На абордаж! (СИ) - Гуминский Валерий Михайлович - Страница 33

— Ну, например, услышать, с какой целью Эскобето прислал вас на Мофорт, — главный стражник острова приветливо улыбнулся, но в его дружелюбие Призрак не поверил. Глаза Красавчика были налиты чернотой, в которой могло таиться все что угодно. И от этого Призраку стало неуютно. — Давай присядем, поболтаем по душам.

— Я с Эскобето дружбу не вожу, — сплюнул парень. — Он мне никто. Не отец, не брат!

— А зачем он собрал вас, каторжных ублюдков, в одном месте и гоняет с оружием, словно готовит к войне?

Спина штурмовика заледенела. Как об этом узнал Красавчик? Неужели в отряде Игната находится стукач? Или даже в окружении командора? Ох, как плохо!

— Ладно, — оглянувшись по сторонам, главный охранник присел на нагретый солнцем валун. — Так и быть. Я с удовольствием послушаю твой рассказ про жизнь на Инсильваде, и зачем ты решил поселиться со своим дружком именно здесь, а не в Клифпорте или на острове Магов, к примеру. Да на архипелаге земли хватит десяткам тысяч людей, подобных тебе! А вместо этого вы стремитесь под бочок к Старейшинам! Думаешь, я поверил в твою сказки? Признаешься — так уж и быть, замолвлю словечко перед Локусом, чтобы в живых оставили. Но поработать в кандалах некоторое время придется.

— Я на каторгу не вернусь, — оскалился как волк, попавший в западню, Призрак. И сделал еще один шаг к обрыву. В животе кишки снова стянуло от страха, а сам он с тоской подумал, что, неправильно рассчитав прыжок, размозжит себе голову об острые камни, торчащие из воды.

— Ты, никак, прыгать собрался? — заржал пират с татуировкой черепа. — Красавчик, может, дадим ему самому шею свернуть?

— Пусть свою душу облегчит, тогда отпущу, — лениво ответил главный.

— А ты мне кто, пастырь? — еще один шажок к пропасти. Корсары не сводили с него глаз, но пока ничего не предпринимали. Призрак глубоко вздохнул. — Я ни перед кем душу не облегчаю. Говорят, только мать может понять своего сына и простить все его грехи. Но я уже и лицо ее забыл. Когда она умерла, мне было пять или шесть лет.

— Очень трогательно, — ухмыльнулся Красавчик, и хлопнув ладонями по коленям, решительно поднялся. Он еще находился в состоянии ленивой расслабленности, но последнее движение штурмовика его насторожило. Все-таки что-то в лице молодого парня ему не понравилось. Рявкнул: — Держите его, олухи!

И Призрак, сильно оттолкнувшись от края скалы, нависавшей над темно-изумрудной чашей небольшой заводи, прыгнул в опрокинутое небо. Сердце провалилось в желудок от ужаса высоты, и он уже ничего не слышал: ни криков раздосадованных пиратов, ни беснующихся в воздухе птиц, а только свист в ушах. А потом резко приблизилась поверхность моря, в которое парень вошел тяжелой глыбой и с шумом погрузился в холодную воду.

Пират с татуировкой звучно сплюнул вслед за сиганувшим с высоты идиотом, и опасливо отодвинулся от края.

— Что там? Разбился? — Красавчик нервно дернул ворот камзола и глубоко вздохнул. Такого представления он не ожидал.

— Утонул, — его помощник яростно почесал шею. — Камнем ушел под воду. Ждал, думал всплывет.

— Пошли, — приказал главный охранитель острова. — Спустимся вниз, пройдитесь по берегу. Надо убедиться, что этот шустрый малый не выплыл где-нибудь.

— Да расшибся он, — уверенно сказал до сих пор молчавший третий пират. — Здесь высота как у двух грот-матч. Без шансов.

— Сделаете, как я сказал, — в голосе Красавчика появились жесткие нотки. — Проверьте весь берег, где сможете пройти. А я до «Морской раковины» прогуляюсь. Беспалый должен был второго паренька за жабры взять. Надеюсь, тот себе башку не расшиб, чтобы не отвечать на наши вопросы.

Поединок решили устроить во дворе форта. Выбранная площадка представляла из себя небольшой пятачок земли между блокгаузом и хозяйственными постройками. Мои штурмовики встали в круг, обозначая место боя. Шкиперы флотилии косо поглядывали на необычных парней в черных одеждах. Михель грамотно расставил охрану не только на воротах и на стенах, но и разоружил всех обитателей форта. Так что можно было не волноваться, что в самый неожиданный момент на нас могут напасть.

