Рай обреченных - Абдуллаев Чингиз Акифович - Страница 14

• Предыдущая
• 14/15
• Следующая

Эльдар не отвечал. Видимо, отключился.

Шаболдаев побежал по направлению к райкому партии. У здания уже стоял рассерженный Георгиев, рядом с ним прокурор и начальник милиции, его помощники.

– Мерзавцы, – бормотал инструктор ЦК. Его лицо покрылось красными пятнами. – Какие мерзавцы!

– Товарищ прокурор! – закричал кто-то. – Они идут на райком партии.

Георгиев, повернувшись, побежал к своей машине. За ним поспешил прокурор. Начальник милиции приказал офицерам построиться. Все-таки он был храбрый человек.

– Оружия не применять, – приказал он, – ни при каких обстоятельствах. Старайтесь остановить их. Если не сможете, стойте до конца. Но не стрелять. Приказываю никому не стрелять!

Мрачные офицеры замерли в цепи.

Шаболдаев подошел и стал рядом с подполковником. «Ну и черт с ними, с этими погонами, – подумал он. – Тут такое творится».

Подполковник повернул голову, кивнул ему. Потом мрачно сказал:

– Этот подонок Георгиев вызвал спецназ. Солдат. Они начнут стрелять. Мы ведь местные. Мы и должны людей остановить. Если будут останавливать солдаты, прольется кровь. Ты меня понимаешь, Шаболдаев?

В трудный момент начальник райотдела милиции повел себя иначе, чем прежде.

Каким был этот офицер милиции? Немного взяточником, немного вымогателем, немного бабником, немного выпивохой, немного хвастуном. Он никогда не был особенно честным и принципиальным, никогда не шел на явный конфликт с начальством, всегда соблюдал правила игры.

Но сейчас перед зданием райкома партии, когда от его приказа зависели судьбы многих людей, он показал себя совсем с другой стороны.

Это был уже настоящий руководитель. Это был командир, за которым могли идти его офицеры. Это был мужественный и смелый человек, который не боялся стать без оружия против многотысячной толпы. Сам того не ожидая, он совершал Поступок.

Но подполковник не любил громких слов. Он просто делал свое дело. И потому стоял и ждал.

Он стоял в узких дверях райкома партии. Он никогда не любил это здание и его обитателей. В душе всегда презирал «этих дармоедов». Но сегодня он стоял в узких дверях этого здания. И твердо знал, что будет стоять здесь до конца. И отсюда его уберут только мертвым.

Отъехавшие от здания райкома Георгиев и прокурор увидели, как митингующие двинулись к райкому. Георгиев нахмурился. Он понимал, что может случиться, если в райкоме кто-то пострадает. Вина частично падет и на него.

– Нужно что-то делать, – сквозь зубы сказал он прокурору, – как-то отвлечь этих людей.

– Товарищ прокурор, – позвал кто-то сзади. Они обернулись. Это был армейский полковник в форме. – Там машина стоит, «рафик». В ней три человека. Мы связались с райотделом милиции. Они сообщили, что это преступники из лепрозория и с ними офицер милиции. Что нам делать? Машина стоит рядом с этими трибунами, совсем недалеко. Как с ними быть? Мои люди боятся прокаженных.

– А при чем тут они?

– Не знаю. Мне приказали сжечь трибуны, которые построили митингующие. Они уже их оставили и сейчас движутся в сторону райкома партии.

«Сжечь? – подумал Георгиев. – Конечно, это выход. Пожар отвлечет внимание митингующих».

– Начинайте, – разрешил он, – жгите эти трибуны к чертовой матери. Ведь у вас есть огнеметы.

– Как сжечь? – испугался полковник. – Там «рафик» стоит, он нам мешает. В нем люди сидят.

– Это не люди, – нахмурился Георгиев, – они прокаженные, все равно сами умрут. И преступники. Я слышал, о них говорил начальник райотдела.

– Да, – подтвердил прокурор района, – мы считаем, что они виноваты в убийстве.

– Сжигайте трибуны! – закричал в каком-то порыве храбрости Георгиев. – Пусть все видят, как мы твердо и жестоко наказываем провинившихся. А эти прокаженные могут, увидев пожар, выбраться из машины и куда-нибудь отбежать. Они же не идиоты, чтобы сидеть рядом с огнем. Машину хотя бы отгонят.

– Но там офицер милиции, – все еще сомневался полковник.

