Самый вкусный пирог в мире (СИ) - Петровичева Лариса - Страница 31

- Лучше бы вам отойти, молодой человек, - подсказал призрак. – Если у нее сейчас снова скакнет уровень, то вас зацепит.

Я покосился в его сторону – тон, которым это было сказано, не оставлял простора для споров и сопротивления. Искры сделались гуще.

- Она не вспыхнет? – спросил я. Незнакомец мотнул головой.

- Нет. Видите сумку в углу? Откройте, там коробка с зельями.

Я пополз в угол, расстегнул сумку Глории и увидел деревянный ларчик. Под крышкой обнаружилась добрая дюжина пузырьков и склянок, и я растерянно спросил:

- Что именно брать?

- Мертвую воду, - ответил призрак и качнулся, словно его задело сквозняком. – Вон тот, с красной крышкой. Две капли ей в рот. Потом витальный эликсир, с зеленой крышкой. Тоже две капли. Шевелитесь!

Приказ подействовал как удар плетью поперек спины. Я подполз к Глории, которая сейчас выглядела так, словно стояла на пороге того света, скрутил крышку с пузырька с мертвой водой и пообещал:

- Если это ей повредит, то я тебя убью, понял?

- Найди сперва, - ответил призрак. – Я просто отключу передатчик, вот и все.

Ага, значит, золотая монета была передатчиком. Я осторожно капнул две капли мертвой воды в рот Глории и тотчас же добавил витальный эликсир. Глория содрогнулась всем телом, и золотая дымка, которая окутала ее голову, растаяла с легким похрустыванием. Глория обмякла на ковре, и на ее щеках проступил румянец – слабый, едва уловимый.

- Отлично, - похвалил призрак. – Учитесь, вот так и выглядит скачок уровня у мага. Теперь госпожа Фьярвисдоттир одна из сильнейших волшебников на материке.

- Вообще-то госпожа Шмидт, - поправил я, устроив голову Глории у себя на коленях и гладя ее по лбу. Она негромко вздохнула, но не открыла глаз. – А вы кто такой? Ловко учите!

- Ну еще бы. Герберт Хотс, ректор королевской академии магии и артефакторики, к вашим услугам, - представился призрак, и я пожалел, что сейчас не могу еще раз наподдать по передатчику. Нашла нас старая сволочь, другой вопрос, как у него это получилось.

- Это из-за вас ей плохо? – процедил я. – Это вы с ней сделали?

Хотс устало закатил глаза к небу.

- Нет, не я. И поверьте, я вам не враг.

- Вы ищете ее, чтобы обвинить в убийстве! – возмутился я. – Которого она не совершала! Вы ее выкинули из академии! – Глория что-то невнятно пробормотала по-гномьи, и я добавил: - Благодарите богов, что сейчас я не могу вам врезать, как следует.

Хотс понимающе кивнул.

- Согласен, вы ко мне не испытываете любви, - произнес он. – Но поверьте, я не желаю Глории зла…

- Особенно не желали, когда выкинули из академии с позором, - перебил я. – А, ну да, вам же надо было пристроить родного человечка, что тут какая-то Глория!

Хотс устало провел ладонью по лбу. Я его раздражал, это было видно невооруженным глазом – но он не отбивался и не оправдывался. Значит, его стоило выслушать.

- Вы, конечно, не поверите мне, - глухо произнес он. – Но все это было частью большого плана. А он нужен для того, чтобы спасти королевство. И да, я пожертвовал ради этого родным человеком. Собираетесь и дальше обвинять меня, или мы поговорим, как разумные люди, когда Глория придет в себя?

Что ж, можно и послушать, раз больше ничего не поделать. С трудом встав на ноги, я взмолился всем богам, прося дать мне сил, подхватил Глорию и каким-то невообразимым рывком умудрился уложить ее на кровать. Силы покинули меня, я осел на пол и выдохнул:

- Что ж, господин ректор. Надеюсь, мы услышим от вас правду.

- Разумеется, - ответил призрак. – Врать той Глории, которая очнется в этой комнате, будет только идиот. А я не из их числа.

9.1

Глория

Я пришла в себя от едва уловимого дуновения ветра и обнаружила, что потолок нависает как-то уж очень низко, почти у меня перед лицом. Я могла рассмотреть каждую трещинку в побелке. Посмотрев вниз, я увидела, что это не потолок низкий – это я оторвалась от кровати и взмыла вверх, как бумажный фонарик.

