Пиппа ищет неприятностей - Нарватова Светлана "Упсссс" - Страница 5

Дурачок, что ли?

– Паренек, ты иди, иди куда шел, – я показал ладонью направление. Куда угодно, в общем-то.

А сам направился вдоль рядов, поглядывая по сторонам. Лошадь требовалась тягловая: крепкая, надежная, спокойная. Для досужих взглядов нужно было создать иллюзию ценного груза, и прямо с утра я затарился. Да перестарался на радостях. Лошаденка, которая мне досталась с повозкой, посмотрела на бочки местного пива, кованые сундуки и чуть не свалилась без чувств, прикладывая к морде подкованное копыто.

– Дяденька, а дяденька! – меня одернули за рукав. – Возьмите меня с собой, я вам пригожусь!

– Да с чего ты взял, малой, что ты мне нужен?

– Я вам, может и не нужен, – неожиданно признался пацан. – Вы мне очень нужны.

Я прямо опешил от такого признания.

– Дяденька, я же всё-всё умею, – продолжил свою умилительную речь парнишка. – Я и готовить могу, и за лошадьми могу, и посуду помыть, и вещи заштопать! Я же на все руки! И ем я мало.

– Так тебя и кормить нужно? – я всё глубже поражался наглости пацана.

– А всех работников нужно кормить, дяденька, – просветил отрок. – Знаете, – доверительно произнёс он, – если работников не кормить, оне того… Мрут. От мертвого работника какая польза? – логично подвел он.

– Так ты мне что живой, что мертвый не ну-жен, – по слогам произнес я.

– Дяденька, вам-то я не нужен. Я себе живой нужен. Вы возьмите меня, дяденька! А то я тут помру. Вам потом стыдно будет, дяденька!

Вот про «стыдно» мне еще никто не говорил. Наверное, все были убеждены, что если человек – проклятый на крови маг, то стыда у него точно ни на энзоле.

– С чего это вдруг ты должен без меня помереть? – мне даже интересно стало.

– Так, дяденька, хозяин-то мой ночью преставился. А жена у него – сущая гадюка, только толстая, как свиноматка, и злая, как голодный кобель. Она, дяденька, меня сразу со свету сживет.

– Это за что?

– Так, кто их, дяденька, баб свиноматковых-то знает? – пожал узенькими плечиками мальчишка.

Я еще раз его оглядел. Мальчик был тоненький-тоненький, видимо, кто-то из флаобских наемников наследил. И глаза, как у флаобцев, у него были чисто-голубые, как вода в горном роднике. Волосы только не вороной масти. И даже несмотря на паклю немытых волос и грязное лицо, парень был смазлив. А когда улыбался, даже мне хотелось улыбнуться в ответ. Понятно, с чего на него хозяйка взъелась. Близок локоть, а не укусишь. Только беситься и остается.

– Дяденька, а я даже травы знаю! Возьмите, дяденька! Вы не пожалеете!

Впереди раздался окрик, свист кнута и надсадное лошадиное ржание. Я дернул головой в сторону звука. Мальчишка тоже развернулся. В его глазах застыла боль, будто это его… Он взглянул на меня, практически умоляя. Я пошел на шум, раздвигая толпу. Свист и снова ржание. Конечно, какое мне дело? Я же проклятый на крови маг. Откуда у меня чувствам-то взяться? Но рядом со мной бежал мальчишка с родниковыми глазами, безошибочно находя прорехи среди толпы.

В загоне, встав на дыбы, хрипел конь. Здоровенный коняра с огромными мохнатыми ногами. Мужик с кнутом был одет в недешевые сапоги, да и одежда выдавала состоятельного человека.

– Ах ты ж нечисть проклятый! – орал он, замахиваясь кнутом.

– Дяденька, вам же конь нужен был, да? Возьмите коника, а? Ведь вы же можете?

– Он же бешеный, – возразил я.

Жеребец, конечно, был хорош. Но я-то планировал взять спокойную скотину.

– Вот. И я говорю: Беня Гаррисон бешеный, – зашептал парень, потянувшись ко мне, и мне почему-то стало так… спокойно, будто он был моим давним приятелем. – Он же забьет животинку насмерть.

– Я про коня, – так же негромко возразил я.

– Конь-то что? Конь как конь. Возьмите, дяденька. Добрый конь-то!

– Какой же он добрый, он одним копытом вмажет, – словно подтверждая мои слова, зверюга подскочил, развернулся и, дернув крупом, лягнул воздух возле самого носа «бешеного Гариссона». – А вторым добьёт.

