Попаданец XIX века. Дилогия (СИ) - Леккор Михаил - Страница 33

Кологривов начал заполнять канцелярию своими, естественно, чиновниками. Но не всеми. Коллежскому асессору Демидову был дан отворот под предлогом, что надо отставить на прежнем месте хоть какого-то опытного. А кабинетный регистратор Придорожный оставлен из наказания. Сам виноват. На крещенские праздники так налился пива и наливки, что на службу появился с сильным запахом. Так что столоначальник от греха подальше отправил его домой и тогда же обещал наказать. И наказал, но немного. Придорожный был еще рад.

Из-за этих перестановок Андрей Георгиевич немного продвинулся. Он как бы стал ведущим делопроизводителем и все беловые части служебных бумаг передавались только ему. К тому столоначальник указал ему, что он произнес очень хорошее впечатление на его императорское величество, раз тот дал ему свой портрет, инструктированный золотом и бриллиантами. Дескать, работай, милый, коли нравишься.

Андрей Георгиевич молча поклонился. Он тоже был очень польщен. Все же, два века живет, а всероссийский император его первый раз награждает. Однако Кологривов добавил, подозревая, что чиновник из-за молодости и неопытности, понял далеко не все:

— Его императорское величество, государь Николай Павлович обычно не отходит от текущей реальности. То есть, что положено по должности и классу, тем и награждает. И только очень изредка, если ему очень нравится, давать, что хочется, не учитывая положение человека.

Столоначальник посмотрел на Макурина — понял ли? Кажется да, но, судя по морде, не до конца. А надо. На днях его высокопревосходительство господин министр, пригласив его в собственный кабинет и лично потом закрыв дверь, закрыл весь замысел на своего чиновника Макурина.

— Этот юноша, — сказал он, — имеет редкий талант красиво и четко писать. Бог ему дал такую возможность и мы будем полные дураки, если не воспользуемся этой возможностью.

Министр настоятельно попросил, точнее даже приказал, помочь ему подталкивать в нужном направлении, учить его в нудном и неинтересном большинству людей, но, в общем-то, очень полезном умении опытного чиновника. За эту деятельность его высокопревосходительство обещал щедро награждать и поощрять его.Министр не говорил прямо о его императорском величестве, но несколько раз тонко намекал о его интересе в этом деле. Арсений Федорович не глупец, понимает, что вряд ли министр самостоятельно стал бы лезть в этом дело. И если так, то он должен яро копытом рыть, способствуя этому чиновнику гранить его талант.

И, прежде всего, объяснить какую высокую и, надо сказать, и самому не совсем понятную награду дал ему его императорское величество. В положение молодого дворянина, учитывая его небольшие должность и класс, император мог бы просто разрешить министру наградить деньгами или орденом, скажем Святослава 1-й или 2-ой степени. В крайней мере, хотя и это уже крайность, дать из собственных рук недорогой перстень. Но собственный портрет! Да еще украшенный золотом и бриллиантами! Хотите, не хотите, но ведь это уровень чиновника первого или второго класса. При этом и из них не любого, а любимого императора и поставленного им на высокую должность. Скажем, на военного министра или министра финансов. Но не чиновника же XIII класса!

Он внушительно посмотрел на Макурина. И пока попаданец еще догадывался, впрочем, уже почти чувствуя, что к чему, столоначальник твердо произнес:

— Его императорскому величеству очень понравился ваш почерк. И поэтому, он дал вам такого рода задаток. Это я, кстати, немного и от его высокопревосходительства Семена Семеновича Подшивалова слышал, но тс-с-с! Нельзя сказать, что Андрей Георгиевич такие моменты не понимал, пусть и не до конца. Но вот, что ему делать дальше в XIX веке, он не знал. И опыт жизни, и практика деятельности в это время его только испытывали, но совершенно не подсказывали. И он спросил у Кологривова на всякий случай:

— Ваше превосходительство, не подскажите ли нечаянно, как мне дальше в этом случае быть? Ведь его императорского величества касается!

