Третий шанс (СИ) - Рябинина Татьяна - Страница 13

Тут Глашка совсем перешла на шепот, так что я скорее догадалась, чем услышала.

- Мам, они с папой целовались!

- Глань, так это хорошо, - я едва удержалась, чтобы не рассмеяться. – Значит, она ему нравится. А он ей.

- Ну, наверно. А если они с папой поженятся, мне Наташа будет мачеха? Как в сказке? А Маша – сестра? Как Марфушенька-душенька?

- А может, она и не злая мачеха будет, - предположила я со всей серьезностью. – Не все же злые. Ты сама сказала, что она хорошая. К тому же ты все равно с ними жить не будешь, только в гости ходить.

- Ну да, - вздохнула Глаша. – Хорошая. И ты тоже хорошая, и папа. И что ж вам вместе не жилось?

Я узнала интонации свекрови. Именно так Виктория Андреевна и спрашивала: «Юлечка, и что ж вам не жилось-то с Лешкой?»

- Бывает такое, Глань, когда все хорошие, а вместе – ну никак. Не всем хорошим людям хорошо вместе. Зато у нас с папой есть ты, а это самое главное.

- Ну тогда ладно. Мамуля, я пойду Маше принцессу нарисую, я обещала. Не скучай, мы уже скоро приедем. И привезем тебе всякого вкусного.

Глашка отключилась, а я, не вставая, дотянулась до тапок, всунула в них ноги и написала сообщение:

«Леший, дочь тебя спалила. Удачи!»

«Спасибочки! – прилетело в ответ.

Доковыляв до холодильника, я постояла перед открытой дверцей, как Мисюсь перед дверью комнаты: то ли заходить, то ли нет, и вообще мне разве туда надо? В итоге согласилась на универсальный бутерброд: кусок черного хлеба и шарик моцареллы. Дорога и разговор с Аглаей отвлекли, но теперь я снова погрузилась с головой в океан апатии.

Такое со мной было, когда на четвертом курсе писала научную работу на конкурс. И хорошо ведь писала, к тому же на необычную тему. Вполне могла побороться за грант. А потом узнала, что их распределили еще до объявления конкурса. И сразу стало скучно и противно. Дописала, исключительно на одной упертости. И даже какой-то диплом поощрительный получила, но все это было уже неинтересно.

Вот так и сейчас. Очень хотелось, чтобы ничего этого в моей жизни не было: Димки, Ларисы, всего, что произошло. Но изменить прошлое я не могла, и поэтому приходилось только сцепить зубы и перетерпеть.

За работой я, конечно, обо всем этом не думала. Клиентка спихнула на нас стопроцентное представительство по доверенности. Стоило это дорого, но и ответственности налагало на порядок больше. Поэтому приходилось сверять с документами каждую буковку и циферку и обсасывать каждую фразу. Но стоило лечь спать… Нет можно было, конечно, принять снотворное, но завтра мне требовалась ясная голова. Настолько ясная, насколько вообще возможно.

Обмусолив двадцать раз все услышанное от Ларисы, я пришла к выводу, что она, конечно, врет, но врет очень грамотно. Как лучше спрятать ложь? Закутать ее в правду. Стопроцентной правдой из всего сказанного были два факта. Факт давно мне известный и очевидный: Морозов остановил выбор на ней. Факт для меня новый и стопроцентно убойный: Лариса узнала о нашем с ним знакомстве от него. И двух этих фактов в совокупности хватило, чтобы все остальное стало неважным.

Кому-то это показалось бы глупым и смешным, но для меня та романтическая девчоночья влюбленность весила больше, чем две недели в постели. Я могла пусть не простить, но понять, что он женился на матери своего ребенка. Однако то, что он рассказал Ларисе… вот этого я не могла ни простить, ни понять.

Месть?

Ни в коем случае. Я просто буду делать свою работу.

Ничего не было. Мы незнакомы.

- Привет! - усевшись на стул, Лариса расправила юбку, вытащила из сумки флешку и положила на стол. – Здесь все. Ну, я думаю, что все. Если надо что-то еще, скажешь.