– Там нет никакого офицера, – вдруг сказал прокурор, – в Умбаки за прокаженными ездил майор Шаболдаев. А я его видел, когда он бежал к райкому. Хотите, сейчас я проверю.

Он достал переговорное устройство, вызывая начальника райотдела милиции.

– Да, – сразу отозвался глуховатый голос подполковника.

– Это я, – сказал прокурор, – Шаболдаев с вами? Он уже вернулся?

– Да. Он стоит рядом со мной.

– Пусть он мне что-нибудь скажет, – предложил прокурор.

– Говорит майор Шаболдаев, – услышали все.

– Майор, это вы сейчас приехали из лепрозория? – громко спросил прокурор.

– Так точно, товарищ прокурор.

– Вы ведь привезли из лепрозория двоих. Мне так доложили. Это верно?

– Да, товарищ прокурор.

– Они сознались в убийстве?

– Да, но...

– Спасибо, товарищ Шаболдаев. – Прокурор отключился. – Вот видите, – сказал он армейскому полковнику. – В машине только двое прокаженных, обвиняемых в убийстве. Зачем нам убийцы, больные проказой? Вы же отвечаете за своих солдат. Они еще заразятся.

– Да, – растерянно сказал полковник.

– Жгите трибуны, – строго приказал Георгиев, – а о прокаженных забудьте. Не район, а цирк настоящий. Прокаженные какие-то появились. Пусть все бросят и уходят. Еще с ними мы должны заниматься.

Полковник козырнул и побежал к своей машине. В этот момент снова запищало переговорное устройство.

– Слушаю вас, – сказал прокурор.

Эльдар, отнявший переговорное устройство у лейтенанта, молча вернул его офицеру. Потом, подумав, вернул Касымову и пистолет. Он слышал весь разговор, потому что отнял у лейтенанта не только пистолет, но и переговорное устройство. Теперь он вернул все Касымову.

– Простите, товарищ прокурор. Это снова майор Шаболдаев, – услышал прокурор.

– Чего вам нужно, майор?

– Я хотел сказать про это убийство. Это был несчастный случай. Просто несчастный случай.

– Разберемся, – пообещал прокурор. – Передайте офицерам, что сейчас будут жечь трибуны за спинами митингующих.

Касымов спрятал пистолет в карман. Кивнул Эльдару.

– Извини, – сказал он, – у наших просто нервы сейчас на пределе.

Эльдар его не слышал. Инга положила ему голову на колени, и он гладил ее волосы.

– Как жечь? – донесся испуганный голос Шаболдаева. – Там ведь «рафик» стоит.

– Ну и черт с ним, пусть стоит. Там только ваши прокаженные.

– Там наш офицер.

– Ну пошлите кого-нибудь, пусть освободят офицера. Позор! Двое прокаженных захватили работника милиции, – в сердцах сказал прокурор, видя, что его разговор слушает Георгиев.

«Еще доложит в ЦК, – со злостью подумал прокурор. – И мне тоже попадет. Какое безобразие».

Эльдар наклонился к Инге.

– Я тебя люблю, – тихо сказал он.

Ее ресницы дрогнули. Она посмотрела на него и счастливо улыбнулась.

– И я тебя тоже, – сказала она.

– Мы уедем отсюда далеко-далеко, – тихо говорил он, склоняясь над ее головой, – и вылечим твою руку.

– Да, – соглашалась она, – мы уедем далеко.

Прокурор уже собирался отключить переговорное устройство, когда вдруг услышал голос Шаболдаева.

– В микроавтобусе лежат канистры с бензином! – кричал изо всех сил майор. – Нельзя рядом с ними разводить огонь!..

– Что? – растерялся прокурор.

И в этот момент грохнул чудовищный взрыв.

Раздались крики многих людей. Прокурор растерянно улыбался. Шедшие на райком митингующие остановились. Где-то закричала женщина. Недалеко от базара горел автомобиль «рафик». Никто не понимал, в чем дело. И вдруг все услышали дикий крик майора Шаболдаева, бежавшего к горящей машине.

– Нет! – кричал он изо всех сил, размазывая слезы по лицу. – Нет! Не может быть!

Их похоронили вместе – Эльдара и Ингу. Говорят, что на их похороны приехали тысячи людей. Никто не верил в подобную любовь прокаженной и студента. Никто не верил в их чудовищную гибель.

Нападений на райком партии больше не было. Да и самого райкома вскоре не стало. А потом не стало страны, в которой все это случилось.

• Предыдущая
• 14/15
• Следующая