Столоначальник одобрительно посмотрел на него. Хороший молодой человек, вежливый, обходительный. Может далеко пойти, если не споткнется где-то на чем-то. Вот только он в данном случае ему все равно не помощник. Не такой у него чин, чтобы беседовать с государем. Единственно, что он ему мог подсказать:

— Попробуйте по этому поводу у его высокопревосходительства нижайше спросить, только прежде не забудьте поинтересоваться, в хорошем ли он настроении. Министр августейшего государя лучше знает, может и что хорошего скажет. Со своей стороны, будучи уже весьма опытным чиновником, хочу вам посоветовать от доброго сердца: если не знаете, как быть больше, живите и работайте, так же, как и раньше. Ведь если государь выделил вас из общей когорты чиновников, значит, вы его понравились. Что же еще хотеть?

А пока от имени его высокопревосходительства министра Подшивалова позвольте вас поздравить вас со следующим классом — XII. Вы теперь губернский секретарь. Хорошо идете, молодой человек!

Попаданец несколько удивленно посмотрел на своего начальника. Видимо, на лице его все это отразилось.— А как вы думаете, — усмехнулся Кологривов на такую мимику, — его императорское величество соизволило увидеть вас и вы ему понравились. Он наградил вас своей миниатюрой в золоте и бриллианте. Что же вы хотите? Мы, нижестоящие начальники, тоже должны вас порадовать. Вот вам и следующий чин и должность делопроизводителя в особой канцелярии министра.

Он сел на предложенном ему столом в новой комнате. Как всегда, около стола столоначальника. Место справа было свободно. Как пояснил Кологривов, для важных посетителей, возможно, секретаря министра. А может и сам министр будет приходить, мы ведь теперь его канцелярия!Особое место чиновников особенно обнаружилось в день выплаты жалованья. Ему вдруг выплатили на пятнадцать рублей больше! При чем Арсений Федорович сказал, что по приказу его высокопревосходительства служащим его канцелярии будут всегда выплачивать больше в соответствии с классом и должностью. И не только с основным жалованьем, но и дополнительными проработками.

Что же Андрей Георгиевич был не против, благо комната в новой квартире стоила в месяц почти красненькую. Да еще время от времени дополнительно приходилось доплачивать за дрова и за свечи. Но и работать приходилось гораздо больше, чем раньше. Не каждый день, разумеется, но тем не менее.

И когда титулярный советник Щекин заикнулся было, что надо бы отдохнуть, столоначальник только посмотрел на него ледяным взором и сказал, что не желающие работать могут уходить сегодня же. Он будет совершенно не против.

Чиновники на это только зашуршали, как полевые мыши. Уходить из канцелярии они никак не хотели. В ней и жалованье было лучше, и перспективы на будущее виделись лучше. Попаданец же лишь потихонечку хмыкнул. В любом случае он и еще столоначальник работали больше всех. Особенно он. И такой вывод отнюдь не только из самолюбование. С недавнего времени Арсений Федорович требовал все беловые бумаги к министру и для министра, как правило, в Зимний дворец, писать лишь губернскому секретарю Макурину. При этом, когда они был одни столоначальник тихонечко шепнул, что это не его инициатива. И его высокопревосходительство министр Подшивалов, и высокопоставленные получатели, даже сам августейший государь просят (а кто имеет право и приказывает), чтобы писал только чиновник канцелярии министерства государственных имуществ Макурин.

Честно говоря, приятно и даже волнительно. Но и работать было надо гораздо больше и внимательнее. Очень внимательно! Любая ошибка вызывала недоуменное замечание, а чернильная клякса еще и злобное недоумение. Пришлось столоначальнику Арсению Федоровичу спешно сесть за проверку бумаг Макурина, тщательно взирая за каждым словом. Понимал, что его подчиненный делопроизводитель просто устает и от этого ошибается.

То есть он и раньше читал документы своего лучшего чиновника, но как бы невзначай, не выделяя его из общего ряда канцелярских служащих. А теперь лукавить не стоило. Слишком много и слишком значимы были высокопревосходительства, чтобы пропускать всякие недостатки. Так и не то, что награду не получишь, еще и чин с легкостью потеряешь.