- Лариса Петровна, - сделав мхатовскую паузу, я посмотрела на нее со специальным непроницаемым выражением, которое использовала в суде и на переговорах. Маска Саб-Зиро.* – Вчерашний разговор остался во вчерашнем дне. Если мы подписываем договор, вы наша клиентка, я – ваш консультант и представитель. Никаких личных отношений между нами нет и не было. Вы мне ничего не рассказывали, я от вас ничего не слышала. Ни с вами, ни с вашим мужем я незнакома.

- Хм… - она уставилась на меня, глупо приоткрыв рот. – А я тебя… вас недооценила, Юлия Павловна. Хорошо, я вас услышала. Да, так будет лучше.

- Для начала давайте обсудим степень моей вовлеченности в процесс и полномочия. Думаю, Василий Сергеевич вас ознакомил с прайсом. Я могу ограничиться подготовкой пакета документов, с которыми вы пойдете в суд, могу сопровождать вас на заседаниях, либо полностью возьму на себя представительство ваших интересов. От этого зависит предварительная оплата, к тому же могут потребоваться дополнительные документы, доверенность, например.

- Остановимся на промежуточном варианте. Вы подготовите документы и будете меня сопровождать. Прайс я видела, болванку договора тоже.

- Хорошо, - я давно научилась смотреть собеседнику на переносицу, так, чтобы лицо было слегка не в фокусе. Это помогало избегать прямого зрительного контакта, который зачастую мешает соблюдать необходимую дистанцию. – Я уже спрашивала, но повторю еще раз, потому что это очень важный момент, один из ключевых. Разногласий по поводу опеки над ребенком и места его проживания точно нет?

- Нет, - Лариса нервно дернула уголком рта, и это мне не понравилось. – Дочь остается под моей опекой, до совершеннолетия будет жить и учиться в Швейцарии. Алименты – стандартно.

- Хорошо. Тогда перейдем к алгоритму, по которому будем действовать. Судебный развод дело небыстрое, поэтому я вынуждена спросить: нет ли причин, требующих ускорить процедуру?

- Ну… не знаю. Хотелось бы побыстрее, но не пожар.

- Вы говорили, что собираетесь снова выйти замуж. Вы не беременны?

- С чего вдруг? – вскинулась Лариса.

- Это обязательный вопрос. Существует так называемый закон трехсот дней. Если между вступлением решения суда в силу и рождением ребенка проходит меньше времени, отцом будет считаться бывший муж. И, соответственно, платить алименты. Чтобы этого избежать, понадобится дополнительная судебная процедура с проведением генетической экспертизы.

- О боже! Нет, я не беременна. Если вас устроит, скажу больше. Мы с Морозовым давно не спим вместе. Я не прыгаю из одной постели в другую.

Я прекрасно поняла, на что она намекает, но притворилась глухой. Сейчас я работала, и уже ничто не могло вывести меня из равновесия, потому что включился модус юридического робота. Такое железное сцуко без сердца, одни мозги и язык.

- Прекрасно. Значит, так, Лариса Петровна. Сегодня-завтра я изучу все, что вы принесли и сообщу, если чего-то не хватает или мне понадобится дополнительная информация. Скажу, какие документы нужны в подлиннике, какие можно в копиях. Мы с вами встретимся и поговорим подробно по всем пунктам. Скоординируем ваши претензии с реальными возможностями. Вы должны четко сознавать, что когда говорят: «Климова снимает с ответчика последние трусы», это означает лишь то, что я нахожу все узкие места и законным образом разворачиваю ситуацию в пользу клиента. Никакой самый замечательный юрист в буквальном смысле последние трусы легально снять не сможет. Утюг на живот, шантаж, подкуп судьи – это не по моей части.

- Вы меня за идиотку считаете? – с трудом сдвинув брови, поинтересовалась Лариса.

- Нет. Составители инструкции к микроволновке вовсе не считают идиотами всех пользователей поголовно, но пишут, что волосы в ней после мытья сушить нельзя. Чтобы обезопасить себя на случай возможных претензий, если подобный уникум все же найдется. То, что я говорю вам сейчас, такая же стандартная процедура. Как только мы детально проработаем ваши требования к ответчику, нам надо будет встретиться с ним и с его представителем. Опять же мы решим, в каком формате пройдет эта встреча: вчетвером, втроем в различных комбинациях или вдвоем – только между юристами.

- Что значит, втроем в различных комбинациях?