Левитация. Редкое явление, доступное только очень сильным волшебникам. Нам его даже в академии не показывали – ну не было таких магов, которые могли бы летать. И вот я парю в воздухе – легко, свободно, словно перышко. Меня наполняло таким спокойствием и такой свободой, что я удивленно подумала: как же справиться с этим неожиданным счастьем? Как оно вообще возможно?

Я стала не просто собой – кем-то намного сильнее и больше, чем я. Во мне дымилась и росла магия – новая, бескрайняя.

- Глория, как ты… ой!

В комнату вошел Виктор – катил перед собой столик с завтраком: яичница с помидорами в хлебе под сырной шапкой, конфитюр, чай. Увидев, что я парю под потолком, он замер с раскрытым ртом, и я вдруг прочла все его чувства: тревогу, страх, удивление. Он не спал всю ночь, сидя у моей кровати, потому что…

- Глория, что с тобой? Ты сможешь спуститься? – он оставил столик чуть в стороне и медленно, словно преодолевая невидимое препятствие, прошел в центр комнаты и поднял руки: - Падай, если что, я поймаю!

- Это левитация, - объяснила я и замахала руками, барахтаясь и пытаясь перевернуться со спины на живот. Получилось; наверно, сейчас я была похожа на пловца, который забыл, как плавать. – Это… - что-то жгло в груди, и это жжение надо было унять, чтобы спуститься. – Нам даже в академии не показывали. А я, кажется, это умею!

- Ты можешь спуститься? – Виктор так и стоял с поднятыми руками, почти дотрагиваясь до штанины моих домашних брюк, и от него так и брызгало зелеными искрами тревоги. – Как ты там оказалась?

- Не знаю, - ответила я. В носу защекотало, и я рассмеялась и снова махнула руками. – Это избыток сил, скоро я к нему привыкну!

Что-то словно лопнуло во мне, и я медленно опустилась в объятия Виктора. Мы качнулись, чуть не упали и рассмеялись уже вдвоем. Теперь, когда я стояла на полу, Виктор вздохнул с облегчением и признался:

- Я страшно за тебя испугался. Все в порядке? Ты не ушиблась?

- Все хорошо, - улыбнулась я и вдруг подумала, что в его руках очень тепло и спокойно, и я могла бы стоять вот так хоть сотню лет. – А ты как? Спина болит?

- Уже нет, - ответил Виктор, и я поняла, что сейчас он чувствует то же, что и я. Спокойствие. Уют. Какую-то семейную тишину. – Ты помнишь, что случилось ночью?

Он усадил меня на кровать, подкатил столик с завтраком, и я поняла, что страшно проголодалась. Во мне текли ручейки силы, красные, зеленые, голубые, переплетались и сливались в реки, и их надо было подпитать. Я тряхнула головой: нет, надо было опомниться. Вечером случилось что-то, что очень сильно подняло мой уровень, и я должна была взять себя в руки и успокоиться.

- Плохо, - призналась я. – Я решила узнать, что именно прорезалось в Моттоне, из-за чего его убили. Стала искать что-нибудь, связанное с ректором Хотсом и нашла монету, которую он сунул в мой диплом.

Воспоминание озарило меня, словно вспышка света среди ночи. Я так испугалась от того, что Хотс меня нашел, что во мне что-то задрожало и взорвалось, отрывая от земли. Видимо, страх и стал тем толчком, который поднял мой уровень.

- Я услышал, как ты стонешь, - сказал Виктор, придвигая ко мне тарелку с яичницей. – Прибежал сюда, увидел Хотса и дал ему пинка.

Я представила, как Виктор пинает артефакторный оттиск личности, и снова рассмеялась.

- Если бы не он, то все бы плохо кончилось, - продолжал Виктор. – Он подсказал, что тебе дать, я нашел мертвую воду и витальный эликсир. А потом Хотс сказал, что ты одна из сильнейших волшебников на материке. И все это было частью его плана.

- Какого плана? – спросила я, поедая яичницу. Она получилась настолько вкусной, что мне хотелось прикрыть глаза и промурлыкать что-нибудь. Кулинарный критик Виктор Фаренти знал толк в стряпне – его ресторан обязательно будет иметь успех.

- Он ничего не рассказал толком, - вздохнул Виктор, и я подумала, что он бодрится и старается быть сильным, но ему сейчас очень тяжело. Паучий яд не та вещь, после которой будешь прыгать и плясать. – Но королевство в опасности. Хотс об этом знал и придумал какой-то план. И твой провал на экзамене, и смерть Моттона были его частью.