Лихой Плясун стоял в нескольких шагах от меня и лениво готовился к бою. Он снял пояс и кафтан, небрежно отбросил вещи в сторону. Кто-то из шкиперов протянул ему палаш и аксумский кинжал с характерным изгибом клинка. Свет факелов, прикрепленных на стену блокгауза и магических фонарей, стоящих на земле между ног зрителей, освещал место поединка. Черные тени плясали на лице командора, превращая его в подвижную и меняющуюся маску смерти. В глазах Плясуна я не заметил неуверенности или страха. Он был серьезным противником, и недооценка сил фраймана грозила мне поражением. Здесь не будет места благородству, и мы оба знали, что один из нас сегодня умрет.

Я тоже решил не спешить. Освободившись от тяжелой штурмовой куртки, я отложил кортик в сторону и взял у Гуся палаш, со свистом рубанул воздух, сжал рукоять в руке, провернул несколько раз. Не совсем мое оружие, но тоже неплохо сбалансировано.

Лихой Плясун тоже примерился к своему клинку, махнул им несколько раз перед собой, красиво описал полукруг и вытянул руку. Лезвие палаша, направленное в мое лицо, замерло. На тусклом железе блеснули отсветы факелов.

— Готов сдохнуть, Игнат? — спросил он, и не дожидаясь ответа, налетел на меня, обрушив свой палаш на подставленный клинок. Последовало еще несколько ударов, после чего Плясун отскочил назад и ловко прочертил «восьмерку» в воздухе. — Не хочешь…

И снова немыслимая траектория движения, после которой командор оказался в опасной близости от меня. Еще несколько таких подходов — и он начнет снимать с меня стружку. Теперь мне стало понятно, почему Лихого Плясуна наградили таким прозвищем. Это было что-то: его движения невозможно было предугадать. Двигался Плясун, как и ходил — дергаясь и пританцовывая, отчего невозможно было определить, какое направление удара он выберет. Командор не давал мне возможности приноровиться к его технике боя, и все же некоторую особенность я заметил.

Следовала размашистая атака палашом, а после него резкий мах кинжалом. В общем, Плясун умело владел разнородным оружием. Мне приходилось только защищаться, водя противника по кругу. И это не нравилось командору.

— Дерись, ублюдок! — прорычал он и начал махать палашом, словно хотел разрубить меня пополам. Однако ошибкой было бы считать, что противник устал и решил простым мощным ударом закончить дуэль. Стоит клюнуть на эту уловку — и можно заказывать похоронный оркестр.

Я, наконец, провел пару опасных контратак, от которых Плясун закрылся, и даже умудрился отбить боковой с помощью ножа. Считаю, ему просто повезло, что клинок уперся в его гарду. Постепенно освоившись с манерой боя противника, я перешел к активным действиям. Затягивать драку не было никакого желания. Фехтование — вопрос быстроты, а не силы.

Наношу несколько рубящих ударов: два боковых, два по лицу, и тут же — два нижних по ногам и сразу в голову. Плясун оторопело отбился, но все же получил первую рану. Мой клинок рассек штанину на левой ноге, и вместе с ней — бедро. Пусть не глубоко, но сочащаяся кровь рано или поздно начнет сковывать движение.

Плясун зарычал и провел контратаку рубящим ударом по моей правой щеке и сразу же вернулся в защиту, умело закрывшись от летящего в голову клинка. А меня обожгло болью. Кончик палаша рассек скулу, и я почувствовал теплую струйку крови, текущую на шею.

Противник засмеялся. Кровь врага, когда ее видно, воодушевляет.

Отвлекающий удар своим оружием, и тут же левая рука с кинжалом ныряет вперед. Левый бок командора вспух кровавой дорожкой. Плясун снова атаковал меня, размашисто рубя справа налево, совершенно забыв, что палашом можно не только рубить, но и колоть. Зачастую гнев, хоть и хорошо скрываемый, приводит к поражению.

Нужно заканчивать бой. Я могу драться голыми руками и хорошо владеть ножом, но фехтование — не самый сильный аргумент в споре. Еще немного — и командор продавит меня благодаря технике. Но гнев и злость уже овладели Плясуном. Он неправильно оценил ситуацию, дерясь со мной из-за желания покарать наглеца, вздумавшего отбить у него женщину. Командор не сумел связать разрозненные факты происходящих событий: появление лорда Торстага; разброд среди фрайманов-командоров, разделившихся на противника нападения на «золотой караван» и на их сторонников; он даже не понял, что я фактически захватил форт. В его глазах стояла ярость рогоносца. Она его и погубила.