– Да вы не волнуйтесь, дяденька. Я с конями умею. Вы главное его возьмите, – и, не дав мне слова насмешливого сказать, добавил. – Позовите его, – мальчишка мотнул головой в сторону мужика с кнутом.

– Эй, хозяин! – я чувствовал себя последним идиотом, но смотреть на истязание животного тоже не хотелось. Даже если животное дикое. Чего он его на рынок тогда привел?

Жеребец тем временем, дико голося, козлил в узком загоне, и мужик решил воспользоваться поводом для отступления.

– Чего тебе? – недовольно буркнул он, но увидев, с кем говорит, поумерил гонор.

– Ты за что коня-то?

– А тебе какое дело? Шел себе и иди дальше по своим черным делам. Мой конь. Что хочу, то и делаю, – заявил он.

Что-то в этом Талыме народ совсем страх потерял! Никто меня не боится.

– Я, может, его купить хочу. Или ты его привел так, показать и наказать прилюдно?

– Да забирай, – насмешливо заявил Гариссон и сделал движение в сторону коня.

И тут я увидел то, что не заметил сразу.

К коню подходил пацан. Осторожно, бочком, вытянув вперед открытые ладони и что-то бормоча.

– Ты куда! – заорал владелец жеребца, поднимая руку с плетью. И я как наяву увидел, как пугается конь и сбивает глупого мальчишку своими мохнатыми копытищами, как брызжет алая кровь…

Рука перехватила предплечье с кнутом быстрее, чем я понял, что делаю. Второй рукой я прижал его за горло, спиной к себе.

– А ну тихо давай, – предупредил я. – Без глупостей. Если мой конюх с твоей тварюгой договорится, я его возьму.

И коня, и парня, пожалуй. Потому что жеребец, преступая копытами и фырча, всё же дал пацану себя коснуться. Тот что-то наговаривал в лошадиное ухо, и конь кивал, будто соглашался. Конечно, он просто был еще слишком возбужден, но смотрелось потешно. Мальчишка осторожно протянул коню руку с куском хлеба, и мужик дернулся в моих руках.

– Не бойся, не отравит, – уверил я. Хотя кто его знает? Я этого голодранца в первый раз в жизни вижу.

Жеребец бережно взял губами хлебушек и дал себя погладить по широкому лбу. Мальчишка на мгновение оглянулся ко мне и улыбнулся, словно солнышко сквозь тучи пробилось.

– Видел, как с животными нужно управляться? – освободил я владельца, не удержавшись от тычка. – Сколько ты за него хочешь?

– Семьсот энзоле, – заявил охамевший продавец.

– У тебя нешьесс в дядьках, что ли? – возмутился я, и жеребец негромко заржал за моей спиной, будто поддакивая. – Ему цена с таким характером триста от силы!

– Ангельский же характер у коня, – заявил мужик, наблюдая, как мальчишка ведет животное под уздцы, и резко дернул рукой в его сторону.

Жеребец заржал и встал на дыбы, перебирая в воздухе копытами. Пацан встал лицом к коню, спиной к нам, что-то бормоча и качая руками. Конь снова зафырчал, дергая головой.

– Ладно, четыреста, но только из уважения к гостям города, – сразу сбледнув с лица, повернулся ко мне хозяин коника.

– Триста пятьдесят.

– Триста девяносто, ни энзоле меньше.

– Триста семьдесят, или мы уходим, – я повернулся к пацану и сообразил, что даже не могу его окликнуть, потому что не знаю имени.

– Триста семьдесят пять. Последняя цена.

– По рукам!

Мы ударили раскрытыми ладонями, и я потянулся к кошелю. Не, зверюг-то хорош. Такого одного можно будет на повозку поставить. А кобылку продам по дороге.

Довольный пацан стоял, уткнувшись лицом в морду коня. Что-то говорил, а конь отвечал ему негромким ржанием. Чисто два приятеля.

– Пойдем, – я махнул парню рукой в обратную сторону, в направлении городских ворот. – А зовут-то коня как?

– Нешьесс! – злорадно заявил владелец, пряча кошель за пазуху.

Конь радостно заржал, признавая за собой кличку самой опасной нечисти.

М-да. А не поторопился ли я с приобретением?

– Дяденька, да хранит вас Защитница! – щебетал довольный мальчишка, довольно похлопывая по шее мохнатоногого жеребца. – Нешьесс – добрый конь для доброго хозяина.