаться на любой его каприз.